Грасс, который надеялся, что сын продолжит его линию, нацеленную на мировое господство, злился, обвиняя Юрия в предательстве. Добрый и тактичный юноша не стал напоминать дряхлеющему на глазах старцу, что является его сыном исключительно по происхождению и что из-за его жестокости только теперь узнал, что у него есть мать и сводная сестра.

Но рост города не нравился не только Грассу. Город сползал с холмов, захватывая новые территории, тесня естественные биотопы и обтекая частные хозяйства, по сути делая их зависимыми, отсекая от природных ресурсов.

Мы с Фруми и остальными детьми поселились в небольшом доме у подножия замка, показавшемся нам слишком мрачным для жизни, но удобным для лабораторий, мастерских, складов, лечебницы и оранжереи. Мне было некомфортно оставлять на Фрумиле весь груз забот о детях и быте, но я всё больше увязал в обязанности Садовника, проводя время в своём кабинете у верхушки замковой башни, и безуспешно пытаясь связаться с Петерсом и Майклом.

Помощь пришла откуда я не ждал, в семью вернулся Лёнечка. Он рассказал, что теперь у нас другой Проводник, но пока он, как оказывается и я, на испытательном сроке, имя его не оглашается, что у нас подрастает новый Управитель Мира и что Петерс и Майкл укрылись в монастыре и не выходят на связь, чтобы не мешать испытательному процессу. Мы пристроили к дому ещё две комнаты для них с Эти и их очаровательных близняшек, а в освободившуюся комнату отселили двух своих сынишек – уже слегка подросшего Йоси и крошечку Давида.

Жизнь казалась простой и безоблачной. Возобновились прежние торговые связи и отношения, налаживались новые, с более отдалёнными фермами и поселениями. Подраставшие дети отправлялись на учёбу в университет Холмогорска. Пришли в университет и дети Алисы, молчаливые, пугливые, как зверьки. Сердце сжималось от боли: моя милая Али, моя старшая доченька, осталась на болотах совсем одна и я не знал, как помочь ей.

А между тем произошло событие, которого я никак не ожидал, привнёсшее ещё больше сумятицы в мои, и без того перегруженные неразрешимыми проблемами и не отвеченными вопросами, мысли. Пучок увядающей энергии, которую я уже нацелился забрать, вдруг взорвался сухим, знакомым, и так пугавшим меня, голосом: «Садовник! Перед тем, как ты окажешь мне последнюю милость, у меня к тебе личная просьба, не как к Садовнику, а как к Арсу. Я знаю, что принёс тебе много проблем и не прошу прощения. Но я ухожу, а ты остаёшься. Я прошу тебя прийти и выслушать меня. Возможно именно ты сможешь найти решения, которые никто из нас так и не нашёл, и спасти этот мир».

Не знаю, чем я больше руководствовался, откликаясь на его просьбу: жалостью к уходящему, желанием понять его мотивации, или простым любопытством, возможно, что и всем вместе. В комнате Грасса было тесно, он позвал не только меня, но и Юрия, Станиславу, Марго с Донатосом и Кариссой, Валенсо с Эсти, Лёнечку, Криса, Алису и несколько незнакомых мне человек.

– Я много лет храню одну запись, – прошелестел он, и теперь прошу вас прослушать её.

Только сейчас я обратил внимание на стоящий в углу фонограф. Один из молодых людей завёл его и мы услышали два голоса, старый и молодой. Последний несомненно принадлежал самому Грассу:

– Люди не изменились. Они идут тем же путём, употребляя все свои силы на накопление, междоусобные войны и разрушение окружающего мира.

– Но вы же видите, как тяжело им приходится выживать. Вы можете значительно облегчить их жизнь, помочь перешагнуть тёмное время.

– Чтобы сберечь Землю, как планету, и людей, как вид, их надо заставить брать пример с животных: те, если и накапливают пищу, то на пол сезона, когда условия не позволяют им регулярно питаться. Для этого не нужны ни грамотность, ни история, только навыки охоты и собирательства. Знания – великое зло, ведущее к распаду духовных ценностей. Но самое страшное – это технический прогресс, который разрушает саму структуру Земли, её планетарные оболочки и гомеостаз в космической системе.

– Для чего тогда вы переписываете, на более долговечные пергаменты и камни, книги?

– Им нельзя давать в руки достижения нашей эпохи, они просто истребят друг друга. Новая генерация должна сама дорасти до них. А мы сделаем всё от нас зависящее, чтобы это произошло гораздо позднее, а ещё лучше вообще никогда. Но если это всё же произойдёт, пусть знают, что они – потомки высокоразвитой цивилизации и остановятся, не дойдя до той черты, до которой дошли мы. Не для того были уничтожены девяносто процентов населения, чтобы очередной цикл принёс всё те же результаты.

– Очередной цикл?! Вы хотите сказать, что для вас он уже не первый?!

– А вы что серьёзно полагаете, что сами додумались до всех своих открытий за каких-то несчастных пару десятков веков?!

– В таком случае получается, что вы сами подталкивали нас к краю этой пропасти, а затем просто взяли и стёрли, как неудавшийся эксперимент.

– Нет, мы всячески пытались тормозить этот процесс, силой насаждая невежество и воспитывая слепую бездумную веру. К сожалению, в каждой цивилизации рождаются наивные люди, вроде вас, полагающие, что человек способен преодолеть в себе зверя. Одни из них ратуют за полное единение с природой и познание её законов путём чувственного проникновения, другие, с упорством идиотиков, вновь и вновь раскручивают моховик технического прогресса.

– Но сами то вы не брезгуете пользоваться благами цивилизации, и своих детей обучаете, и растите их в богатстве и неге.

– Что ж, мы тоже люди, и ничто человеческое нам не чуждо, в том числе и маленькие слабости.

– Но чего вы хотите от меня?

– Мы прочитали твой роман-утопию «Мир без войны. Планета АльИкс». В целом конечно полная белиберда, но идея города-цветка с ветками-магистралями и корнями-туннелями, опоясывающими, проникающими, контролирующими и регламентирующими людское планетарное сообщество, достаточно интересна. Мы поможем тебе воплотить эту идею здесь, на Земле, при условии, что сами арендуем в его сердце несколько помещений, в работу которых ты не будешь вмешиваться, и, кроме того, время от времени будешь выполнять наши мелкие поручения.

– Что именно я должен буду делать? Я ничего не понимаю в строительстве.

– Не переживай, технические проблемы будут решать другие, но тебе придётся кое-чему подучиться…

Запись зашипела и закончилась.

– Тогда я думал, что эта запись была сделана случайно. Накануне отец подарил мне фонограф, чтобы я мог надиктовывать свои сочинения для переписчицы и я опробовал его как раз перед их приходом, и только впоследствии сообразил, что разговор записан не с начала, значит кто-то и для чего-то записал его.

Первые строения города были похожи на казематы, окружённые брустверами и двойным забором. На мои удивлённые вопросы, мне объяснили, что место дикое, необжитое, и надо защитить его от зверья и разбойников. Начинали мы работать в городе вместе с присутствующими здесь Петерсом, Майклом, Донатосом, Валенсо и ещё десятком замечательных личностей, часть из которых уже ушла. Мы были молоды, полны сил и амбиций, и верили, что, построив город-цветок, спасём людей от одиночества, мир от войны, а планету от растранжиривания природных ресурсов.

Мы все тогда, так или иначе, пытались решить эту дилемму. То же и твои родители, Арс, которые раскапывали артефакты, собирая недостающие звенья к своим воспоминаниям, восполняя пробелы пропущенных событий материальными свидетельствами, пытаясь найти ошибки и способы их устранения. Они знали о грядущей катастрофе и готовили тебя к ней, закаляя твоё тело и дух, обучая различным видам спорта, ремёслам, способам выживания в дикой природе, накачивая энциклопедическими знаниями и основами эзотерических практик.