– Что это? – спросил Хузер с раздраженным выражением на лице.

– Это из следственного изолятора, ваша честь, – ответил тот. – Сказали доставить как можно скорей.

Хузер взял у него бумагу, положил на стол перед собой, разгладил ее.

Сэм, подняв бровь, взглянул на меня – с нервозностью и надеждой одновременно.

– Что это? – прошептал я.

– Может, Сара подписала отказ…

Меня будто ударило током. Неужели она передумала? Неужели она поняла, что я на самом деле готов послать ее к черту и передать шефу Калкинсу ту обувную коробку с гильзой и окровавленной тряпкой внутри? Мой желудок болезненно сжался, и я вцепился в Сэмову руку.

Боже, пожалуйста. Ну пожалуйста…

– Что ж, – сказал Хузер, оторвав взгляд от бумаги. – То, что я вижу перед собой, является отказом от родительских прав на Ишмаэля Гуда, подписанным Сарой Гуд. Таким образом, это дело больше не требует судебного разбирательства, и постоянным опекуном вышеупомянутого ребенка становится Генри Гуд. Мисс Дарлин, вы не могли бы привести ребенка в зал заседаний?

– Да, ваша честь, – сказала она и скрылась за боковой дверью.

– Что происходит? – шепотом спросил я у Сэма.

– Они ведут Иши.

– Что?

– Сара все подписала, и теперь необходимости в слушании нет. Они приведут его прямо сейчас.

– Правда? – спросил я, слишком ошеломленный для того, чтобы осмыслить, что происходит. Дожидаясь, когда вернется Дарлин, я едва мог дышать.

Когда дверь после бесконечной минуты снова открылась, первым из нее вышел Иши. Увидев меня, он на секунду застыл. Потом вскрикнул:

– Дядя Хен! – И помчался ко мне.

Сердце чуть не выскочило у меня из груди. Я встал со стула и, упав на колени, поймал его, обнял и крепко сжал. Его присутствие внезапно заполонило меня всего – его запах, его хрупкое тельце, мягкость кожи, его радость и счастье, прищуренные глаза и очки рок-звезды.

Это был мой Иши.

Наконец-то.

– Дядя Хен! – воскликнул мне на ухо он, и его руки крепко обвились вокруг моей шеи. – О, дядя Хен.

– Иши, все теперь хорошо, – прошептал я. – Ох, малыш, все хорошо.

– Ну здравствуй, ковбоец, – сказал, присев с нами, Сэм.

– Дядя Сэм! – всхлипнул он.

Мы все прямо там и тогда обнялись. Я начал плакать. Иши тоже заплакал. На грани слез был, кажется, даже Сэм.

– Всем встать! – распорядился пристав, когда судья поднялся на ноги.

Глава 135

Ты же Гуд, верно?

Я вынес Иши из зала суда. Он был уже слишком большой, чтобы носить его на руках, но я не хотел отпускать его, так что усадил себе на бедро, а Сэм открыл перед нами двери.

Нас встретили возгласы радости.

Эмоции настолько захлестывали меня, что пришлось вместе с Иши сесть на скамейку, чтобы вытереть слезы и попытаться взять себя в руки.

– А вот и моя маленькая козявка! – воскликнула Гвен.

– Я не козявка, мисс Гвен! – сказал Ишмаэль.

– Еще какая козявка, – ответила Гвен. – Иши, у нас для тебя есть подарок. Немного попозже мы завезем его к вам домой. Ты как, ничего?

Он улыбнулся.

– Твой дядя Хен жутко беспокоился за тебя, но я сказала ему, что с тобой все будет в порядке. Ты же Гуд, верно?

Иши кивнул.

– Твой дядя Хен заботился о Бо за тебя, – прибавила Шелли. – Уверена, ей не терпится поскорее увидеть тебя.

– С Бо все хорошо, дядя Хен?

– Хороший мой, с ней все прекрасно.

– Ты кормился ее? Каждый день?

– Малыш, ты же знаешь, что да. Она так соскучилась по тебе.

– Я по ней тоже. Дядя Хен, думаешь, она помнит меня?

– Ну конечно же помнит.

– Хен, я так счастлива за тебя, – сказала, вытирая глаза платком, сестра Асенсьон. – Как дела, Иши? Мы соскучились по тебе.

– Дядя Хен плачется, – сказал Ишмаэль, с тревогой взглянув на меня.

Он был прав: я уже всхлипывал.

– Просто я так счастлив видеть тебя, вот и все. – Я вновь крепко обнял его и поцеловал в макушку.

– Давай, ковбоец, – сказал Сэм, потянувшись к нему. – Сходим к бабуле. Помнишь свою бабулю? Дедуля тоже хочет увидеть тебя, и дядя Ларри.

Сэм забрал его у меня, а я закрыл руками лицо и заплакал.

Сестра Асенсьон обняла меня за плечо.

– Я же тебе говорила, – прошептала она мне на ухо. – Пришлось подключить тяжелую артиллерию, чтобы это случилось. Так что знай, Генри Гуд, ты мой должник.

Глава 136

Я хочу, чтобы наш дом стал настоящим домом

– Ну что, мама-медведица? – сказал тем вечером Сэм, глядя на меня с другого края постели.

Я улыбнулся.

Иши спал между нами, его тельце утопало в пижаме Капитана Америки, бледное личико было расслабленным, умиротворенным.

– Сэм, прости меня за все, – тихо произнес я.

– Тебе не за что просить прощения, Генри Гуд. Отныне и навсегда – нас теперь трое. Окей?

Я кивнул. Потом воскликнул:

– Вот черт! Уже почти Рождество, а мы ничего не сделали. Даже не поставили елку. Нельзя же провести наше первое Рождество без елки.

– Значит, мы поставим ее завтра. Не переживай.

– Это будет лучшее в истории Рождество, и я хочу, чтобы все было идеально. Я ведь даже не придумал, что ему подарить. Ну что я за дядя такой?

– Самый лучший, – ответил он.

– Ты так думаешь?

– Я так знаю.

– Нет, ты правда так думаешь?

– Ну конечно.

– Ты тоже неплох.

– Что ж, рад, что ты наконец-то заметил!

Я опустил взгляд на Иши. Просто не смог удержаться. Я то и дело посматривал на него, словно боясь, что кто-то придет и вновь украдет его.

– Сэм, правда. Прости за все, – сказал я. – Без твоей помощи я бы не справился, и я не знаю, как отблагодарить тебя.

– О, ты знаешь, – сказал, улыбаясь, Сэм. – Ты в точности знаешь, как это сделать.

– Ты когда-нибудь думаешь не о сексе?

– Я же не виноват, что ты такой сексуальный зверюга. Ну… так что скажешь?

– Сэм, я устал. Очень, очень устал.

– Что? То есть, теперь, когда дома ребенок, сексом заниматься больше нельзя?

– Тебя устроит, если я скажу, что люблю тебя и считаю, что ты бесподобен?

– Возможно, – ответил он и, дотянувшись, коснулся моей руки. – Но потом ты мне все возместишь.

– Ты же знаешь, что возмещу, шлюшка ты похотливая.

– Обожаю, когда ты сквернословишь.

– У нас будет отличное Рождество, правда ведь?

– Самое лучшее.

– Так что ему подарить?

– Давай решим завтра. Сэмстер тоже немного устал.

– Хорошо. Я люблю тебя, Сэм.

– Я тоже люблю тебя, Хен.

Глава 137

Ты единственный, кто поймет

– Что это? – спросил Сэм, когда я поставил стул перед рождественской елкой и с гитарой в руках сел на него.

– Твой подарок на Рождество, Сэм Рейкстро, – сказал я.

– Ты будешь петь для меня?

– Я написал для тебя песню.

– Правда? Ого. Самое время.

– Дядя Хен будет петься? – спросил Ишмаэль, оторвавшись от набора с железной дорогой.

– Ковбоец, иди сюда, – сказал Сэм. – Давай послушаем твоего дядю Сэма. Он сочинил песню.

– Суперски! – объявил Ишмаэль, радостно забираясь к нему на колени.

– Она получилась слегка грустноватой, – сказал я, – но это начало. Верно?

– Еще как, черт побери, – сказал Сэм.

– Да, – согласился Иши. – Еще как, черт побери, дядя Хен.

– Не говори плохих слов, – одернул его Сэм.

– Но ты сказал его первым!

– Да, сказал. Ну все, тише, давай слушать, как Хен поет.

Я закончил настраиваться.

– В общем, начало такое.

Я сыграл вступительные аккорды.

Когда я не могу петь,

Ты слушаешь тишину

А когда не могу говорить,

Ты произносишь слова за меня

Ведь ты понимаешь меня,

Как никто