Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Позднее Фёдор вспомнит и переберёт в памяти всех, кого называл Иван Ярославский, помолится за спасение их душ, потому как все они будут уничтожены князьями Глинскими. С ними поступят коварно. Все они будут позваны в Кремль для беседы и советов по государеву делу. И там, в Столовой брусяной палате их всех возьмут под стражу и заключат в тюрьму.

К самому Фёдору Колычеву судьба окажется милосердной. Недели две он мотался по Москве, пытаясь вразумить столбовых россиян на противоборство с Еленой Глинской. Но однажды вечером, накануне Масленицы, подъезжая к дому дворянина Михаила Плещеева в надежде застать дома Алексея Басманова или перекинуться двумя добрыми словами с его жёнушкой Ксенией, он был остановлен конными воинами. Во главе их ехал боярин Иван Овчина. Он встал поперёк пути Колычева и тихо, но внятно сказал:

   — Зачем ты шастаешь по дворам? Твои потуги тщетны. Остерегись отныне, добром говорю.

   — С чего остерегаться, Иван Фёдорович? Две недели всё дома сижу. Да вот сегодня собрался навестить своего друга Алёшу Басманова, — ответил Фёдор.

   — Полно вздор городить! Как спущу с цепи послухов и видоков, обрешут тебя за милую душу. И друга подведёшь и сам до гробовой доски не отмоешься. А из-за чего? Того не ведаешь. — Иван Овчина совсем близко подвинулся к Фёдору и прошептал: — Князь Юрий Дмитровский преставился. Сказывают, угорел в келье.

   — Вон как! Да за что же его угрели? — выдохнул Фёдор.

   — Да вот так. Только никто не угревал. Молвили, уснул он, как младенец, и отошёл к Богу от нервного сотрясения. А тебе жить надо. Жить! — нажал Овчина на нужное слово. — Потому езжай на подворье к братьям, сиди и носа не показывай. А там скоро на ордынцев пойдём, потешимся. Хочешь, я тебя вместе с Басмановым в свою рать возьму? Там и свобода ваша живёт. Понял?

   — Спасибо, Иван Фёдорович, понял, — ответил Колычев и, не испытывая судьбу, миновал палаты Плещеевых, направил коня домой.

Услышанное от Ивана Овчины больно укололо Фёдора. Он ехал и думал о том, что князь Юрий Дмитровский вёл себя не как мудрый и прозорливый муж, умеющий взвесить свои силы и мощь противника, а как легкомысленный и отчаянный человек. И вот он схвачен. Лишён жизни. Насильственно. «А что дальше?» — задал себе вопрос Фёдор и не нашёл ответа. Одно он уяснил твёрдо: смерть Юрия Дмитровского освобождала его от долга перед князем Андреем Старицким, потому как сей князь не домогался трона, был верен крестному целованию. Так думал Фёдор, добираясь до Заяузья на подворье своих братьев.

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

РАСПРАВА

Великая княгиня Елена после смерти супруга недолго предавалась печали. Да и времени на то не было. Вокруг неё шла тайная и явная борьба за власть. И сама она в этой борьбе играла не последнюю роль. Она не хотела смириться с тем, что рядом с её родным сыном встали опекуны, в коих она не нуждалась. И хотя Михаил Глинский был её дядей, она терпела его с трудом.

Как выпустили князя из тюрьмы, он изменился до неузнаваемости. В нём пробудились все худшие стороны характера. Спесивый и высокомерный, он жаждал власти. Он хотел быть не одним из опекунов, а единственным правителем державы при малолетнем великом князе. Однако у его племянницы были другие расчёты. Елена тоже стремилась к единовластию.

Дмитрия Бельского княгиня не терпела вовсе. Он домогался её внимания, пытался опорочить князя Ивану Овчину, занять место любовника при Елене. Однако великая княгиня любила Ивана Овчину искренне, не прятала своих чувств и в соперниках не нуждалась. С дворцовыми интригами она рассчитывала управиться без потерь для себя. А вот заговор князя Юрия Дмитровского и его сторонников напугал Елену серьёзно. Это была прямая угроза жизни как её, так и её сына, великого князя Ивана. Однако с помощью верного друга Ивана Овчины ей удалось упредить заговорщиков. Спустя девять дней после кончины Василия Елена позвала Ивана Овчину на тайную беседу и сказала ему:

   — Ты, мой любезный друг и мой любый, всё знаешь о том, что замышляет Юрий Дмитровский. Потому возьми его в хомут моим именем. И всех его сподвижников.

   — Ждал твоего повеления, матушка. А у меня всё готово. Нынче же в ночь и обратаю их.

   — Славный мой рыцарь, как бы я без тебя жила, — сверкая от возбуждения чёрными глазами, произнесла Елена.

   — Ради тебя, любая, я готов на всё.

Так и было. Ранней ночью одиннадцатого декабря на подворье Юрия Дмитровского налетели ратники Ивана Овчины и в одночасье взяли под стражу князя и более двадцати его вельмож. Князь Юрий спросил Ивана Овчину:

   — По чьей воле, лихой князь, ворвался ко мне?

   — По воле государя Ивана Васильевича. Да ежели ты не нарушал крестного целования, тебя утром и отпустят в Ярославскую землю, — с ясным ликом ответил Иван Овчина.

Но никому из ярославцев даже не предъявили обвинения в клятвопреступлении, и они сгинули в подземельях Кремля.

Спустя несколько дней княгиня Елена встретилась с Михаилом Глинским. И эта встреча была тайной. Говорила Елена полунамёками:

   — Дядюшка, вижу угрозу моему дитяти Иванушке. Порадей за него, любезный, отведи беду.

   — Кто ему угрожает, матушка? Вроде бы все вороги в сидельнице.

   — А ну как вырвется оттуда клятвопреступник князь Дмитровский? Соберёт он силу великую и лишит жизни нашего соколика.

   — Понял, матушка Елена, порадею, — ответил князь Глинский.

Он знал, что Юрий Дмитровский сидел в той же каморе, в коей некогда скончался великий князь Дмитрий. Ведомо было Глинскому и то, как Дмитрия лишили живота. «В жизни многое повторяется», — подумал Михаил Глинский и решил уготовить то же самое дяде Дмитрия, Юрию Дмитровскому. И Иван Овчина был прав, сказав: «Уснул он, как младенец, и отошёл к Богу».

У великой княгини Елены прибывали силы. Смущало её лишь то, что в Москве появился отшельник Ипат. Елена боялась этого человека, знала его силу и не ведала, как укротить её.

Ипат пришёл в Москву вскоре после смерти великого князя Василия. Высокий, крепкий, со смоляной бородой, с глазами, горящими, аки сатанинские, он пугал не только москвитянок, но и бывалых московских мужей. Сказывали, что под его взглядом купцы доставали из-за пазухи кошели с деньгами и с поклоном, ни за что ни про что отдавали чародею. Однако Ипат недолго бродил по московским улицам. Однажды он вошёл в Кремль, дождался часа, когда великая княгиня выходила из дворца и шла в Благовещенский собор на литургию. Тут-то он и показался Елене. И взглядом ожёг, напомнил о себе. Елену что-то перенесло в лесную чащу за Боровск, в чертог отшельника Ипата, вспыхнула молния и озарила всё, что с нею происходило без малого три ночи и три дня, чего она ранее не помнила, не ведала. И всё, что она увидела, чему явилась участницей, блаженно отозвалось в её душе. Елена улыбнулась Ипату и сделала лёгкий поклон, нисколько не заботясь о том, как примут сей знак внимания к чужому человеку её приближённые.

А Ипат уже любовался маленьким великим князем, который держался за руку мамки-боярыни. Он сумел поймать глаза княжича Ивана и пронзил его своим взглядом. Великий князь вздрогнул, зажмурился и побледнел. Но прошло несколько мгновений, и он ощутил в груди облегчение. В его сердце зажглась смелость, и Иван сказал Ипату:

   — Ты мне люб. Приходи на трапезу в мои палаты.

Князь Михаил Глинский, который шёл за Еленой, тоже обладал сильным обжигающим взглядом, но оказался слабее Ипата и ощутил на спине озноб. И будь в сей миг его власть, он погнал бы из Кремля чародея, но не решился и слова вымолвить: Глинский знал от княгини Анны, кто перед ним. Лишь дерзкий воевода Иван Овчина не смутился перед странным пришельцем. И когда Елена с сыном ступили на паперть собора, он подошёл к Ипату и произнёс:

— Пустынник, ты забудь, что тебя звали в княжеские палаты. Там тебе нет места.

Однако Иван Овчина ошибался. Ипат через день появился в великокняжеском дворце и был принят с почестями. Одет он был не в рубище отшельника, а в московские городские одежды, кои носили не бедные люди. О том позаботилась мать Елены, княгиня Анна, которая по праву считала Ипата близким человеком.

60
{"b":"587123","o":1}