Когда я болел, ребята меня навещали, приносили школьные задания, и мне доставляло удовольствие самому, без объяснения С. М. Горделя, решать задачки. Помню, я сам додумался, как решать задачки на тройное правило, и только придя потом в школу и взяв у Фельки учебник, увидел, что решал правильно.

Инна Клейн: «Кино! Не берусь даже описать, что такое для детей сороковых годов было кино! С каким умилением я вспоминаю кинотеатр № 1. Кинотеатр! Недалеко от перекрёстка ул. Сталина и Колымского шоссе стоял длинный сарай, который с трёх сторон подпирался брёвнами, чтобы не завалился. Пол был совсем ровный, и твоё счастье зависело от того, кто сидел впереди тебя. Если высокий мужчина, то ты вообще ничего не видел… ленты постоянно рвались, начинался дикий свист, топание ногами, крики: «Сапожники! На мыло!»

Зажигался свет, и бедный киномеханик в кинобудке склеивал концы плёнок, отрезая рваные концы, и частенько картины становились намного короче. Самые дешёвые билеты были с 1-го по 4-ый ряд, да и с них было лучше видно, но с 4-го класса мы уже там не садились, даже если шли с подружками. Был ещё один кинотеатр – кинотеатр № 2, ничуть не лучше, тоже сарай, но он почему-то не пользовался таким успехом, как № 1. Кинотеатр № 2 находился за зданием бывшего отдела кадров Дальстроя. Это туда приходил медведь в 42-ом году, и всех напугал, нам это рассказывал папа. Да, была ещё одна удивительная вещь: картины шли почти по месяцу, и все они были чёрно-белые, цветные картины появились в 50-е годы.

Вскоре после начала войны перед киносеансами стали показывать киножурналы «Новости дня». А, может быть, они и раньше были? Конечно, главными там были новости с фронтов Отечественной войны и с трудового фронта, т. е. «как ковали победу». Все мы много раз смотрели парад на Красной площади в Москве 7 ноября 1941 года и про разгром немцев под Москвой, разрушенные города и сёла, показывали все зверства и ужасы оккупации…

Кроме этих документальных фильмов, очень быстро в начале войны начали выпускать художественные киносборники № 1, 2, 3 и т. д. Хорошо помню киносборник «Антоша Рыбкин». Это была комедия о том, как храбрый солдатповар, которого играл великолепный Борис Чирков, победил и взял в плен чуть ли не роту фрицев. Прямо боевик!

…Большой популярностью пользовался кино-концерт «Артисты фронту». Там были засняты со своими номерами лучшие артисты того времени: Клавдия Шульженко исполняла «Синий платочек», Лидия Русланова – «Валенки». Леонид Утёсов на мотив знаменитого немецкого фокстрота пел, что «Барон фон дер Пшик попал на русский штык, остался от барона только пшик», пели Сергей Лемешев, Иван Козловский и многие другие. Ещё помнится фильм «Похождения бравого солдата Швейка», роль Швейка исполнял замечательный артист Борис Тенин…

Запомнился фильм «Она защищала Родину», где Вера Марецкая играла председателя колхоза, ставшую командиром партизанского отряда. Там же играли Лидия Смирнова, Пётр Алейников. Потом фильм «Секретарь райкома» с А. Ваниным и Мариной Ладыниной, и кажется мне, что ещё в 44–45 годах вышла незабываемая картина «Жди меня» с Валентиной Серовой, Борисом Блиновым и Михаилом Названовым и фильм по пьесе Константина Симонова «Парень из нашего города» с Николаем Крючковым и Валентиной Серовой. Это мне вспомнились самые первые картины, посвященные советским людям, сражавшимся на фронте и партизанившим в тылу немцев».

Мой школьный товарищ и неутомимый изобретатель, магаданский шестиклассник Женя Черенков под впечатлением военных успехов республиканского Рима придумал не только игру в «Карфаген», но и соорудил мощное боевое метательное орудие – катапульту. С моей помощью, конечно. Это осадное орудие древних римлян в исполнении магаданских «легионеров» получилось похожим на гигантскую рогатку.

Женька нашёл подходящую рябину и отрезал большую рогатулю высотой 60 см. Найти рябину было довольно трудно, так как больших лиственных деревьев на магаданских сопках почти нет. Женька не выдавал тайну, где он добыл рябину, а только таинственно улыбался.

Боевая катапульта магаданских мальчишек Жени Черенкова и Лени Титова. 1945–1946 гг.

На верхней части каждого отростка рогатули магаданский Кулибин прорезал глубокие канавки шириной по 30–40 мм, на которые надел стянутые медной проволокой петли длинных резиновых тяжей, вырезанных ножницами из старой автомобильной камеры. Эти «резинки» соединялись большим куском толстого холста, в который вкладывался метательный снаряд. Расстояние между отростками рогатули было довольно большим, что позволяло легионерам стрелять по осаждаемому городу крупными предметами – камнями, железными банками и просто комками земли.

Рогатуля своим стволом вставлялась под некоторым наклоном в вырез платформы, сколоченной изобретателями из найденных на соседней стройке дефицитных обрезков досок. Такие обрезки обычно являлись добычей «доходяг», собиравших дрова для обмена на суп и хлеб у магаданских хозяек, которым нечем было топить печки, но мы их нашли первыми. Снизу к платформе мы приколотили две круглые палки (бывшая метла), на концы которых насадили четыре колеса. Это были не простые колёса, какие сейчас можно купить в любом магазине металлоизделий. Это были настоящие древние цельнодеревянные колёса без спиц. Архимед не сделал бы эти колёса лучше. Колёса в виде четырёх деревянных блинов мы аккуратно отпилили от обломка сгнившего телеграфного столба, выкорчёванного на огороде Черенковых.

Перед выстрелом в холст вкладывался боевой метательный снаряд, например, железная консервная банка, набитая землёй, или тяжёлый камень, или массивная деревяшка. Легионер Женя обеими руками захватывал вложенный «снаряд» и что есть силы натягивал авторезину, а в это время его помощник Лёня, лёжа на платформе, всем своим весом удерживал катапульту от опрокидывания.

Первые испытания орудия проводились во дворе дома Черенковых. Высокий столб, стоящий метрах в 15-ти от легионеров, выдержал удар половинкой кирпича, а вот рассохшаяся деревянная бочка была поражена с первого выстрела и рассыпалась на клёпки.

Легионеры проводили испытания и на дальность стрельбы. Для этого в воскресенье мы повезли катапульту на стройку барака напротив фелькиной гостиницы. Для выхода на боевую позицию мы к ней привязали старую бельевую верёвку, за которую я как ассистент изобретателя и возил это осадное орудие.

У стройки зеки-строители соорудили длинный наклонный помост для быстрого вкатывания тачек с кирпичом на первый этаж. При стрельбе с такой наклонной площадки снаряд взвивался в воздух под очень большим углом и, фырча, летел весьма далеко, более чем на 40–50 метров. Когда «катапультисты» стреляли тяжёлым стальным роликом от подшипника, блестящая железяка, сверкая на солнце, мгновенно исчезала в голубом небе и долетала, наверно, до Охотского моря. Рогатуля катапульты при натяжении резины могла неожиданно качнуться или немного провернуться в вырезе платформы, при этом снаряд летел вбок и однажды чуть не поразил нечаянно возникшие гражданские объекты, т. е. соседских мальчишек, пришедших взглянуть на наше изобретение. Чтобы рогатуля удерживалась на одной высоте, изобретатели после долгих конструктивных поисков вбили в неё по паре толстых ржавых гвоздей сверху и снизу платформы. Верхние гвозди не давали деревянной рогатке проваливаться в вырез платформы, а нижние – не позволяли ей выскакивать из выреза. При натяжении резины шляпки гвоздей врезались в доски платформы и удерживали рогатку от проворота.

Грубый холст, в который Женя вкладывал «снаряды», из-за больших нагрузок скоро порвался. Эксперименты с разными другими материями не дали результатов, и тогда Женина мама из своих запасов домашней швеи отдала нам старый меховой воротник, прошитый несколькими перекрёстными рядами швов. Эта «кожа» долго нам служила.