- Мы справимся! - заявил Ахутехоут уверенным голосом, вот только Аритайя не видела в чувствах первого офицера наблюдения такой уж уверенности. - Не сразу и не со всеми проблемами, но мы справимся!

- Нас слишком мало, - тихим голосом возразил Нелнишнош, - а преобразования требуются глобальные.

- И что ты задумал теперь? - поинтересовался Ахутехоут.

- Чем мы можем помочь? - с надеждой спросила Аритайя.

- Задумал? Выполнить свой долг! - объявил Нелнишнош. - Как бы там ни было, нам нужны руды металлов. Что бы с помощью бортового манипулятора материи отпечатать запчасти и собрать полноценный промышленный агрегат. И что бы потом этому агрегату хватало сырья. В первую очередь необходимо восстановить систему дальней космической связи, и отремонтировать корабль. Что бы у нас был бы готовый к старту звездолёт. Теперь о том, чем можете помочь вы: у нас есть два исправных атмосферных аппарата. Найдите жизнь. Колонии каких-нибудь животных. Вы же сумеете почувствовать стадо каких-нибудь млекопитающих?

Ахутехоут нахмурился и помрачнел.

- В полёте? - переспросила Аритайя, и тут же поправилась: - Хотя, мы ведь сможем снижаться, или делать регулярные остановки...

- То есть ты не веришь, что нам здесь удастся решить проблемы с гнусом, и готовишь отступление? - прямо спросил мрачный Ахутехоут.

- Если вы обнаружите стадо каких-нибудь животных, это будет означать наличие оазиса в этой мёртвой пустыне, в которую превратилась планета, - объяснил капитан Нелнишнош. - Это будет надежда для всех нас. И вот куда я хотел бы направить ваши поиски, - капитан указал на большой визор, на котором планета поворачивалась к зрителям своими приполярными широтами. - Эта материковая плита медленно сдвигается. Разлом проходит большей частью по дну океана. Здесь, в полярных широтах, он отметился на суше геотермальными источниками, и вулканами.

- А зачем нам вулканы? - не поняла Аритайя.

- А там из разлома течёт базальтовая лава. Течёт тысячи лет - плита движется медленно. Базальтовая лава на половину состоит из диоксида кремния, а вторая половина - оксиды железа, магния, и других металлов. Спектральный анализ я сделал ещё с орбиты.

Ахутехоут глянул на капитана недоверчиво.

- Что? - переспросил тот. - Металлы нам нужны в любом случае, как бы не пошли дальше наши дела. Ой, да, сознаюсь! - Нелнишнош с досадой махнул рукой на Ахутехоута. - Да! С самого начала я хотел посадить корабль там. Но все хотели субтропики... все хотели понежиться на тёплом морском пляже, включая меня самого.

- Но мы же не умеем искать руды, - робко возразила Аритайя.

- Вы поищите животных, - отец улыбнулся ей одобряюще. - Где живут млекопитающие, там наверняка есть питьевая вода, и отсутствуют пакости, вроде здешнего гнуса. Будет здорово, если где-нибудь там обнаружится пригодный для жизни оазис. Место, где мы могли бы с комфортом устроиться, было бы хорошим началом. А поиски руд будут следующим шагом.

- Старые месторождения проверять не хочешь? - не столько вопросительно, сколько утвердительно проговорил Ахутехоут.

- Промышленные объекты подлые кохи уничтожали в первую очередь, полагаю, - пожал плечами капитан.

Наглое насекомое уселось на забрало гермошлема Аритайи прямо перед правым глазом. Девушка согнала наглеца щелчком пальцев, и заметила:

- Если там нет гнуса, я буду рада переселиться в холодное заполярье.

- Значит, записываю тебя в добровольцы, - улыбнулся ей отец.

...

[планета Раксла-Кслаим, окресности вулкана Охтырдыж]

Нельзя смотреть на небо. Нельзя смотреть на звёзды. Поднимать лицо к небу - значит рисковать привлечь к себе недобрый взор из бездны. Аренк прекрасно знал, что космос - это мёртвая бездна, наполненная лишь мраком и предвечным злом, в котором обитают космические чудовища. Да и как не знать, когда все взрослые ворчат об этом всю твою жизнь, с самого младенчества, и родной отец среди них - первый ворчун!

Арек лежал на спине, и смотрел на звёзды. Он вглядывался в бездну предвечного мёртвого мрака, и душу его, как обычно в такие часы, наполняло ощущение прикосновения к сказкам древним и жутким, скрывающим от беглого взора смертных великие тайны. Завораживает.

Вот, ползаешь весь день: то одно надо сделать, то другое, то взрослым надо помочь, то наоборот - малышам, то куда-то сбегать, что-то принести, то унести. Оглянуться не успеешь, как день прошёл. И оглянешься - серое всё вокруг, обычное, простое. А поздним вечером поднимешь глаза к звёздному небу - и покажется сразу, что всё вокруг совсем не так просто, как кажется днём, в суете дел. Вот же ужасные демоны, злобные порождения предвечного мрака - только голову поднять! Вот и чёрные пики Огненных Гор, что скрывают священные Пещеры Завета, вон и сизые дымы вулкана Охтырдыж тянутся к небесам, как и тысячу лет назад, скрывая от звёзд урочище, где 'Последние' устроили свои схроны.

Стоит поднять открытые глаза к звёздам, и мир вокруг меняется. Оживают старинные легенды. И мнится потрясённому уму, что в жуткой бездне космической тьмы - своя потаённая жизнь. Далеко не такая простая, как представляют знакомые с детства страшные сказки. Завораживает.

Арек лежал на толстом одеяле из шерсти мурока, и считал звёзды. И не досчитывался! Недосчитывался всего одной, но самой важной. Как минимум час назад она должна была подняться над горизонтом, слишком быстрая, слишком живая среди недвижимых холодных огней вечности. Сейчас она должна была бы гореть во-он там! Но не поднялась. Не горит. Почему? А вторая должна появиться ближе к рассвету и сильно восточнее.

Звездочёт племени Последних, прабабушка Уна, учила, что именно быстрых звёзд следует бояться. Звездочёт должен считать бегущие среди холодных звёзд глаза демонов ночью, что бы днём, когда звезд не видно, точно предсказать, когда над горизонтом поднимается очередной злой глаз. Да. Ведь эти бегущие звёзды - глаза демонов космической бездны. От них следует скрываться всякому, кто хочет остаться в живых. Потому Последние и остались последними, что прочие попались демонам на глаза.

Вообще-то в Великих Тундрах целых три племени называют себя 'Последние'. Вот, было, говорят старики, когда-то давно, целых четыре племени 'Выжившие' - и все их путали, и сами они путались. Однажды собрались их старейшины, и порешили сменить племенам имена. И стали племена: 'Живущие', 'Живые', 'Живчики', и - у четвёртого старейшины, видать, с фантазией было то ли плохо, то ли слишком хорошо - 'Немёртвые'.

Вот и 'Последние', сказывают старики, собрались однажды, и порешили поменять племенам имена. Долго думали, спорили, и смеялись над вариантами, но три приличных имени трём своим племенам придумать не смогли. Смогли только два. И тогда кто-то предложил, что бы одно из трёх племён осталось бы со старым именем: - 'Последние'. Так и порешили. И с тех пор есть в Великих Тундрах три племени: 'Последние', 'Последние', и 'Последние', потому что каждый старейшина решил, что именно его племя оставит старое имя. А ещё раз собираться не стали, что бы совсем не рассориться.

Но Арек из Последних сейчас думал вовсе не об этом. Арек из Последних сейчас вглядывался в бездну космоса, и в душу его вползал холод и мрак, из-за исчезновения бегущей звезды. Старейшая среди Последних, Уна рассказывала, что раньше бегущих звёзд было больше. Во времена прадеда её прадеда бегущими звёздами небо было полно так, как кишит рыбой волна прибоя в дни нереста. Из века в век глаза демонов гаснут. И в день, когда погаснет последняя бегущая звезда, как гласит Завет предков: - кончится само время. Сам Арек застал над горизонтом только две бегущие звезды. И обе из ночи в ночь повторяли свой путь по небу с завидной точностью. И Арек принимал этот факт, как само собой разумеющееся. Бег двух бегущих звёзд казался ему вечным. И вот, вечность вдруг разом кончилась. И ничего вокруг не изменилось!