На балу в Опере она встретила молодого богатого брюссельца из хорошей семьи. Он приехал в Париж, чтобы развеяться после недавнего развода, и достать заказ на поставку упряжи и ремней для армии. Звали его Мишель Симон.

Молодой человек с первого взгляда влюбился в неземное создание в простом муслиновом платье… и сияющих бриллиантах. Друг, который сопровождал его, поспешил предостеречь: да, красивее этой женщины нет в Париже, но она опасна, она разорила уже не одного богача. Но, как известно, глух тот, кто не хочет слышать. Мишелю в этот вечер удалось поцеловать ручку красавицы и получить приглашение на обед.

Провожая Мишеля к Элизабет, друг еще раз попытался предупредить, как опасна эта молодая женщина. Напрасный труд! Мишель был влюблен без памяти.

Но… сердца простодушные и искренние обладают, сами того не подозревая, необычной властью. В этот вечер прекрасная Ланж позабыла свою меркантильность и тоже влюбилась в застенчивого брюссельца, который смотрел на нее с неподдельным обожанием. Ей захотелось познакомиться поближе и не отпускать от себя такого чистосердечного обожателя. Взяв молодого человека за руку, Элизабет повела его через свои гостиные, представляя гостям, словно невесть какую видную персону. А потом пригласила бывать у нее. Так часто, как ему захочется.

Повторять приглашение не пришлось. Мишель сидел в ложе на каждом спектакле, потом вез Элизабет ужинать в «Роше де Канкаль», «Вери» или в «Три брата-провансальца». Он носил за ней шаль и букет, присылал цветы и нежные записочки, словом, вел себя как идеальный верный рыцарь. Актрисе пришлась по нраву преданность нового спутника, который не требовал от нее даже поцелуя. Он смотрел на нее, как вассал на королеву, и ей была внове любовь, соединенная с уважением.

Париж поначалу посмеивался над невинной идиллией молодого бельгийца и Элизабет Ланж. Потом заинтересовался странным романом. «Уже любовники или еще нет?» – прожигатели жизни стали заключать такие пари. По правде говоря, они еще не стали любовниками, потому что Мишель не осмеливался попросить у своего божества той милости, которой она готова была его одарить. Но его скромность была не единственной тому причиной. Элизабет впервые в жизни влюбилась, как молоденькая гризетка. До сих пор она распоряжалась своим телом как выгодным товаром, но теперь перед этим искренно полюбившим ее мужчиной стала стыдливой, словно девушка. Ее впервые испугало собственное прошлое. И она не знала, как дать понять Мишелю, до какой степени она его любит и как хочет принадлежать ему целиком и полностью.

На эту волнующую тему Элизабет заговорила январским утром 1797 года с верной Жанетт, своей горничной и наперсницей. Жанетт никак не могла понять, о чем толкует ей хозяйка: уж не думает ли Элизабет оставить сцену только потому, что Мишель Симон предложил ей руку и сердце? Вот была бы глупость так глупость. Замужество – дело серьезное, а она рождена кружить мужчинам головы, так пусть и кружит.

Жанетт могла говорить все, что угодно. До сих пор никто и никогда не предлагал мадемуазель Ланж замужества, предложение Мишеля окончательно покорило ее сердце. В ответ, желая сделать Мишеля еще счастливее, она попросила привезти в Париж Элизу, его маленькую дочку от первого брака, сказав, что хочет сама заботиться о ней. Мишель был тронут до глубины души и купил для своей прекрасной подруги и маленькой Элизы небольшой очаровательный замок Монталэ среди холмов Медона.

Влюбленные вместе с маленькой Элизой учились понемногу жить семьей, и вдруг их безоблачный горизонт омрачила грозовая туча. Отец Мишеля, Симон-старший, шорник, занимающийся каретным делом, человек положительный и серьезный, и слышать не хотел, чтобы сын женился на актрисе. Он бушевал так яростно еще и потому, что сестра Мишеля, милая Каролина, тайком покинула отцовский кров, соединив судьбу с офицером армии, стоявшей в округе Самбра-и-Маас, красавчиком без гроша в кармане. Каково это для порядочного отца семейства?! Старый господин ехал в Париж с твердым намерением сыграть роль отца Дюваля задолго до «Дамы с камелями» и спасти сына от «акритутки».

Но жизнь богата на сюрпризы даже для добродетельных отцов.

Господину Симону-старшему не могло прийти в голову, что Элизабет попросит присутствовать при их встрече свою подругу, актрису Жюли Кандей.

Симон вошел в гостиную и оказался вовсе не стариком, как представляла себе Элизабет, а высоким сильным мужчиной лет пятидесяти с открытым симпатичным лицом. У нее было время сделать свои наблюдения, потому что гость, едва заметив Жюли, сразу направился к ней. Оказалось, они знакомы, провели вместе вечер в Брюсселе и теперь так обрадовались друг другу, что мадемуазель Ланж стала подумывать, не оставить ли их наедине? Но для начала все же стоило выяснить отношения. И она спросила у гостя, по какой причине он пожелал с ней увидеться? И тут совершилось чудо.

Гость ответил с необыкновенной любезностью:

– Я приехал, желая узнать, правдиво ли описал вас мой сын. Он не справился, вы гораздо лучше.

Встреча, предполагавшая трагедию, закончилась ужином вчетвером в ресторане «Вери».

Жан Симон оказался человеком молниеносных решений. Он дал согласие на свадьбу сына с Элизабет Ланж и обогнал молодую пару на пути к семейному счастью. В августе 1797 года, то есть через месяц после визита в Монталэ, он женился на Жюли Кандей, а Мишель и Элизабет обвенчались только в декабре того же года.

Молодые продали небольшой особнячок бывшей мадемуазель Ланж на улице Шантерен и поселились вместе с маленькой Элизой, которая обожала новую маму, в великолепном особняке на той же улице, но немного дальше. Надо сказать, богатство Мишеля постоянно преумножалось. Связи Элизабет – в частности, например, знакомство с Талейраном – очень этому способствовали. Золото текло рекой в хорошенькие ручки мадам Симон.

Жаль, что времена меняются – жаль, по крайней мере, для четы Симон. Бонапарт, став консулом, пообещал содрать шкуру с «паразитов войны». Мишель Симон испугался. Он испугался до такой степени, что предложил Луи Бонапарту, брату консула, свой великолепный особняк, который тому очень нравился, за очень скромную цену, надеясь умерить возможный гнев Первого консула.

Но Бонапарт продолжал следить за деятельностью молодого финансиста.

Бывшая мадемуазель Ланж стала между тем самой преданной и верной женой, в чем пришлось убедиться на собственном опыте художнику Жироде, которому Мишель Симон заказал ее портрет и который страстно в нее влюбился.

Человек с большим самомнением, Жироде был уверен, что доступная в прошлом мадемуазель Ланж не станет ему отказывать. Одно признание, два, три – ответ один и тот же: Элизабет любит мужа и не собирается ему изменять. Задетый до глубины души художник не поверил ее словам, попытался пойти на приступ и расплатился за дерзость, получив две весомые пощечины. Художник поклялся отомстить. Элизабет холодно его уверила, что муж владеет одинаково хорошо и шпагой, и пистолетом.

Гнев и обида Жироде были так велики, что он никак не мог успокоиться. В день открытия Салона, где должен был быть выставлен портрет мадам Симон, художник дал волю своей ярости, он сорвал повешенное в галерее полотно и исполосовал его ножом. Бросил обрывки на землю, растоптал ногами и убежал, к всеобщему удивлению.

Однако ненависть Жироде продолжала полыхать. Он жаждал мести, мести оглушительной, мести на весь Париж. Жироде работал день и ночь и сумел до окончания Салона повесить в галерее полотно, которое было всерьез оскорбительным. Он представил Элизабет в виде обнаженной Данаи. Она лежала, раскинувшись на ложе, засыпанном золотыми монетами, рядом с ней стоял индюк с обручальным кольцом на лапе. Скандал, которого жаждал художник, разразился.

Жироде от него ничего не выиграл. Женская половина Парижа облила художника презрением. Миниатюрист Изабей, друг мадам Симон, и Жозефина, жена Наполеона, питавшая дружеские чувства к молодой женщине, сообщили о происшествии Бонопарту. Поступок был сочтен неподобающим. Бонапарт распорядился немедленно убрать скандальную картину из галереи. Элизабет не слишком пострадала от этой истории: мадемуазель Ланж давно сошла со сцены.