– Да пошел ты, Хен, – сказала она. – Иди на хер вместе со всей этой проклятой семейкой.

– Так вот, насчет сделки, – ровным голосом сказал я.

– Что?

– Калкинс сказал, что если ты не выложишь правду, то сделки не будет.

– Хен, я не стану признаваться в убийстве собственного отца. Я не настолько глупа.

– Ну, значит сядешь в тюрьму.

– Это мы еще поглядим. О, и кстати, спасибо, говна ты кусок, за то, что отсудил у меня опеку над моим гребаным сыном.

Она развернулась и ушла прочь.

Глава 89

Семя сомнения

На улице Калкинс, увидев меня, выбрался из машины.

– Сделал, что я просил? – начал он сразу.

– Попытался.

– Она сказала тебе, кто был отцом?

– Мой отец. Так она говорит.

– Ты сказал, что у меня есть свидетель?

Я кивнул.

– А она?

– Испугалась. По ней было видно. Но вы же знаете, Ишмаэль ничего не запомнил. Ему было тогда всего три.

– Не имеет значения, Хен. Главное, что она верит в то, что у нас есть свидетель. Заронить семя сомнения – это все, что мне нужно.

– Как-то все это неправильно, – сказал я.

– Только не жмись тут мне.

– Она ведь моя сестра.

– А еще она убийца твоего папы. Не забывай это, Хен. Если хочешь оставить того мальчонку себе, делай, что я говорю.

– Тот мальчонка – мой младший брат, и его у меня не отнимут. Я – его единственная родня.

– Хочешь, чтобы я рассказал судье о той ночи, когда я приезжал к вам домой?

Я нахмурился.

– Хен, думаешь, он не заинтересуется тем, что ты сделал?

– Я был расстроен!

– Расстроен? Да ты с катушек слетел.

– Я ничего плохого не сделал.

– Вряд ли судья согласится с тобой. Мы не пишем рапорты о подобных случаях не без причины.

– Чтобы потом было чем шантажировать?

– Если придется, – просто ответил он. – Это секрет. Кому-то ведь надо хранить городские секреты, разве не так? Никогда не знаешь, когда они пригодятся.

– Я ничего плохого той ночью не сделал.

– Вопрос не в том, сделал ли ты что-то плохое. Вопрос в том, вменяем ли ты. И как у тебя дела со стабильностью и душевным здоровьем. Если ты думаешь, что растить детей можно в любом психическом состоянии, то ты обманываешь себя.

Я молчал.

– Мой рот на замке. Но ты должен мне подсобить. Это все, о чем я прошу. Хен, я не стану сильно давить на тебя. Ты парень хороший. И всегда был таким. Никогда никаких проблем с тобой не было и вряд ли когда-нибудь будет. Но на мне висит нераскрытое дело, и, Богом клянусь, тем способом или иным, с тобой или без тебя, но я докопаюсь до правды. Я твоему папе многим обязан.

Я вздохнул тяжелее, чем собирался.

– Хорошо? – спросил он и в эдаком приятельском духе положил руку мне на плечо.

– Я попытаюсь.

Глава 90

Я не дрессировщик дебилов

– Твое имя попало на Стену Позора, – с улыбкой сказала Дебби, когда в среду днем я заступил на свою смену во «Всегда экономь». – Не ожидала, что они подадут эту историю именно так.

– Я тоже, – признался я.

Она имела в виду статью Марка Фусберга о том, как совет церкви Святого Спаса «уволил» музыканта-гомосексуалиста. Фусберг поместил ее на вторую страницу, где выходила местная «криминальная» хроника. В Бенде ее называли Стеной Позора.

– Марк сказал, ты не хочешь давать комментарии.

– Не хочу.

– Почему?

– А что мне сказать? Умоляю, разрешите мне играть на гитарке на ваших миленьких мессах?

– Хен, ты должен дать им отпор!

– Кому? Всей католической церкви?

– Той ведьме из приходского совета. Мисс Стелле. Так и тянет отсыпать ей пару ласковых, и в следующий раз, когда она положит ребрышки на мою ленту, я, наверное, не сдержусь.

– Это бессмысленно.

– С таким подходом ничего не изменится.

– Дебби, я не дрессировщик дебилов. Нянчиться с ними, пока они преодолевают приступы фанатизма и предрассудков, – с этим, прошу, не ко мне. Да и что ты предлагаешь сказать? «Извините, что вам приходится слушать, как какой-то педик играет на гитаре…»

– Не называй себя так.

– Ну а кто я?

– Ты гей. Есть, знаешь ли, разница. Ты должен с ними бороться.

– Я не первый, кого за это уволили. И не последний.

– Но это неправильно.

– Как будто бы мне там платили.

– Неважно.

– Я правда не хочу это обсуждать.

– Привыкай, приятель. Сегодня все только об этом и говорят. У тебя в нашем городе много друзей и союзников. Ты не заслуживаешь, чтобы с тобой так обращались. Бетси, моя подруга, она заходила недавно… сказала, что они с радостью пригласят тебя играть во Всех Святых в Тупело.

– Это епископальная церковь.

– И что? Суть в том, что не все церкви такие, как твоя.

– «Моя» церковь была очень добра ко мне много лет. Дело не в ней, а в одной женщине, которая посещает ее и, так уж совпало, является президентом совета. Она получила то, что хотела. Что тут сказать? Молодец.

– Она выставила приход кучкой фанатиков. И, кстати, тоже никак не прокомментировала историю Марка. Только подтвердила, что да, совет попросил тебя не играть больше на мессах. Вот бред.

– Меня удивляет, что она не настояла на своем сто лет назад.

– Хен, ты должен бороться.

– Ты знаешь, что я не борец.

– Ну и что? Ты должен расчехлить пистолеты.

– И пасть за правое дело?

– Если придется.

– Дебби, спасибо тебе за заботу, но из-за этой статьи я уже потерял трех клиентов и позволить себе потерять кого-то еще не могу.

– Ты о стрижке газонов?

Я кивнул.

– Что случилось?

– Утром мне позвонили три человека и сказали, что я им больше не нужен. Что уже осень, что у них все нормально, и чтобы я больше не приходил. Обычно я работал у них до самого ноября. Ничего больше они не добавили, но причина ясна.

– Господи, Хен!

– Ну, а если я открою рот – если начну «бороться» и через газету назову мисс Стеллу занудной пиздой, которая страдает от недотраха, – то потеряю еще больше клиентов. А мне нужно думать об Иши. Мисс Стелла уже скандалила в ДСЗ насчет того, что он у меня, и прямо сейчас мне такое дерьмо ни к чему.

– Тебе не могут запретить заботиться о собственном брате.

– Могут. Вполне.

– Полный идиотизм.

– Не то слово.

– Пусть только попробуют. Этот малыш обожает тебя. Если им кажется, что в сиротском приюте ему будет лучше, то, прости мой французский, они полные мудаки.

– Все это замечательно, Дебби, но я гей, и у меня меньше прав, чем у всех остальных.

– Чушь собачья.

– Не чушь, а реальность. Я на своем горьком опыте убедился, что если лезть в кастрюлю с дерьмом, то в итоге именно ты и будешь облизывать ложку.

– Знаю, – сказала она. – Но это неправильно. И жутко несправедливо.

– О том-то и речь, разве нет?

Глава 91

Вы заварили эту кашу, не я

Сразу после пяти, когда Иши, который всю мою смену раскладывал по пакетам продукты, сел за уроки, в магазин заявилась мисс Стелла. Выцепив взглядом меня, она направилась прямиком в нашу сторону.

У работы кассира есть одна отличительная особенность: он не может покинуть свой пост. Я хотел. Уж поверьте.

Дебби за соседней кассой, оглянувшись, нахмурилась.

Ишмаэль – в очках, которые я забрал этим утром, – почувствовав мой дискомфорт, поднял глаза на меня.

– Генри, – сказала мисс Стелла, остановившись около моей кассы и коротко взглянув на Ишмаэля.

Я ничего не ответил.

– Тебе не следовало вот так полоскать грязное белье церкви, – сказала она тихо и резко.

– Прошу прощения?

– Тебе не следовало идти и жаловаться в газету.

– Мисс Стелла, я никуда не ходил.

– Но кто-то же это сделал.

– Ну, да.

– Генри, так вещи не делаются. У нас мы решаем их в частном порядке, а не полощем, как Джерри Спрингер, на публике. (имеется в виду «Шоу Джерри Спрингера», аналог российского «Пусть говорят» – прим. пер.)