Нет, померещилось! Аритайя пьёт чай на увитой плющом террасе, а довольная встречей Футиайя в струящихся волнах тонкой ткани, вальяжно полулежащая в удобной кресле-качалке, с ленцой растягивая гласные, продолжала говорить:

- Повторяю, милая, возможны помехи. При такой вот попытке связи возможно всё, понимаешь? Любой бред! - девушка рассмеялась пьяным смехом, а отсмеявшись, заметила: - Тридцать три сотых градуса, душа моя. Вниз. На пятнадцатой, кажется, полуспирали. Я, честно сказать, уже и не уверена. Может, на шестнадцатой. Ой, да и неважно это совсем! Что ты! Ещё чаю? Вот, щербет попробуй с чаем!

- А у нас тётушка Абекойя такие вкусные вкусняшки спекла, такие вкусные! - похвасталась Аритайя. - Вот, прилетим, спасём вас, и я тебя обязательно угощу!

- Кого ты 'спасём', глупенькая! - вдруг как-то не красиво засмеялась Футиайя. В глазах Аритайи вновь исказился мир, и встревоженное лицо Футиайи, снова затянутой в форменный лётный комбинезон, наклонилось близко-близко, и строго бросило:

- Ты себя спасай! Нас не надо! Мы, уж поверь мне, как-нибудь тут сами! Да! Нам тут вполне комфортно! Спасай свою 'Песнь о доме'! А 'Смелый свистун' - мой! Понимаешь? Капитана Абуксигуна спасу я!

И стало очень-очень обидно!

Аритайя очень старалась, билась, но проснуться никак не могла! Она осознала, что спит, но кроме сна, в её реальности не было ничего, даже её самой!

- Я не слышу тебя, - жаловалась ей Футиайя, стоя в длинных развевающихся одеждах на самом краешке парапета, а в бездне под ней полыхали зарницы. - Я кричу в пустоту уже долго. Так долго! Я не слышу вас, 'Песнь о доме'!

Кончился этот затянувшийся кошмар внезапно и разом: Абутай откинул крышку люка, и в камеру фазоратора хлынул свет, и звуки, и запахи. Запахи! До сего момента Аритайя даже не осознавала как остро их корабль пахнет! Чем-то совершенно невероятным, не встречающемся на планетах. Пожалуй, корабль пахнет далёким космосом!

- Как спалось? - с участием спросил инженер.

- Паршиво, - призналась Аритайя, выползая из камеры на металлические решётки фальшпола. - Сколько же тут 'же'? Четыре?

- Ну-у, нет, - пожал плечами инженер. Вернее, попытался пожать. Жест получился скупым, мелким, поскольку голова парня была втянута в плечи. Волосы, кстати, совсем не топорщились, а очень даже прилично прильнули к голове. А вот очки перекочевали с переносицы в карман. Видимо, отяжелевшие очки приходилось чаще поправлять отяжелевшими руками.

- Тебе так только кажется. После передышки в камере фазоратора, - прокряхтел Абутай. Парень попытался помочь Аритайе подняться, но не осилил, и в результате сам осел рядом.

- Я снова видела сон, - созналась Аритайя, скривившись от досады. - Там была Футиайя - сенсорик и наблюдатель со 'Смелого свистуна'.

- Как они? - тут же поинтересовался инженер. - Держатся?

Аритайя скривилась ещё сильнее. На попытку вдохнуть грудные мышцы отозвались тупой болью.

- Футиайя сообщила, что они видят нас, но дальше пошёл какой-то бред, и я не могу в этом сне разобраться, - со стоном созналась девушка, и подтянула под себя ноги и хвост. Надо встать. Надо идти на пост. Но сперва она сознается в самом важном: - Футиайя заявила, что у них на 'Смелом свистуне' все хорошо, и спасать надо нас, а не их.

Нет, встать не получится. Хотя, зачем обязательно вставать? На четвереньках даже удобнее. Аритайя двинулась вперёд по проходу. Правое колено вперёд, левая рука, правая рука... ой, наверное, левое колено сначала.

- Ты куда? - поинтересовался Абутай.

- На пост, - прохрипела девушка не оборачиваясь.

- На карачках? - продолжал интересоваться инженер. - Погоди, сейчас ускорение снизят. Вектор тяги перекладывать будут.

- Мы маневрируем? - поинтересовалась Аритайя, пытаясь сообразить, это уже время для перехода к торможению пришло?

- Хищник опять прыгает, мы на всякий случай меняем курс, - проворчал Абуксигун.

- А ну ка! Взбодритесь, фиане! - раздался голос дядюшки Уохинтонкана по громкой связи, - Амнистия пять минут! У кого какие дела - готовьтесь к забегу! На старт! Внимание! Пять! Четыре!...

- Он опять на вахте? - удивилась девушка. - Уохинтонкан хоть когда-то отдыхает?

- Три!

- Дед незаменим, - хмыкнул инженер, и с кряхтением стал подыматься, цепляясь за элементы конструкции, что бы затащить собственное тело в камеру фазоратора. - Об одном жалею, - кряхтел он, - в камере фазоратора невозможно подключиться к виртуальной реальности корабля. Я бы хоть в виртуале полежал на травке, покупался в ручье...

- Два!

- Приятного 'не существования', инженер, - проводила Аритайя исчезающие в камере фазоратора ноги.

- Один!

- Ага. Дверку прикрой, пожалуйста, - донеслось до неё.

- Старт! - скомандовал дядюшка Уохинтонкан, и тяжесть отступила, позволила легко вскочить на затёкшие ноги, захлопнуть крышку камеры фазоратора, легко пробежать, и легко подняться по крутой лестнице.

По пути Аритайя отчаянно пыталась разобраться в своём нынешнем сне. Сон представлялся бредом, мешаниной сбивающих с толку нелепиц. Если 'Смелый свистун' действительно подбит хищниками, и действительно находится на первой планете - а Футиайя во сне это подтвердила, то как же понимать заявление о том, что в спасении они не нуждаются? Что во всём этом нелепом сне было от настоящего послания сенсорика Футиайи, а что примешало воображение самой Аритайи? Девушка очень не хотела допускать мысль о том, что она неосознанно ревнует молодого и дерзкого капитана Абуксигуна к красавице и умнице Футиайе, но как иначе объяснить услышанное? Но если она ревнует, то, может, и первые сны про попавшего в беду капитана тоже бред ревнивого подсознания? Как же всё запутано! Быстрее бы уже долететь! Эта неопределённость так выматывает!

- Ты не выглядишь отдохнувшей, Аритайя, - приветствовал её на мостике первый помощник капитана. Отца рядом не было, наверное, отдыхает.

- И не чувствую себя отдохнувшей, - проворчала девушка, но спохватилась, тряхнула тяжёлой головой, и произнесла как могла бодро: - Со мной всё в порядке!

- Ты-рано! - поприветствовал её первый офицер наблюдения. У фиан 'ты-рано!' - это дружеская форма приветствия и вежливая похвала, почти ритуальная фраза, исторически слившаяся в одно слово, поскольку фиане вообще ценят ответственное отношение к любому делу.

- Сон... был тревожный, - созналась Аритайя, внутренне съёживаясь.

- И какие там новости? - хмыкнул первый офицер наблюдения.

- Во сне со мной говорила Футиайя, сенсорик и офицер наблюдения 'Смелого свистуна'. Она подтвердила, что их корабль на первой планете, передала, что у них всё хорошо, и объявила, что нам следует изменить курс 'на тридцать три сотых ниже'.

- Тридцать три сотых чего? И ниже чего? - тут же откликнулся пилот.

- Я не знаю, - вздохнула девушка, - передаю, как услышала.

- Что тут считать низом? - проворчал пилот. - Центр первой планеты? Центр звезды? Центр галактики? Ох уж мне... советчики...

- Простите, - простонала Аритайя. Пилот вяло отмахнулся, шевельнув одной только кистью руки. Девушка уселась наконец в своё кресло, и пристегнулась.

- Разберёмся, - буркнул нахмурившийся первый помощник капитана. - Ближе подлетим, установим устойчивую связь, и разберёмся!

- Слышу! - вдруг закричал первый офицер наблюдения, - Я их слышу! 'Смелый свистун' совершенно точно на первой планете!

- Что они говорят?

- Говорят?! Я сенсорик, а не связист! Я просто чувствую живых фиан на первой планете, чуть ниже экватора. Они живы, и переживают за нас, а не за себя - это всё, что я могу о них сообщить.

- На тридцать три сотых ниже, - хмыкнул пилот.

...

- Внимание: к маневру! - рявкнул кто-то по громкой связи. Вацлав проигнорировал. Оно так рявкает уже, поди, час тому, как начало. И ничего. А самое неприятное, что и ни кого!