Дорога вела через лес внешней охранной зоны города, мимо разгрузочных терминалов, гаражей, жилых комплексов и столовой обслуживающего персонала, а затем уходила круто в гору, пересекая скалы, ещё один лес и подсобное городское хозяйство. Подъём давался нелегко, но пользоваться лифтами или туннелями Янат не хотелось. Она ещё несла в себе впечатления и эмоции Нижнего Мира и хотела подольше сохранить их.

Плантации унифицированных террас, служившие для выращивания пищевых растений и животных, тоже были прекрасны. Но это была другая красота – рукотворная. Всё было аккуратно причёсано. Каждый цветок, каждое дерево, были искусно выращены и сформованы. Ни одна травинка не могла здесь расти сама по себе. Всё, проросшее самостоятельно, безжалостно уничтожалось.

Девушка поднялась на самую вершину горы и начала спуск в Чашу Жизни – сооружение в виде огромного цветка. Его лепестки служили жилищами Посвящённых, тычинки – Высших, а пестик – Знающих. В чашелистиках располагались мастерские и энергетические модули, а по их кольцу проходила главная магистраль города, золотое сияние которой, по ночам, приводило непосвящённых в священный трепет.

Её восхищала ритмичная красота города, но она не любила его. Душа отдыхала там, внизу, где сердце бездумно тянулось к каждому листочку, каждому цветку с их неповторимой прелестью. Прелестью… да, они несомненно прельщали её. Он так и сказал: «Это – прелесть!» – имея ввиду нечто ужасное, искушение ведущее к гибели. А ей нравилось даже само это слово – «прелесть» – оно было такое блестящее, переливчатое, как вода в запрещённом озере.

Янат уже подходила к кольцу магистрали, когда что-то насторожило её: едва уловимое движение на самом краю бокового зрения. И в тот же миг девушка почувствовала, как кто-то схватил её сзади за шею, зажал рот, и начал душить. Очнулась она в каком-то странном помещении неправильной формы, и только через несколько минут сообразила, что это – пещера. Она никогда не была в пещерах, но знала их по многочисленным описаниям и картинкам в учебных материалах.

«Пришла в себя!» – констатировал один из наполнявших пещеру людей. И тут же на неё посыпались вопросы. Большую часть она даже не понимала, так много было в них незнакомых слов. Янат растерялась и молча разглядывала своих похитителей: они были точно такие, как и жители города, только очень странно одеты.

«Вы огорошили её, – засмеялся белокожий светловолосый юноша, – не говорите все хором!» – «Какой красивый парень!» – подумала она и услышала мелькнувшую мысль: «Неожиданно! Вот ты – действительно красавица!»

– Остались ли в городе медикаменты? – спросил пожилой мужчина.

«Меди каменты, – мысленно повторила Янат, – это наверно камни меди, то есть самородная медь…»

– Да, – ответила она, – я видела их в учебных корпусах.

– Какие именно медикаменты ты видела?

– Разные: зелёные и желтые, красноватые, как золото, почти голубые, веточки, кристаллические горки, бесформенные как камушки, гладкие, как отполированные кругляшки…

– Как они называются?

– Я не знаю, меня этому не обучали.

– Как вы измеряете температуру у больных?

«Температура» … – Янат задумалась, где-то она встречала, что-то подобное, но где? «Темпера… темпера…» – это же краски, но как их измеряют?

– Я точно не знаю, может взвешиванием, – предположила она, – или насыпают во что-нибудь для объёма, например ложку, стаканчик…

– Она насмехается! – возмутилась высокая статная девушка с коротко-стриженной гривкой белокурых волос.

– Да нет, Станислава, похоже она действительно не знает о чём идёт речь, – произнёс высокий седоватый мужчина с пронзительно ясными голубыми глазами.

– Веда не может не знать основ фармакологии… – задумчиво произнесла стройная, как травинка, девушка, а она веда, гляньте на её руки и на её медальон, но у неё в голове такой сумбур…

Янат посмотрела на свои руки: «Что не так с моими руками? – подумала она. – Руки как руки. Может конечно не такие ухоженные, как у других, и слегка перепачканы пыльцой трав. А где талисман?!» – Этот талисман был единственной вещью, оставшейся ей от матери, и она очень дорожила им. Мать строго настрого приказала ей, тогда ещё совсем маленькой девочке, никому его не показывать, и Янат, всегда носила его скрыто под одеждой, на теле.

– Я видела её с Книжником, – настаивала Станислава, – он бы не стал просто так общаться с девочкой, она притворяется. – Девочка, о чём с тобой разговаривает Книжник?

Книжник, задумалась Янат, книга… книги: «Книжник – это тот, кто переводит книги в картинки на пергаменте? – спросила она. – Это мой Высший, он учит меня рисовать слова и правильно себя вести».

Книжник?! Библиотекарь… – вспомнил Арс разговор, который ему дали услышать в столовой. – Так может это их дочь с Марго?!»

– Верните, пожалуйста, мой талисман, – попросила Янат, – это память о моей рано умершей маме.

– Так это не твой? – спросил седовласый.

– Почему не мой?! – удивилась Янат. – Мой! Мне подарила его мама перед тем, как навсегда исчезнуть, и сказала, чтобы я берегла его, потому что, возможно, когда-нибудь, он спасёт мне жизнь. Но дорог он мне не потому, что он волшебный, а потому, что его держала моя мама, за которой я так скучаю.

– Ты думаешь, что он волшебный?

– Конечно, а иначе как бы он мог спасти мне жизнь.

Арс внутренне посмеялся наивности этой, с виду уже такой взрослой, девочки, и глаза его потеплели.

– А почему ты решила, что твоя мама умерла? Ты видела, как она умирала?

– Нет! Так мне сказали.

– Как тебя зовут, девочка?

– Янат.

– Так тебя называла мама?

– Нет, мама называла меня Карисса. Имя Янат мне дал Совет, они объяснили, что это имя больше подходит для девочки.

Янат, чувствовавшая себя поначалу как загнанный зверёк, совсем расслабилась, и вдруг обнаружила, что и царившее в пещере напряжение тоже спало. Взгляды, направленные на неё были дружелюбные и сочувственные.

– Верните ей медальон! – сказал Арс. – Карисса, я не могу утверждать, но думаю, что твоя мама жива, просто сейчас она не может подать тебе весточку. Ты свободна. Если захочешь уйти, мы не станем тебя удерживать, если захочешь остаться с нами – с удовольствием примем. Только учти, что наша жизнь здесь много тяжелее, чем в городе, и полна опасностей.

– Спасибо! – сказала Янат-Карисса. Я не боюсь трудностей, но не могу подвести Высшего. Я понимаю, что вы сильно рискуете, отпуская меня, и обещаю никому не показывать вашей пещеры.

Мужчина улыбнулся:

– Сейчас уже ночь, снаружи опасно, – сказал он, – пойдём, я покажу тебе, где ты будешь спать, а утром мы доставим тебя к озеру.

Он не обманул и Янат долго смеялась собственной наивности, когда утром, проснувшись, обнаружила себя у озера в полном одиночестве. Она знала, что её уже ищут и сочинила несколько вариантов вполне правдоподобной истории, понимая, что об истинных причинах своего отсутствия лучше не рассказывать. Слова Свободных о веде, амулете, который они называли медальоном, о матери… так заинтриговали её, что она не заметила, как оказалась возле первых террас города, где её уже поджидали Стражи, чтобы препроводить в Совет.

Янат послушно пошла с ними, ничем не выдав своего удивления и возмущения. Стражей обычно посылали за преступниками низших сословий, а она была Посвящённым Специалистом и, к тому же, не совершила никакого преступления.