Ты телеграфируешь, что он уже учится. Как идет ученье – напишите. Ведь я теперь всецело занимаюсь этими вопросами: у меня 10 школ Молотовского района и там учится около 1000 малышей 7-леток. (Д. В. Розанов – инспектор начальных школ района. – Л. Т.) Я думаю, что Лёничка будет легко учиться, так как наши Московские школы предъявляют к ученикам более высокие требования, чем в провинции…

Ну будь здорова! Целуй от нас нашего внучка Лёничку. Прими от нас наш родительский тёплый поцелуй и пожелание видеть радость вместе с сыном.

Твой любящий Папа».

Примечание от автора:

Дедушка тут, в оценке магаданской школы, конечно, ошибался.

Он же не знал, что в первой магаданской школе преподаёт цвет русской интеллигенции и культуры, сосланной «заботами» НКВД на Колыму. Уровень подготовки в Магадане, как показали мои, Жени Черенкова и Инны Клейн вступительные экзамены в московские вузы, намного превышал уровень знаний выпускников столицы.

Учителем математики в 5-м классе был пожилой, больной и раздражительный Самуил Михайлович Гордель. У него два сына пропали на фронте, и он очень переживал за них.

Мы начали изучать начала алгебры, квадраты суммы и квадраты разности двух членов, алгебраические выражения в виде (а + b)² и (a – b)². Формулу «а-квадрат плюс 2аb плюс b-квадрат» я твердо вызубрил по тетрадке дома, но когда Самуил Михайлович вызвал меня неожиданно с места, то я растерялся и только бормотал: «а-квадрат, а-квадрат плюс» Но тут меня дёрнул за рукав Фелька Чернецкий, мой сосед по первой парте, и ткнул пальцем в открытую КНИГУ. Там жирным шрифтом была напечатана эта формула и это правило. Я потерял дар речи и стоял в растерянности. Самуил Михайлович с досадой махнул рукой и вызвал другого ученика.

Моему изумлению и удивлению была причина: всю войну, пока я учился в эвакуации, я никогда не видел УЧЕБНИКОВ. Нам всегда задавала упражнения и задачки учительница, которая писала арифметические примеры на доске или диктовала условия задач, а мы дома их решали, не зная ответов. На уроках русского языка мы читали тексты в классе по одной книге или газете, передавая её с парты на парту. А тут учебник, да ещё у нас с Фелькой на парте! Оказывается, Феликс получил на нас с ним общий учебник, мне, конечно, ничего не сказал, и я месяц учился по старинке, внимательно слушая учителей и переписывая задания с доски.

Самуил Михайлович требовал очень чётко писать на доске и в тетради все формулы и задачи, и мой плохой почерк его раздражал, особенно, когда я вкривь писал знак «плюс». – «Это не плюс! – кричал Самуил Михайлович, – это фашистский знак!» – и ставил мне двойку или тройку, не более, несмотря на правильный ответ. Потом дело наладилось, но в моей тетрадке он все «плюсы» обводил жирно красными чернилами.

Женя Черенков: – «Самым грустным предметом для меня в пятом классе была алгебра, да и в 6-м и в 7-м классах. Помню, что у Самуила Михайловича я всегда получал «колы» да «тройки». Однажды я две недели болел и не ходил в школу и занялся дома вычислениями, умножая 2 на 2 двадцать шесть раз. Когда я показал эти упражнения учителю, он довольно безразлично отнёсся к моему труду и поставил очередной «кол». При выставлении «кола» он презрительно и ехидно тянул: – «Е-д-и-н-и-ч-к-а!». А Лёне Титову Самуил Михайлович упорно ставил «тройки», когда тот на доске криво выводил знак «плюс».

Наверно, всё дело было в моём увлечении химией и физикой, а на математику я меньше обращал внимания. Такое положение исправилось только в 8-м классе, когда математику стала преподавать Александра Николаевна (Игишева), и она мои мозги поставила на место. Она задавала нам не по 5 задач на дом, а по 20–25, чем и вызвала у меня спортивный интерес и к математике».

Учительницей по географии в 5-м классе и нашим классным руководителем оказалась Клавдия Филипповна Максакова, с которой мама познакомилась летом 1944 года, в год моего приезда в Магадан, когда оба педагога работали в пионерлагере и волею судьбы оказались в одной палатке. К. Ф. Максакова стала единственной подругой мамы, которой она могла излить свою душу. Кроме изучения частей света, материков, рек Азии и гор Европы, мы учились ориентироваться на местности, изучали глазомерную съёмку и определяли на глазок величину Земли. Я любил географию, и у меня по этому предмету всегда были хорошие и отличные отметки. Клавдия Филипповна была нашей классной руководительницей ещё и в 6-м классе. Её подпись в виде красной буквы «М» украшает мой дневник.

Учительницами по естествознанию и ботанике были Анфиса Андриановна, потом Галина Ивановна. Фамилий не помню. На уроках мы рисовали цветы, растения – лютики, подорожники и даже кактусы, которые росли в горшках в кабинете ботаники, изучали пестики, тычинки и рыльца, вникали в строение семян фасоли и пшеницы. Мы «проходили» физические и химические свойства почвы и даже способы её обработки. Ведь была война, и надо было быть готовым ко всякому труду.

Дневник за 16–21 октября 1944 г.

Дневник за 6–11 ноября 1944 г.

Анфиса Андриановна была строгая, крупная, дородная женщина. Мы, мелкие пятиклашки, боялись её, и когда дежурный по классу из коридора тревожно кричал: «Анфиса идёт!!!», все моментально бросались в кабинет, за свои парты…

Шла война, и воспитанию военных навыков даже у пятиклассников придавалось и в стране, и в нашей школе большое значение. Наш учитель, или военрук, Алексей Григорьевич, фронтовик без одной руки, три раза в неделю заставлял нас маршировать по двору школы с учебными винтовками, иногда в противогазах, бросал нас с криками «У-р-а-а!» в атаку на забор школы. В кабинете военного дела мы учились разбирать и собирать настоящую винтовку. Ствол с шестью винтовыми нарезками и с мушкой, ложе, патронник, затвор (стебель – гребень – рукоятка), приклад, штык – так надо было отвечать пятикласснику о конструкции винтовки Мосина.

Кабинет военного и ХИМДЕЛа был хорошо оснащён – имелось учебное оружие, малокалиберные винтовки (настоящие, но под особым замком), учебные винтовки с затворами (но со спиленным бойком), гранаты (деревянные, в стальной оболочке), лыжи и противогазы. Во втором полугодии мы уже умели, как записано в моём дневнике, делать «наводку (винтовки?) со станка»! Больше четвёрки по военным наукам я у военрука не получал.

Конечно, в классе из военного дела мы мало что усваивали, но зато всех школьников принудительно вовлекали в различные военно-физкультурные мероприятия по сдаче норм БГТО и ГТО, пешеходные и лыжные походы, пионерские и комсомольские кроссы. Для 8–10-х классов устраивались военизированные игры и военно-спортивные соревнования по бегу на один, три и пять километров в полном солдатском обмундировании, со скаткой и винтовкой. В комплексы БГТО и ГТО входили: бег на 50 и 100 метров, переходы в противогазах (для ребят 5 – 7-х классов – на 5 километров, а для 8 – 10-х классов – на 10 километров), метание гранаты на дальность, преодоление полосы препятствий (проползание под натянутой колючей проволокой, прыжки через канавы с водой и пр.).

Не успел я приехать в Магадан летом 1944 года, как уже в декабре 1944 – январе 1945 г. участвовал в зимней Спартакиаде школьников как член ДСО «Смена» – шёл на лыжах один км и бежал на коньках 50 метров. А в мае 1945 г. ДСО «Смена» соревновалась с ДСО «Кировец» в эстафетном беге. Наша школа заняла второе место.