– Вы меня боитесь?

– Боюсь. Со вчерашнего вечера умираю от страха!

– Что за ребячество! Вам же не роль играть! Скажите лучше, как вас зовут дома.

– Жозефина-Маргарита.

– Жозефина мне нравится, но у нас это грозное имя. Я буду звать вас Жоржиной.

– Хорошо, вот только… нельзя ли погасить люстру. Она слепит мне глаза, а вот свет помягче, кажется…

Наполеон поднялся и приказал Рустаму погасить люстру и внести канделябры. А дальше начался разговор, о котором актриса в своих «Мемуарах» пишет с большой сдержанностью, и продолжался он до пяти часов утра. И вот еще одна подробность об этом вечере из воспоминаний актрисы: Бонапарт разорвал в мелкие клочки тонкий платок, который она носила на голове, когда узнал, что это подарок князя Сапеги, потом приказал Констану принести синюю кашемировую шаль и тонкий платок с английской гладью и подарил их своей новой подруге. Наверняка они принадлежали Жозефине, но Бонапарт, разумеется, об этом не упомянул. К тому же у Жозефины всего было без счету…

Как бы то ни было, но ночь в Сен-Клу положила начало любовной связи, которая продлилась не один месяц. Влюбленные веселились от души, играли, как дети в салки и прятки. Наполеон, желая рассмешить подружку, примерял ее шляпки. Его искренне радовало общество простодушной, веселой, полной жизни красавицы. Другая Жозефина недолго оставалась в неведении относительно веселого времяпрепровождения мужа. Она была женщиной проницательной и не сомневалась, что мадемуазель Жорж вызывает у ее мужа не только эстетические чувства. Небольшое расследование – а Жозефина была в наилучших отношениях с Фуше, министром полиции, – и у нее появилась полная уверенность в происходящем. Как-то заметив стражу, охраняющую дверь к Наполеону, Жозефина обиделась и рассердилась.

– Эта девица у Бонапарта! – объявила она госпоже де Ремюза, своей придворной даме и наперснице. – Хватит им водить меня за нос! Сейчас я им задам!

Госпожа де Ремюза принялась ее отговаривать: господин первый консул работает, он не одобрит появления у себя жены! Но Жозефина стояла на своем. Она уверена, что муж занят не работой: он у себя в спальне, и не один. И они немедленно отправятся к нему и увидят все собственными глазами!

Если уж креолка рассердилась, никакие уговоры на нее не действовали. Госпожа де Ремюза с чувством большой неловкости взяла свечу и отправилась вместе с разгневанной супругой. На цыпочках они стали подниматься по потайной лестнице, которая вела прямо в спальню Наполеона. Тишина стояла мертвая, от дрожащего огонька свечи по стенам метались пугающие тени. Жозефина вздрогнула и остановилась: она что-то услышала и не могла понять, что…

У боязливой Жозефины волосы зашевелились на голове.

– А что, если это Рустам? – прошептала она. – Если он стоит у двери и отрубит нам головы, не успев узнать!

Перепуганная госпожа де Ремюза тут же развернулась и стала спускаться, не думая, что оставляет Жозефину в темноте. Она бегом добежала до гостиной, которую они только что оставили, и рухнула в кресло без сил. Вскоре появилась и Жозефина, которая добралась до гостиной чуть ли не ощупью. Посмотрев на перепуганную подругу, она не могла удержаться от смеха.

– Похоже, нам придется отказаться от нашего предприятия: ни у вас, ни у меня нет мужества, чтобы встретиться с Рустамом.

Устами Жозефины говорила сама мудрость. К тому же она прекрасно знала, что увлечения Бонапарта не длятся долго. То ли усталость, то ли желание перемен руководили им. Верный принципу безжалостной прямоты, он как-то вечером сообщил Жоржине, что она нравится ему уже меньше и он собирается выдать ее замуж.

– Замуж? За кого, о господи?!

За кого-нибудь из генералов, разумеется. Она оставит сцену и заживет наконец достойной жизнью.

Слово было выбрано неудачно. Мадемуазель Жорж объявила, что считает свою жизнь как нельзя более достойной. И надеется, что идея ее замужества не более чем шутка. Как? Неужели не шутка? Актриса рассердилась. Ей не нужен муж из чужих рук, которого она не будет ни уважать, ни любить! Бонапарт расхохотался.

– Ты права, Жоржина! И ты очень славная девушка!

Вскоре они расстались. В следующий раз Жоржина увидит Наполеона Бонапарта уже в Тюильри, куда ее пригласят выступать. Наполеон к тому времени будет императором. Однако в их отношениях навсегда останется теплая приязнь, которая редко когда возникает после угасшей любви.

Вся жизнь великой актрисы пройдет под знаком Наполеона. Вопреки всем бурям она сохранит к нему сердечную нежность, даже когда, приехав в Россию, ответит на увлечение императора Александра I, который подарит ей копию одной из диадем Екатерины Великой.

Конечно, у мадемуазель Жорж были и другие любовники, и среди них Жером Бонапарт, брат Наполеона, но в ее сердце всегда теплилась память о первом консуле.

После падения империи у нее будут кое-какие неприятности из-за ее привязанности к Наполеону Бонапарту, но они не помешают ей стать главной звездой «Одеона» и театра «Порт-Сен-Мартен», за директора которого, господина Ареля, она вышла замуж в 1818 году. Арель был неуравновешенным и полным обаяния человеком богемы и, похоже, самой большой любовью великой актрисы. Он умер в 1846 году, и она осталась безутешной.

Конец ее жизни печален. Она играла до последнего, но, постарев, растолстела и оставила сцену. С этих пор жила, как могла, на скудную пенсию, назначенную ей Наполеоном III. Королева трагедии и одна из любимых подруг Наполеона умерла в бедности 11 января 1867 года в возрасте восьмидесяти лет.

Осенним вечером 1836 года две девчонки пели с протянутой рукой перед дверями кафе «Прокоп». Той, что постарше, было лет семнадцать, а та, что помладше, была слишком мала ростом даже для своих пятнадцати. Темноволосая, худенькая, она привлекала своими большими черными глазами на бледном личике. Несмотря на жалкую нищенскую одежду, девочки выглядели бы трогательно, если бы не распевали песню, годную разве что для солдатской казармы.

Возле девчонок остановился хорошо одетый мужчина лет тридцати пяти с подвижным выразительным лицом. Он поинтересовался, почему они поют такую ужасную песню, какую им и слышать-то не полагается? Ответ мог опечалить кого угодно: других песен они не знают. Незнакомец улыбнулся, достал из кошелька золотую монету и вложил в тощую лапку младшей кроме денег еще и свернутую бумажку.

– Держи. Здесь стихи, которые мой друг композитор скоро положит на музыку. А вы пойте на какой-нибудь старый мотив. Знаете хоть один? Стихи я вам дарю.

И ободряюще улыбнувшись, пошел дальше. Малышка Рашель узнает впоследствии, что имя этого мужчины Виктор Гюго.

Семья Феликс поселилась в Париже после революции 1830 года. Они были евреями из Меца, и на протяжении многих лет колесили по дорогам в фургоне. Отец торговал подержанными вещами, мать чинила и перепродавала платья, трое детишек помогали им, чем могли. Рашель родилась 21 февраля 1821 года в швейцарском кантоне Аргау в коммуне Мумпф. Она была средней, родилась после сестры Сары, но раньше Ребекки. Когда в семье появился еще братик, стало ясно, что фургон для семьи тесен. Сначала Феликсы поселились в Лионе, потом в Париже под крышей дома на улице Траверсьер, и жизнь потекла свои чередом. Отец, правоверный иудей, был человеком бережливым и каждый вечер садился за стол, чтобы подсчитать расходы.

Встреча с Виктором Гюго принесла Рашели удачу: услышав пение сестер, некий Шорон стал хлопотать, чтобы девочек приняли в Королевский институт религиозной музыки. Но девочки мечтали не о пении, и тогда их взял под свое крыло друг Шорона, Сент-Олер, который вел курс драматического искусства. Рашель оказалась в своей стихии. И уже 24 апреля 1837 года она вышла на сцену театра «Жимназ» в комедии «Вандеянка». Рашель могла бы остаться в театре на бульварах, но ей не слишком нравились комические роли, и директор «Жимназ» передал свою находку Самсону, знаменитому профессору Консерватории драматического искусства, который работал в «Комеди Франсез». На этот раз место было найдено верно. После года упорной работы прирожденная трагическая актриса дебютировала в роли Камиллы в «Горации» Корнеля. Это было 12 июня 1838 года. Семнадцатилетняя, она пожала свой первый успех. Успех, который в ближайшее время превратится в триумф.