Калкинс коротко взглянул на меня.

– В свете противоречивого характера ситуации я счел необходимым выступить перед этим судом. Ваша честь, некоторые представители общественности сильно обеспокоены характером отношений мистера Гуда и мистера Рейкстро, которые – и они сами вам подтвердят – по своей природе являются сексуальными.

– Я в курсе этого, шеф, – сказал судья.

– Ваша честь, я полагал, что суд должен узнать об опасениях в обществе и, принимая решение, внимательно их рассмотреть. Однако… – Он сделал паузу.

Судья, словно почувствовав, что мы добрались до самого интересного, выпрямил спину.

Калкинс молчал, потирая рот, словно пытаясь решить, что сказать, и, вне всяких сомнений, вспоминая, как я стоял, пьяный в стельку, в чем мать родила, нес околесицу и, как идиот, размахивал дробовиком.

– Мы вас слушаем, шеф, – напомнил судья.

– В общем, ваша честь, я тоже отношусь к тем людям, у которых отношения мистера Гуда и мистера Рейкстро вызывают тревогу.

– И?

– Ишмаэль – они зовут его Иши – показался мне очень счастливым ребенком. Я признаю, что отношения между Генри и Сэмом несколько необычны, но я не уверен, что они хоть как-то повлияют на их способность стать мальчику хорошими родителями. На самом деле, исходя из того, что я видел сам и слышал от самых разных людей, я пришел к выводу, что веских причин, по которым суд должен отказать Генри в полной опеке, действительно нет. Насколько я знаю, у Ишмаэля очень любящий дом, и он живет в очень благоприятной и дружественной обстановке, где все его потребности принимают в расчет. Как служитель закона, я счел своим долгом высказать свои мысли по этому делу. Меня много раз вызывали в другие дома, ваша честь – как вы помните, я много раз свидетельствовал перед вами…

– Разумеется, шеф.

– …и меня очень тревожит то, в какой обстановке зачастую растут наши дети. Ваша честь, дети бесценны. И вам прекрасно известно, что мне не нравятся дела, где фигурируют дети, – когда эти дела попадают ко мне на стол. Однако я верю – а точнее, я убежден, – что на счет мистера Генри и мистера Сэма мне беспокоиться незачем. – Сделав паузу, Калкинс опять посмотрел на меня. – Ваша честь, я считаю мистера Гуда достойным молодым человеком. Он каждое воскресенье ходит в церковь и, если можно так выразиться, добропорядочен до мозга костей. Мне бы хотелось, чтобы в протоколе было отмечено, что я целиком и полностью поддерживаю его. – Калкинс вернулся на свое место.

Сэм взглянул на меня и приподнял брови, словно не веря в то, что услышал.

– Кто-нибудь еще хочет выступить? – спросил судья.

Я оглядел зал суда. Никто не сказал ни слова.

Теперь судья Хузер внимательно смотрел на меня.

– Мистер Гуд, если не возражаете, я бы хотел задать вам пару вопросов. Прежде чем принимать решение, мне нужно прояснить пару вещей у себя в голове. Вы не могли бы встать за трибуну? Пристав приведет вас к присяге.

– Хорошо, – сказал я.

– В своем заявлении мисс Дарлин сказала, что у вас есть свой бизнес. По сути, вы зарабатываете на жизнь стрижкой газонов, все верно?

– Да, ваша честь. Именно так.

– И еще вы работаете неполный рабочий день в продовольственном магазине?

– Да, ваша честь.

– Мистер Гуд, вы бы назвали себя состоятельным человеком?

– Ну… нет.

– Вам известно, что ребенок может потребовать немалых расходов?

– Да, я уже догадался.

– И вы не против этих расходов?

– Я сделаю все возможное, ваша честь.

– Мистер Гуд, вы понимаете, что многие глубоко обеспокоены вашими отношениями с мистером Рейкстро?

Я кивнул.

– Это, по сути, гомосексуальные отношения, да?

– Да, – прошептал я.

– Вы полагаете, что растить ребенка в подобной среде – это хорошая мысль?

Я нервно вытер лицо.

– Я понимаю, люди обеспокоены, – начал я, – но я сделаю все, что в моих силах, чтобы растить Иши как надо. Я не богат, ваша честь. Я даже колледжа не закончил. Но я люблю своего племянника – своего брата, – очень сильно люблю и буду счастлив дать ему дом – такой дом, какого у него не было никогда. Я хочу, чтобы он знал, что его любят, и что у него всегда буду я и его дядя Сэм. По-моему, после всего, через что он прошел, ваша честь, он заслуживает чуточку счастья.

– Но вы полагаете, что растить ребенка в таком доме, как ваш, пойдет этому ребенку на пользу?

– Если б я так не думал, меня бы здесь не было. Мой дом не лучше и не хуже других. Если честно, я никогда не проявлял особого интереса к интимной жизни родителей и сомневаюсь, что Иши будет интересоваться моей. Я не понимаю, при чем здесь все это.

– Я не цепляюсь к вам, мистер Гуд. Я лишь указываю на то, что люди обеспокоены, и что, возможно, вам захочется тщательнее это обдумать. Насколько мне известно, недавно ваш автомобиль был разрисован вандалами?

– Да, это так.

– Характер любых взрослых отношений, которые вы желаете завести, это ваше личное дело, мистер Гуд, и суд очень хорошо это осознает. Однако отношения, которые вы заводите, говорят о вас очень многое – как и в случае с любым другим человеком. Они говорят о том, кто вы, как личность, и какие решения будете принимать. Насколько я понимаю, вы состоите в крепких отношениях с мистером Рейкстро вот уже четыре года. Все верно?

– Да, сэр.

– Вы бы назвали свои отношения с мистером Рейкстро стабильными?

– Я люблю Сэма. С десятого класса. Так что я бы назвал их очень крепкими и очень стабильными.

– В ваши намерения входит и дальше оставаться с мистером Рейкстро?

– Сэр, как только легализуют однополые браки, мы первыми постучимся к вам в дверь.

Судья улыбнулся – на миг.

– Мистер Гуд, как давно вы являетесь гомосексуалистом?

– Я не вижу, какая тут связь, – ощетинился я.

– Моя точка зрения станет понятна через минуту, мистер Гуд. Не могли бы вы сделать мне одолжение и ответить на этот вопрос?

– Кажется, мне было двенадцать, когда я осознал, что я гей.

– Двенадцать лет? В самом деле?

– Да.

– Значит, вы считаете себя гомосексуалистом с двенадцати лет?

– Да.

– И с тех пор вы не передумали?

Со стороны шефа Калкинса и его подручных послышался смех.

– Нет, сэр, не передумал.

– И не ожидаете, что это случится когда-либо в будущем?

– С чего бы?

– Именно к тому я и веду, мистер Гуд. У вас есть полностью сформированное мнение по этому вопросу и есть четкая цель. Это хорошо. Это демонстрирует суду, что вы выбрали гомосексуальный стиль жизни не случайно, не поневоле, а напротив, совершенно осознанно. И вы не боитесь стоять перед судом и прямо о том говорить. Я хочу, чтобы этот факт особо отметили в протоколе.

Я ничего не ответил на эту словесную эквилибристику.

– Еще один вопрос, если можно.

– Хорошо.

– Каков характер ваших отношений с мистером Рейкстро?

– Сэр, я не вполне понимаю, о чем вы.

– Расскажите немного о вашем партнере.

Я оглянулся на Сэма. Тот улыбнулся.

– Я люблю Сэма. Вот, по сути, и все, ваша честь. Ни больше, ни меньше. Мне все равно, что о нас говорят или насколько не одобряют, пишут ли слово «педик» на лобовом стекле моего пикапа или выгоняют меня из церковного хора. В Библии рассказывается о Давиде и Ионафане, о том, как душа Давида переплелась с душой Ионафана, о том, как они любили друг друга. Вот, в общем, и все. Боюсь, это несколько скучно.

– А как мистер Рейкстро относится к присутствию в доме ребенка?

– Он любит Иши. Мы оба любим его. Каким-то образом он превратил нас в семью. В смысле, мы с Сэмом всегда были семьей, но теперь она словно бы настоящая. Я не знаю, как объяснить. Нам так здорово с Иши, и я не представляю наш дом без него. Ваша честь, до того, как мы взяли Иши к себе, у него никогда не было велосипеда. Он никогда не праздновал Хэллоуин. У него никогда не было даже собаки, а теперь она у него есть. Мы старались делать все, что могли, чтобы он был с нами счастлив и чувствовал себя частью нашей семьи. Когда я думаю, что Иши могут отослать… в детский дом… или в другую семью… – Я замолчал.