Уши впервые расслышали отчётливый звук, непохожий на грохот взрыва. Обернувшись, Кира успела увидеть, как на улицу, ведущую мимо главного входа в министерство, осторожно объезжая мины, заворачивает пожарная машина. Девушка хорошо разглядела синее мигание, но саму сирену слышала еле-еле. Однако, это многообещающий признак, ведь он означает, что она не оглохла окончательно.

Быстро приехали и не побоялись, как некоторые. Если обстрел сейчас возобновится, список пожарных, погибших в городе за годы войны, пополнится новыми именами.

Имя Киры тоже может попасть в какой-нибудь список, если она так и останется здесь торчать. Может, прямо сейчас, мифический корректировщик, оценив ущерб, нанесенный министерству, передает противнику уточнённые данные. Подвезти новые снаряды недолго, как и поменять позиции, значит, засиживаться здесь не стоит.

Кира не успела прийти в себя после произошедшего и потому не учла то, что город при обстрелах моментально вымирает. Здесь даже собакам давно известно, что в такое время на улице оставаться нежелательно. Самые острожные и продуманные жители отсиживаются в убежищах или, хотя бы, в подвалах, другие прячутся в домах и квартирах, надеясь на защиту капитальных стен. Некоторым, вообще, всё безразлично, но даже такие пофигисты не стремятся оказаться под открытым небом, с которого много чего нехорошего может прилететь. Одинокая девочка в испачканной кровью одежде, в спадающих шлёпках не по размеру и характерно-угловатым свертком в руках не просто выглядит подозрительно, — она почти единственная, кто сейчас привлекает внимание, кроме неё тут почти никого нет.

Редкие мирные граждане Киру игнорировали, или, в худшем случае, косились нехорошо. Но на них можно не обращать внимание. А вот военные и полицейские — другое дело. Она, избегая ненужных встреч, старалась продвигаться дворами, торопливо прошмыгивая через просматриваемые улицы. Поглядывала в оба, в случае чего стараясь не попасться на глаза. Как минимум, один раз её заметили те, кого следует избегать, очень уж некстати зелёная машина показалась, но повезло, выяснять, кто она и почему так выглядит, не стали. Может, для включения повышенной агрессивности горожан, нужно приблизиться к ним на определенное расстояние, может ещё что-то требуется — неизвестно. Клео не объяснила, одно лишь очевидно, что могут в любой момент схватить, как схватили женщину. Пусть здание министерства и пострадало при обстреле, это не смертельно, ведь в городе хватает и других подвалов.

Сообщения со светящимися красными буквами больше не возникали. Это и радовало и одновременно, напрягало. Если вспомнить всё, что выдавала Система, следует ожидать надпись о поражении второй волны ботов, однако, её нет. Значит, эти противники продолжают действовать, а если и нет, сила, всем здесь заправляющим, могла добавить новых, не соизволив Киру об этом предупредить, или предупредив в миг, когда та ничего не осознавала, лишь только и могла, что непрерывно вздрагивать под несмолкаемый грохот разрывов.

Старик, неожиданно показавшийся из-за угла, замер, будто вкопанный, неотрывно уставившись на девушку. Губы его зашевелились, оглушённая Кира, скорее, по ним прочитала, чем услышала:

— Красавица, чего это с тобой? Да у тебя же вся одёжка в крови. Куда ты такая идёшь? В больницу?

Блин, да там той крови почти капля, вот чего он прицепился?! Но Кира, как и полагается воспитанной девушке, ответила вежливо:

— Стеклом поранило, всего лишь пара царапин, это ерунда. Я домой иду.

— Пойдем ко мне, надо смазать йодом и пластырем заклеить.

На миг захотелось принять предложение, ведь, для живущего войной города в нём, нет ничего ненормального, но девушка удержалась от соблазна. Хорошо, конечно, скрыться с улицы в квартиру, дух чуточку перевести, но кто его знает, что у этого старика на уме? Дряхлым он не выглядит, к тому же, у него могут оказаться сообщники.

Кира медленно покачала головой:

— Спасибо, но я живу недалеко.

Показалось, или в глазах старика промелькнуло выражение злобного разочарования? Даже если так, без разницы, путь хоть весь на желчь здесь изойдет, она так и пойдёт своей дорогой.

Далеко уйти не успела. Всего-то на десяток шагов удалилась, как сквозь пробки в ушах еле-еле пробился дробный звук ударов подошв по асфальту, — кто-то подбегал к ней сзади. Дернулась в сторону, одновременно разворачиваясь. Очень даже вовремя это сделала, успела уклониться от удара, нацеленного в голову.

Блин, да этот старик, мало того, что оказался ненормально бодрым для преклонных лет, он ещё и разводной ключ откуда-то успел достать. Зазевайся она хотя бы на миг, и проломленный череп обеспечен.

Промахнувшись, злобный дед просеменил по инерции пару шагов, после чего крутанулся на пятке, одновременно нанося второй удар. Но к этому моменту Кира успела выпрыгнуть из неудобных шлёпок, отскакивая. Осталась без обуви, зато обрела подвижность. Старик, может, и не медлительный, но до неё ему бесконечно далеко, достать не сможет.

И что же дальше?

Кира, торопливо пятясь, попыталась воззвать к совести нападающего:

— Да что я вам сделала?! Вы с ума сошли?!

Занося ключ для удара сверху вниз, старик, уродливо выпучив глаза и брызжа слюной, в ярости прокричал:

— Всю жизнь мне испоганила, тварюка поганая!

Да о чём это он, вообще?! В высшей степени странное заявление, ведь Кира его впервые видит, когда только успела такое с его жизнью сотворить?! И главное, что ей теперь делать? Размотать сверток и пригрозить этому ненормальному автоматом? А если тот не испугается, что тогда? Стрелять по ногам? Но в городе далеко не все оглохли, пальбу услышат, если поблизости есть полиция или военные, быстро окажутся здесь. Она сегодня уже успела насладиться прелестями сидения в запертом подвале, больше не хочется.

Жаль расставаться со шлёпками, но рисковать ради них не стоит. Кира просто развернулась и помчалась прочь, поборов соблазн устроить игру в кошки-мышки, чтобы, отведя психа подальше, оставить его семенить позади, а самой вернуться за обувью. Нет уж, босые ноги не очень приспособлены для подобных игрищ, да и город под обстрелом — не самая лучшая площадка для забав. К тому же, шлёпки очень уж неудобные, слишком большие и рваные, даже медленное передвижение в них — мучение.

Старик, поначалу, держался хорошо, почти не отставал. Но уже метров через сто возраст начал брать своё, и дистанция стремительно увеличилась.

Кира, для верности, промчалась на полной скорости ещё через пару кварталов, лишь потом перешла на быстрый шаг, не переставая при этом оглядываться. Ненормальный преследователь не показывался, но забывать про него не следует. Он знает направление, в котором она умчалась, как ни ломай линию маршрута, всегда остаётся риск, что угадает дорогу и опять ринется в атаку, размахивая разводным ключом.

Очень неприятная встреча, но радует, что легко отделалась. Шлёпки — ерунда, малая потеря. Толку от них почти не было, слишком велик размер, приходилось прилагать немалые усилия, чтобы не терять их на каждом шагу.

В случившемся есть и плюс. Может от стресса, может по другой причине, но слух ощутимо улучшился. Пробки из ушей никуда не делись, однако, потихоньку начали пропускать звуки окружения. Кира, пусть и приглушённо, но слышала гул двигателей машин и частый грохот разрывов или артиллерийских выстрелов. Пока что, не понять, прилетает в город или улетает к врагу. И не понять, насколько это далеко от неё. Всё же оглушило здорово, до восстановления ещё далеко.

Но она уже слышит достаточно прилично, чтобы кое-что попробовать.

Рука потянулась к карману с рацией.

— Ах вы людоеды! — заорал бегущий старик, от души замахиваясь разводным ключом. — Получите, изверги!

Бот, идущий первым, отработанным, почти ленивым движением, увернулся, одновременно проводя подсечку. Взбесившийся горожанин завалился на асфальт, с болезненным криком и костяным хрустом приложившись об него артритными коленями. Случившееся не заставило его отказаться от агрессивных намерений, тут же начал подниматься, изрекая бредовые угрозы, но второй бот мимоходом приложил ему прикладом по затылку, проломив голову.