«Хватит, Арси, отдохни!» – похлопал меня по плечу Петерс. Но как я мог остановиться, перед таким щедрым подарком познания?! Неистребимая любознательность толкала меня к новым открытиям и, минут через пятнадцать, я провалился в глубокий обморок.

– Он очнулся, – Лиси, убрала свою маленькую ладошку с моего лба.

– Надо чтоб он поспал, – сказал Петерс, – а то этот сумасшедший загонит себя в могилу, желая исследовать всё и сразу.

– Лисушка, – обратился я на следующий день к дочке, – я хотел бы задать тебе один вопрос, очень некорректный и поэтому не обижусь, если ты не ответишь.

– Спрашивай, – улыбнулась дочка, плетя травяную колыбельку для малышей.

– Я уже задавал подобный вопрос Петерсу, насчёт Майкла, но тогда я не знал, что вы реально видите все оттенки характера и чувств человека. Я не понимаю для чего завязывать отношения, заранее обречённые на провал. Прости, если мой вопрос причиняет тебе боль.

– Всё нормально, отец, и хорошо, что ты спрашиваешь об этом. Вчера ты чуть не убил себя, позволив бесконтрольно истекать Силе. Мы не пользуемся её возможностями влюбляясь, а также в отношении родных и близких нам людей, да и вообще прибегаем к ней только при необходимости, стараясь расходовать очень экономно. Сила, хоть и находится в нас и во всём, что нас окружает, отдельная живая субстанция, стремящаяся, как и всё живое к своему максимуму. Чем больше ты накапливаешь её, тем более она к тебе тянется, чем меньше её в тебе остаётся, тем сильнее она стремится покинуть тебя, уходя туда, где её потенциал выше.

– Ну да, это как при работе с маятником, энергия уходит от более слабого к более сильному, но все связи, налагаясь друг на друга, образуют некий гомеостаз.

– Точно! Только переданная прасила настолько велика, что при неконтролируемом рассеянии может унести за собой всю энергию её обладателя. Помнишь, Петерси сказал, что мы поздние дети и получили Силу при рождении или сразу после него…

– Конечно, как же я мог забыть?! Вы – дети Силы, она вынянчивала вас и срослась с вами в единое целое, а я для неё – чужак. Мне ещё только предстоит найти с ней общий язык и породниться. Но для чего же тогда она открывает мне все прелести обладания ею?!

– Ой, папка, прав твой старший брат, когда говорит, что нельзя тебя баловать, отвечая на твои вопросы, потому что ты сам знаешь на них все ответы.

– Что ты имеешь в виду?!

– Прелести, – рассмеялась Лиси.

– Прелести… прельщает… – на мгновение задумался я и тоже рассмеялся, – прельщает пустым и бестолковым распылением, чтобы сбежать. Ну что ж, подружка-Сила, ещё посмотрим кто кого! – заключил я, чем ещё сильнее рассмешил дочку.

Мы готовились к возвращению домой! Чудесные дни отдыха, на всём готовом, среди умопомрачительных пейзажей, тренировок и нового опыта, не могли заменить привычной жизни. Они были как сон, роскошное сновидение среди бесконечного поля битвы. Мы чувствовали себя гостями в этом обманчивом покое, на границах которого ощущалось неприятное напряжение. Нам не терпелось вернуться к деятельной повседневности, в ставших домом обжитых лабиринтах пещеры, и угнетало чувство ответственности за оставленных там товарищей по битве за выживание.

Куда вы спешите?! – смеялся, пожимая плечами, Петерс. – Ещё целый месяц здесь будет вполне комфортная погода.

Но что-то настораживающее было в его улыбке, в быстрых взглядах Майкла и в том, что Лёнечка, как когда-то в детстве, неотвязно следовал за Эти, то и дело заглядывая ей в глаза.

Нам предстояло совершить перелёт самостоятельно. Мы не видели в этом проблем, Фрумиле и Михи привыкли к полётам, многократно поднимаясь в небо со мной или сыновьями, и самонадеянно заявили Петерсу, что у нас нет необходимости в мнимой опоре, являющейся чистым обманом зрения. Брат не спорил, он просто предложил нам, на пробу, бреющий полёт без пассажиров, с песком и сухой травой в рюкзаках, на другую сторону, усеянной валунами, поляны.

Мы обнялись и полетели, гордые своим мастерством. Гордились мы не долго. Уже после первой возвышенности подошвы наших ступней ушли из единой плоскости, отвлекая внимание, а к моменту приземления нам пришлось расцепить руки, чтобы никто не поломал ноги.

– А сейчас визуализируем плот и летим обратно, – скомандовал Петерс.

Нам было и смешно и стыдно. Теперь, когда ноги плотно стояли на воображаемой опоре и всё наше внимание было направленно на полёт, даже, пересёкший несколько раз курс плота, Лёнечка не смог нарушить наш круг.

Мы приводнялись, как дикие утки, постепенно снижаясь к зеркалу вод. Но стоило нам оказаться над рекой, мощный порыв чужой энергии дёрнул плот вниз, едва не перевернув его. Резко развернувшись, устремляясь вверх и чуть не врезавшись в береговой откос, мы притормозили на пустой площади лесного поселения.

Вокруг царило такое напряжение, что мы решили сначала укрыть малышей в одном из тайников, а потом уже разбираться. Однако и в лесу ощущались флюиды страха, окрашенные агрессией. Всё ещё не понимая природу происходящего, мы не решились воспользоваться укрывающими деревьями и полетели к пещерам. Страха здесь не ощущалось, но входы в пещеру были завалены огромными валунами.

И вдруг, словно в мозгу переключился какой-то рычажок, всплыло осознание -элементарии. Значит Холмогорску удалось сохранить, или может воссоздать осколки древних родов. Элементарии ненавидят людей за то, что те лишают их жизненной среды, но мы ведь не разоряем окружающее пространство. Страх?! Конечно, страх порождающий агрессию.

– Мы не враги вам! – транслировал я в пространство.

– Но и не друзья! – прошелестело на пороге восприятия.

– Нам нужно обустроить укрытие для женщин с детьми, – попытался я переломить ход ситуации.

– А вы попробуйте! – раскатистый, басовитый смех сдвинул камни с горы.

Требовалось кардинальное решение. И, хотя мне очень не хотелось этого делать, я взмыл в небо, сдвинул тучи, сверкнув молнией, и прогремел: «Я – сын Великого Вихря! Отец Управителя мира, вихревых поколений и обладателя второго полного генома древних! Кто такой смелый, что выйдет противостоять мне?! Выходи!» Ответом была тишина, полная тишина, казалось даже листья на деревьях шевелиться перестали. Флюиды страха наполнились ужасом, ведь вихрь мог погубить деревья и травы, иссушить или забрать воды, разбить и разбросать камни…

«Ты не должен был этого делать! – ругал я себя. – Как они смогут теперь доверять тебе?! Отныне все будут тебя бояться и никто не будет любить…»

Семья встретила меня молчанием. И только Лиси, моя милая Алисушка, обняла, прижавшись щекой к щеке и шепнула: «Не расстраивайся, отец, ты сделал всё правильно. Это они угрожали нам, а ты просто поставил их на место».

– Но отчего же мне тогда так тошно и тяжело на Душе?! – задал я вопрос, скорее себе, чем дочери.

– Это Сила! – тем не менее ответила Аля. – Никто до конца так и не понял владеем ли мы ею или она нами. Доподлинно известно только одно: она чрезвычайно ревнива и старается дистанцировать своего партнёра от любого окружения.

– Но как же тогда существуют семьи обладателей прасилы?!

– Арс! – требовательный, скрипучий, оклик прервал наш диалог. – Мы знаем, что вы нам не враги, но и не друзья, хоть и считаете себя таковыми! Как бы зайцы и волки ни пытались дружить, хищникам для жизни необходимо мясо. Так же и вам, несмотря на все декларации, не обойтись без жилья, одежды, пищи… Мы не желаем причинить вам вред! Мы просто хотим, чтобы вы покинули это место!