Но испугал его не прыжок и его вероятные неприятные последствия. Испугало то, что он до сих пор не мог понять главное, — что же такое задумала Ошибка? Откуда у нее такая убедительная уверенность в голосе? Почему решила, что на этом всё, что это конец охоты?

Одно не вызывает сомнений. В этот коридор она заманивала команду специально, как в место, из которого быстро выскочить не получится. Какой толк от умения перемещаться мгновенно на десятки метров, если путь преграждают многочисленные катушки с кабелями и связки труб? Через этот лабиринт стрелой не пролететь.

Сколько там, по её словам, времени осталось? Двадцать секунд, чтобы добраться до шлюпок? Да ему, блин и сорока не хватит.

Крыша была большой. Нет, даже не большой, а огромной. Чёрная гудроновая поверхность, площадью куда приличнее, чем поле для дворового футбола, но не дотягивающая до размеров полноценного стадиона. С трёх сторон по её краю поднимались невысокие широкие бортики, но с четвёртой ничто не мешало сделать шаг, после которого последует смертельное падение.

Кира стояла возле грибка вентиляционной шахты, обернувшись к той стороне крыши, под которой располагалась парковка, протянувшаяся от стены корпуса до будки вахтёра. Того самого, уже немолодого мужчины, его она не смогла уговорить добром сказать нужные слова в городской телефон, но зато винтовка, как средство убеждения, не подвела.

Сейчас винтовка лежит на размягчившемся за день гудроне, как и патроны к ней. Чересчур тяжёлое оружие, а руки слишком слабы, не хватит силы забросить такое оружие на соседнюю крышу. Спасибо, что с пистолетом и прочим имуществом у неё получилось. Не факт, что в этом есть хоть какой-то смысл, но Кира просчитывает все последствия, в том числе, самые маловероятные.

А вероятность того, что она сумеет вновь воспользоваться этими предметами, не нулевая.

Есть только одно бесспорно-ненужное исключение во всём списке имущества — рация. Её Кира, без сожаления, выпустила из ладони. Всё кончено, время разговоров прошло.

И зажигательной гранате тоже придётся остаться здесь. Как следует из описания, она снаряжена не взрывчаткой, а смесью оксида металла и порошка алюминия, химическая реакция горения термитной смеси превышает тысячу градусов. Это даже не совсем оружие, это эффективное средство для выведения из строя вражеской артиллерии. Диверсанту достаточно отправить такую штуку в ствол, и дело сделано, ведь, в лучшем случае, орудию потребуется длительный ремонт.

Кира разжав, наконец, начавшие уставать пальцы, позволила стальной скобе отлететь в сторону, после чего наклоном ладони отправила гранату в вентиляционную шахту. Убей её до этого момента пуля Посредника, не так уж страшно, потому что и в этом случае термит вспыхнет именно там, где рассчитано. Если верить интерактивной карте и старым знаниям о корпусе синтеза, это случится на подземном уровне. Именно поэтому стоять пришлось здесь.

Спасибо Сорок Пятому, что не удержался от мелкого злорадства, решил, напоследок, поговорить с загнанной жертвой, будто дешёвый опереточный злодей. Кира не могла точно знать, когда именно Посредники заберутся далеко в недра здания, ориентировалась лишь по взрыву оставленной у входа мины, отсчитывая от этого звука расчетное количество секунд. Но получилось гораздо лучше, чем задумывалось.

Теперь у неё есть двадцать секунд. Потом запал догорит и…

А вот что случится после «„и“», Кира могла лишь предполагать с неопределённой вероятностью. Её теоретических познаний и доступной информации недостаточно, чтобы до последней мелочи смоделировать развитие задействованных в замысле процессов.

Да и опыт в таких делах нулевой. Ну да, увы и ах, но ей никогда в жизни не приходилось превращать здание в громадную бомбу. В теории, кажется, там всё просто. Надо лишь заполнить пространство газом и поднести спичку. Даже не нужно дожидаться достижения идеальной пропорции, гремучая смесь прощает серьёзные ошибки в оптимальности концентрации, если её разводят в помещении, а не на открытом воздухе. Плюс, промышленный газ, в отличие от бытового, не имеет запаха. Это чистый метан, в него нельзя добавлять ароматизирующие углеводороды, потому что примесь может пагубно сказаться на качестве синтезируемого продукта.

Ну и зажигательная граната, это, если не лучшая спичка в мире, то что-то рядом с ней.

Главная загвоздка в том, что Кира понятия не имеет, сколько газа может выдать подводящая труба даже в идеальных условиях. Ну а сегодня, когда нет электричества, на такой вопрос, наверное, вообще никто не сумеет ответить правильно.

Она просто прострелила сталь в десятках мест. На конечном отрезке труба была пустая, ведь, по технологии, в конце, перед остановкой цикла, её заполняют нейтральным азотом, но сердце в тот миг замерло от страха.

Повезло, обошлось. А дальше оставалось разблокировать главный вентиль и открутить до упора. Уши мгновенно уловили шипение, — газ заструился из всех пробоин, а вот нос, как и ожидалось, ничего не почуял.

Помчалась оттуда со всех ног, почти ощущая, как за спиной метан смешивается с воздухом, образуя взрывчатую смесь, растекающуюся в стороны и тянущуюся вверх. Очень скоро её здесь станет столько, что хватит одной искры, после чего здание или целиком сложится, или частично развалится, или разлетится с такой дурью, что сильно пострадает не только оно, а и всё окружение.

Второй раз сердце замерло, когда показалась машина Посредников. По схеме здания, газ не мог быстро попасть на вход. Скачала, он должен заполнить подвал и левое крыло, путей в эту часть корпуса почти не было, если не считать технологический коридор, который сейчас тянулся под ногами Киры. Но он располагается на самом верху, до него смертоносное облако, по идее, доберётся далеко не сразу.

Пронесло, мина взорвалась, но и только, газово-воздушная смесь не сдетонировала. А Кира даже не смогла пронаблюдать за результатом, она спряталась, едва увидела машину Посредников. Опасалась неизвестных возможностей охотников на людей, вдруг заметят и устроят меткий выстрел. Нет уж, лучше не рисковать.

Сколько газа успело вытечь из изувеченной трубы, Кира знать не могла. Но очень надеялась, что сейчас стоит не просто на раскалённом летним зноем гудроне, что это уже не совсем крыша корпуса, это оболочка гигантской бомбы, к фитилю которой, только что, поднесли огонёк.

Вот и всё, дело сделано, теперь остался лишь последний штрих.

Осталось имнно то, что заставляло её с неудержимой силой желать попасть именно в это место, независимо от всех планов по созданию разнообразных пакостей Посредникам.

Самое время, наконец, это сделать.

Ну… то есть… попробовать сделать.

Хотя бы попытаться.

Прости, Крис, что не послушалась, но так надо. Невозможно объяснить, почему, но надо. Очень надо.

Толчковая нога стала прежней, в ней исчезло то ненавистное, что не позволяло Кире набрать былую форму. Но ведь она переучилась на правую, кто знает, как, после долгого перерыва, поведёт себя левая?

Вот сейчас и узнает. Если не попробовать, Кира взлетит на воздух, вместе со зданием, если попробует и не получится, грохнется на парковку со смертельной высоты. Что ей терять? Получается, совершенно нечего.

Коленки чуть подогнулись, босые ступни вжались в гудрон. Кроссовок больше нет, они улетели вслед за пистолетом, то, что Кира задумала, придётся делать налегке и босиком.

Пошёл разбег. Дистанция невелика, но это куда больше привычных пяти метров, несопоставимо больше, достаточно для самого шикарного разбега.

На последних шагах Кира поняла, что с набранной скоростью даже лишнее получилось, тяжеловато успеть поставить ногу именно туда, куда планировалось. Но эта мысль не заставила запаниковать, не сбила с ритма бега, она с каждым метром всё больше и больше верила, что прыжок получится таким, каким и должен быть настоящий прыжок: идеально техничным. Даже если не преодолеет пропасть между зданиями, всё равно оно того стоит.