— Обязательно помешают, даже не сомневайся. Ладно, может, ты мыслишь и в правильном направлении, но, я думаю, дело здесь точно не в обуви и одежде, тебя просто магнитом тянет домой. В принципе, это нормально, но очень не вовремя. Ошибка, ты хорошо начала, но пойми, время работает против тебя, ведь когда цифры начнут обращаться, ты станешь светиться от их нескончаемого агра на всю интерактивную карту. Посредникам не придётся тебя искать, это уже будет не охота, а избиение. Валить надо, по прямой валить и валить быстро, а не искать то, чего здесь нет.

— Всего лишь одежда и обувь. Мне это очень нужно. А сейчас извини, я отключаюсь, за мной какой-то подозрительный мужик повернул. По-моему, это ещё один ненормальный.

— Ещё один?!

— Ну да, ещё. Один такой уже пытался разбить мне голову. До связи, Шестьдесят Второй.

Алкоголики, наркоманы, моральные уродцы, всевозможные жалкие личности и прочие никчемные отбросы, уже не первый год укрывавшиеся в мятежном городе, при наглейшем попустительстве предателей, только что средствами радиоэлектронной борьбы посадили беспилотник, отправленный к площади Металлургов с целью съёмки последствий обстрела. Генерал захотел лично полюбоваться на руины, пожары, и прочие приятные для глаз зрелища.

И конечно же, на трупы. Дохлых сепаратистов там, должно быть, немало валяется.

Недоумка, который сообщил нехорошую новость, спасло от немедленной жестокой гибели лишь только то, что доклад проводился по телефонной связи. Но даже так, генералу очень сильно захотелось ухватиться за кабель и быстро добежать, держась за него, до другого конца линии.

А там, схватить несомненного изменника, который принёс дурную весть, за шею, сжать пальцы до хруста кадыка и вываливания изо рта почерневшего языка.

Душить-душить-душить, пока ладони сами по себе не разомкнутся от усталости. А потом плюнуть удавленнику в лицо, приказать закопать его возле помойки и вместо нормального креста установить табличку с надписью «„медицинские отходы повышенной вонючести“».

А что ещё прикажете сделать с наглым негодяем, сообщившим, что приятного зрелища ожидать не приходится?!

Что же делать… что же теперь с этим делать… Надо ведь убивать… надо… Но как? И кого?

Может, придушить того человека, который всегда приходит, когда его зовут? Как там его? Вестовой? Ординарец? Адъютант? Адмирал?..

Да блин! Какой, к чёрту, адмирал, если до ближайшего моря сотня километров!

А, может, оно ближе? Что-то с памятью непонятное, мысли путаются, самое простое арифметическое действие просчитать не получается.

Ладно, с памятью и математикой он как-нибудь потом разберётся. А сейчас, несмотря на гнетущую тяжесть потери, надо собраться с силами и продолжить.

Что продолжить? Ну как это что! Убивать, конечно, снова и снова убивать, по мере подвоза боеприпасов на позиции.

Можно вызвать того человека, но не душить. Надо ему приказать, чтобы город начали слушать всеми средствами. Очень внимательно слушать. Даже если хитрые микрофоны засекут пистолетный выстрел, это следует считать актом агрессии. И стрелять-стрелять-стрелять в ответ из всего, что готово к применению.

Развивающийся паразит, будто представив, что ожидает город в самое ближайшее время, на миг ослабил тиски, сжимающие мозг, и голову генерала посетила относительно умная мысль.

Полного контроля акустического диапазона мало. Надо ещё и про радиодиапазон подумать.

Но как отфильтровать гражданские источники радиосигналов от военных?

Да никак. Стрелять надо по всем источникам, без разбора.

Но ведь там сплошной сигнал, ведь у каждого гражданского в кармане работает мобильный телефон, а гражданских там считать не пересчитать. То, что связь отключена, ещё ничего не означает, трубки по-прежнему излучают радиоволны.

Тиски вновь сжали мозг и генерал злобно усмехнулся.

Излучают? Ну и прекрасно, значит, при отсутствии акустических шумов, стрелять можно, куда угодно. Получается, весь город представляет собой сплошную цель, это значительно облегчает выполнение боевой задачи.

Только надо не забыть сказать, чтобы по источникам выстрелов наводились в первую очередь. Где гремит оружие, там и главное зло, именно там находятся те, на кого работают предатели.

Дом, в котором последние два года проживала семья Киры, одна из тридцати трёх серых панельных коробок, построенных, в основном, для работников самой большой шахты в городе. Их поставили неподалёку от центра и одновременно особняком от него. С одной стороны протекает река с низменными подтапливаемыми по весне берегами, с другой микрорайон сливается с частным сектором, тянущимся до самой северной окраины, с двух остальных подступают парковые зоны.

Именно по парку Кира и подобралась почти к самому дому. На самом деле, парком эти заросли называть сложно, это, скорее, лесок с множеством дремучих уголков. Но и удобных тропинок в нём хватает, о некоторых даже не все местные знают. Вот одной из них она и воспользовалась.

На последних шагах сбавила скорость, напряженно всматриваясь вперёд. Там, среди деревьев, проявляются просветы, ещё чуть и покажется дом. Ей и хочется его увидеть и одновременно страшно, ведь она совершенно не представляет, как на это отреагирует.

А уж что случится, если повстречает кого-то из своих… Немыслимо такое представить. Немыслимо. Что же делать, если это и правда, произойдёт? Вот что?..

И тут, выбивая из головы одни тревожные мысли и забивая на их место совершенно другие, впереди отрывисто грохнуло. Затем ещё несколько раз. Уши Киры восстановились не до конца, всё ещё чудят, но сейчас сомнений нет, она узнала эти звуки и даже поняла, что их источник располагается очень близко.

Это выстрелы гаубиц, целая батарея расположилась прямо среди домов. Пропаганда противника хронически и уныло обвиняет защитников города в том, что они всегда ставят артиллерию в густонаселенных местах, но Кира прекрасно знает, что это, за редкими исключениями, неправда. Если кто-то попытается так поступить, сами солдаты будут сильно против, не говоря уже о местных жителях, которые не постесняются выразить свое возмущение. Случалось, массовые протесты устраивали, даже если орудия ставили на удалении от посёлков, в чистом поле.

Тут всё просто, ведь в городе все, включая детей, очень быстро уяснили, что если пушки стреляют, они себя этим выдают, показывают позицию. А дальше, возможно, начнется контрбатарейная борьба, то есть, прилетит ответка от противника. В осаждающей армии хватает всевозможных проблем, поэтому, возможны самые разные варианты, в том числе и нетрезвые артиллеристы, халатно относящиеся к процессу наведению орудий. К тому же, враг, обычно, использует старые, давно просроченные заряды имперских времён. Порох в них частично изменил свои свойства, точность попадания из-за этого страдает, снаряд, даже при идеальном состоянии ствола, запросто может упасть далеко от расчетной точки. Значит, вся округа в опасности, а ведь проживают в ней самые разные люди. В том числе жёны солдат, их матери, дети, друзья. Или просто люди, которым дороги их дома настолько, что они с голыми кулаками набросятся на тех, кто подвергает их, хотя бы, тени угрозы.

Никому в голову не придёт расположить батарею в столь компактно застроенном микрорайоне. Если уж сильно понадобится, для этого есть обширная пустошь за рекой, или парковая зона, через которую Кира сейчас пробирается. И там и там найдутся варианты, при которых от пушек до ближайших домов окажется побольше километра. Это, конечно, не гарантирует безопасность мирных жителей, но даже у самого косоглазого наводчика большая часть снарядов будет взрываться на приличном удалении от посёлка.

Однако, Кира прекрасно слышит выстрелы, и она знает, что впереди ничего нет, кроме тридцати трёх многоэтажек её района. Этого не может быть, однако, это есть. Гаубицы действительно установлены среди домов и прямо сейчас местоположение батареи определяет вражеская артиллерийская разведка.