И как назло, Верхаен становился всё дотошнее, следовал за Фреттхеном неотступно, распространяя вокруг затхлую ауру. Порой Марку казалось, что ещё немного и он начнет задыхаться. Даже сам профессор заметил эти приступы удушья у коллеги, но списал их на пыльцу тропических цветов и брезгливо посоветовал принять что-нибудь от аллергии.

Когда Верхаен неожиданно позвонил с дороги и объявил, что ему пришлось уехать по семейным обстоятельствам, психолог возликовал.

Он порхал весь день без устали и даже после вечерней медитации закрутил в танце лёгкую, как перышко, Триоль. А после, возвратясь домой, позволил себе щедро полить любимое мороженое густым, ароматным бэйлисом.

Но проклятье профессора не исчезло с его отъездом. Словно поры плесени, оно рассеялось по всей Эколе. Чем ещё объяснить, что в тот же вечер случилось доселе неслыханное?

Несчастный психолог поперхнулся мороженым, когда с пропускного пункта позвонил дежурный и сообщил, что Джереми и Вилина пытались бежать. Что это, если не проклятый вирус похоти, который старый извращенец притащил с собой и которым заразил молодые неискушенные души? Слава всем богам, его не было в этот момент на месте! Иначе всем бы не поздоровилось и в первую очередь - самому Фреттхену.

Так размышлял Хорёк, шагая сквозь нежный утренний туман к "детскому городку".

"Хоть бы он там просидел подольше, - стучало в висках в такт шагам по пустому, коридору сонной и тихой школы. - Или вообще бы не вернулся, - думал он, дёргая ручку двери своего кабинета. - Да, это было бы здорово!"

Последнюю фразу он, очевидно, произнес вслух, потому что Верхаен, преспокойно сидящий за столом, будто никуда и не отлучался, тут же отреагировал:

- Что было бы здорово?

Взметнув прицельный, недобрый взгляд на психолога и нервно постукивая карандашом по столу, он ожидал ответа.

- Ээээ, доброе утро, Гельмут! Это я сам с собой. Замечтался, знаете.

- К сожалению, знаю. Вы слишком много мечтаете, господин школьный психолог. Поэтому у вас под носом и творятся всякие непотребства.

- Что вы имеете в виду? - выдавил Фреттхен, каменея в предчувствии разноса.

- Ну, что вы встали как изваяние? Пойдите, сделайте нам кофе.

- Одну минуту.

"Нет, похоже, проклятый паук ничего не знает про Джереми с Вилиной, - размышлял Хорек, заливая воду в кофемашину, - иначе бы про кофе и не вспомнил. А, может, ещё что-то стряслось за ночь? Это постоянное ожидание неприятностей доведет меня до инфаркта!".

Верхаен принял чашечку с эспрессо, сделал мелкий, воробьиный глоток и вместо благодарности произнёс:

- Что это за опросники раздают у вас под носом?

- Какие опросники? - прохрипел Фреттхен и, едва успев поставить чашку на стол, зашёлся кашлем.

Профессор, брезгливо сморщившись, терпеливо наблюдал, как Хорёк вертится на стуле, пытаясь похлопать себя по спине.

Наконец, психолог откашлялся и переспросил, задыхаясь и утирая слёзы:

- О каких опросниках идёт речь, Гельмут?

- Вот видите, - с чувством превосходства отозвался Верхаен, - вы даже не в курсе, что у вас в Эколе делается. Хотя сидите безвылазно на этом полуострове в отличие от меня.

- Кто вам про них рассказал? Я ничего об этом не знаю.

- Не важно, кто мне рассказал. Важно, что ваш воспитанник Хайли - между прочим, приятель Джереми, тёмная лошадка - умудрился провернуть какую-то масштабную акцию. И вы об этом не имеете никакого представления. Как не имеете представления о том, какие вопросы задавали вашим подопечным и с какими целями. И что они отвечали вы тоже, разумеется, не знаете.

- О, боже мой, - устало пробормотал Фреттхен, - я, правда, ничего об этом не слышал. Сейчас же с этим разберусь. То есть не сейчас же, а после утренней медитации.

- Будьте так любезны. И непременно доложите мне обо всем, что узнаете. Хотя, нет. Я сам, лично, этим займусь. Мы вместе допросим Хайли. Позвоните мне, когда будете готовы. Я подойду.

- Хорошо, - покорно кивнул Фреттхен и поинтересовался. - Как вы съездили?

- Отвратительно, - холодно бросил Верхаен. - А вас что, это правда интересует?

- Нет. Да. Ну не то, чтобы очень. Простите за любопытство, Гельмут.

Хорёк совершенно смешался, как, впрочем, и всегда - этот паук так умело раскидывал свои сети, что несчастный психолог неизбежно в них застревал, трепыхаясь в самой неловкой позе.

Он вытер вспотевший лоб и поспешил откланяться:

- Позвольте мне приступить к работе - мне нужно обговорить с учителями тему сегодняшней медитации.

- Идите и не забудьте мне позвонить, я приду лично допросить этого негодника.

- Конечно, Гельмут. Непременно!

"Старый извращенец, - прошептал сквозь зубы психолог, выскочив из кабинета. - До чего же неприятный тип! Слава богу, хоть про Джереми с Вилиной не разнюхал".

- Доброе утро, Марк! - глубоким контральто пропела Триоль, появляясь из соседней двери.

- Доброе утро, Мэйли.

- С вами всё в порядке? Что-то случилось?

- Случилось, - придушено ответил психолог, с опаской оглядываясь на свой кабинет, который теперь ассоциировался с паучьим гнездом. - Вы на "длинный пляж"?

- Да, - подтвердила китаянка, хмуря гладкие, будто шёлковые, брови.

- Пойдёмте вместе, я вам всё расскажу.

Рука об руку они вышли из школьного здания.

- Ситуация вышла из под контроля, - расстроенно делился психолог с коллегой, держа её под локоток. - Вчера ночью мне позвонили с пропускного пункта. Джереми и Вилина пытались бежать. Вы представляете?

- Всё-таки бежали? Жаль. Я надеялась, что Роберт сумеет вовремя сориентироваться и укрепить отношения с женой.

- Я вообще не понимаю, что происходит, Мэйли!

Хорёк остановился посередине покатого спуска к пляжу и возмущённо воздел руки к небу, отчего на секунду потерял равновесие. Покачнувшись, он вцепился в неожиданно крепкое плечо китаянки.

- Чего им не хватало? Ну, вот, скажите? Чего?

- Вы когда-нибудь любили, Марк? - спокойно ответила Триоль, продолжая спускаться по скользкой каменистой дорожке.

- Я? Любил, - неуверенно ответил Фреттхен, помедлил и добавил, - в школе. А что? Причем тут любовь?!

- Любовь - это сила, которая сметает все преграды. Вы же психолог и должны об этом знать. Из-за любви убивают других и лишают жизни себя, а вы говорите о каком-то побеге. Не мне обсуждать политику руководства, но если бы меня спросили...

- Постойте, Мэйли, я не понимаю, при чём тут любовь? Какая любовь? Она замужем, она любит Роберта! - он помедлил и, вспомнив откровения Вилины на своей кухне, расстроенно добавил. - Или - не любит?

- Марк, она просто пошла туда, куда ей сказали, и сделала то, что ей велели. Они ведь послушные, эти райские птички.

- Но я сам видел - она была всем довольна, особенно - новым домом... Я заходил к ним после свадьбы, проверял.

- Я читала её дневник. Она любит Джереми. Просто обстоятельства не позволили ей выпустить эту любовь из сердца. Вот она и загнала её поглубже. В самую-самую глубь, в самое надёжное место - туда, где прячется подлинное "Я".

- Вы? - Хорёк так и подскочил на месте, рискуя снова оступиться на покатой тропе. - Вы читали её дневник?

- Да, я читала, - без тени смущения подтвердила Триоль. - Я педагог, а эти дети находятся под моей ответственностью. Я обязана знать, чем они живут и чем дышат, чтобы вовремя исправить возможные ошибки. Разве вы не занимаетесь тем же? Разве вы не установили повсюду камеры и не следите за каждым их шагом?

- Почему же вы ничего мне не сказали? - упавшим голосом спросил Фреттхен, проигнорировав вопрос о камерах. - Почему я обо всем узнаю последним?

- Потому что я посчитала возможным доверить судьбу жены её мужу. Я дала ему шанс переиграть соперника. Но, похоже, природа не одарила его талантом стратега. Более глупой выходки, чем его нападение на Джереми, и придумать нельзя. Хороший урок всем нам, Марк, и мы должны сделать из него выводы.