— Ненавижу эльфов. — в сердцах проговорил Дарен, вынимая меч из ножен.

— Эй, дружище, ты чего?! — рассеянно захлопал глазами Ждан.

Мигом управившись с оружием, Дарен дружески хлопнул товарища по плечу и смешался с толпой, кинув на последок:

— Прикрой меня.

Препятствий на пути к помосту чинить Хранителю никто не стал. Любой житель Лесной знал, что спор с этим малым закончится в его пользу, тем более что в руках Хранителя меч становился не просто символом, а еще и грозным оружием. Несмотря на всю свою массивность, Дарен легко забрался на помост, который по высоте был ниже его самого на голову, а то и полторы. Публика ахнула и замерла. Этой пары секунд Хранителю было в самый раз, чтобы оттолкнуть конвоиров, перекинуть почти бесчувственного эльфа через плечо и потащить прочь со сцены. Палачи быстро оправились, накинулись на парня с двух сторон, но меч оказался проворнее, чем их запачканные чужой кровью руки.

Хранитель напрочь забыл об излюбленном эльфийском оружии — луках, вспомнив об этом досадном факте лишь когда с десяток острых стрел вонзились в заботливо раскинутый другом «Щит» в паре сантиметров от его груди. Доля секунды потребовалась Дарену, чтобы почувствовать отголосок магии своего спасителя и понять, что это был не Ждан. Совершенно непонятный отголосок, чужой…

Дарен плохо запомнил все, что было дальше, как он вырывался из общины, таща на себе окончательно потерявшего сознание эльфа, как петлял по лесу, отрываясь от погони. Только ночью, обессилив, он позволил себе опустить бесчувственного страдальца на землю и самому присесть.

Тащить его дальше на себе не казалось Дарену самой удачной идеей, и он попытался привести эльфа в чувства. Через полчаса отчаянных усилий Михей открыл слабые веки.

— Давай, принцесса, некогда мне с тобой возиться, гнать надо дальше. — в сердцах ворчал Хранитель, помогая эльфу приподняться.

Тот еще пару минут иступлено смотрел в одну точку перед собой, а потом, оценивающе взглянув на Хранителя, произнес еле слышно:

— Пальцы вправь.

Дарен не сразу сообразил, чего он него хочет эльф, но, взглянув на разбитые руки с вывернутыми пальцами, тут же принялся выполнять просьбу. Престолонаследник корчился от боли, но не позволял себе ни малейшего стона.

— Крепко они тебя. — не удержался Хранитель.

— Это они умеют. — все также слабо отозвался Михей.

Воцарилось молчание. Дарен продолжал хлопотать над ранами эльфа, проверяя целостность костей. Когда парень управился, эльф посмотрел ему в глаза и произнес:

— Спасибо тебе, человек. Но тебе тут не место. Возвращайся в общину. Эльфы не посмеют тебя тронуть, ты Хранитель. Но лучше тебе перебраться в Новгородскую — у Азиульдриэна, конечно длинные руки, но туда ему не дотянуться. Феофан должен тебя принять, ты хороший парень. Скоро эльфы нас нагонят, тогда пощады не жди. Мне терять уже нечего — я и так труп. А ты иди.

— Я вытаскивал тебя оттуда, чтобы побегать по лесу с эльфом на горбу? — с издевкой спросил Хранитель, вглядываясь в разбитое лицо Михея.

— Я пойду сам. Может, оторвусь.

— Далеко ты не уйдешь. — пытался противиться парень.

— Я сам справлюсь. — жестко произнес Михей. — Иди отсюда.

Дарена терзали смешанные чувства. Он вспомнил предательство человека, которого считал другом. Он вспомнил беснующуюся толпу, желавшую лишь одного — крови. Ему теперь не было обратной дороги. В то же время он нисколько не жалел, что спас жизнь этому отчаянному парню, хоть он и был таким же сдвинутым, как и все эльфы.

Хранитель без лишних слов развернулся и исчез в черноте леса. Подождав, когда парень отдалится на достаточное расстояние, Михей тихонько застонал. Боль. Физическая острая боль в каждой клетке тела, в каждом органе… Но она не шла ни в какой сравнение с той, болью, что рвала душу эльфа. Отупевший от отчаянья взгляд матери стоял перед его глазами. Крик сестры, заглушаемый ревом толпы. Ненависть и предательство.

Да и не нужна была ему эта власть. Он родился, чтобы однажды стать Верховным, воспитывался для этого. Он не видел себе иной судьбы, он просто не знал, что может быть как-то по-другому. Это было его бременем, его долгом. Долгом, а не желанием.

Его жизнь сломали об колено, как сухую ветку. Но он должен был продолжать бороться. Ради матери, которая сойдет с ума, зная, что лишилась последней свой родной кровинки на этом свете. Ради памяти отца, который никогда не сдавался.

Наверное, не стоило гнать этого парня, ведь если бы не он Михей сейчас и не думал бы как жить дальше. Этого «дальше» попросту и не было бы. Но рисковать еще и этим человеком он не мог себе позволить. Надо собраться с силами, надо бороться и идти дальше. Он бы мог попробовать связаться с Хранителями из Новгородской, но палачи отобрали подаренный Лазарем оберег, связывающий его с домом.

Чтобы справиться хотя бы с обступившей его с уходом Хранителя темнотой, Михей зажег «светлячок». Этому нехитрому фокусу обучили его в общине. Хотя запрещалось обучать магии непросвещенных и, соответственно, не принявших Договора, для Михея сделали небольшое исключение. Он вырос с Хранителями, и магия не была для него чем-то чуждым. К тому же он обладал недурным для эльфа Потенциалом.

Сил не было ни на что. Михей вспомнил свой дом, где было уютно и спокойно. Почему-то вспомнился Софон, от которого постоянно пахло ладаном. Он рассказывал маленькому эльфу о Боге, пересказывал огромное количество разных притч. Мать никогда не приветствовала эти беседы. Когда-то в древности у эльфов было множество своих богов, но они не пережили Раскола и исчезли вместе с исчезнувшими поколениями. Тем не менее Софон неустанно твердил, что Бог один, и будь ты хоть эльфом, хоть карликом, хоть гоблином, он следит за каждым, потому что каждое живое и неживое создание на земле его дитя.

Михей взглянул не небо и на его глазах появились невольные слезы. Он не умел молиться и никогда этого не делал, но, вспомнив слова Софона, он тихо прошептал, обращаясь к пронизанному серебристой паутинкой звезд небу:

— Господи, если ты есть, не оставь меня. Я должен выжить. Если все, что о тебе говорят не пустой звук — прости мое неверие. Мне сейчас очень нужна твоя помощь. Очень.

Еще несколько минут он смотрел на беспредельное небо и уже приготовился встать, но тут же насторожился, услышав неподалеку шорох.

— Далеко же ты ушел, эльф. — не скрывая издевательских интонаций, прокомментировал Дарен, выходя из за деревьев.

Михей не нашелся что ответить, радостно глядя на свое вернувшееся спасение. Как бы там ни пытался эльф сам себя убедить, что ему удастся выбраться из этой переделки самому.

— Этому тебя в Новгородской обучили? — спросил Хранитель, указывая на «светлячка».

Эльф кивнул.

— И «Щит»…

— Да. — недослушав парня, согласился Михей. — Только, к сожалению, это все, что я умею. Не положено знать больше.

— Этого хватило, спасибо. — запоздало сообразив, кто его спасал от эльфийских стрел, поблагодарил Дарен. — Хорошо у вас там?

— Угу. — мягко улыбаясь разбитыми губами, подтвердил эльф. — Намного лучше, чем у вас. По крайней мере, когда одному из наших сносит крышу, другие его прикрывают не смотря ни на что, и только потом разбираются насколько он был прав и что им двигало.

— Тогда я к вам. — задорно, чтобы согнать с себя туман накатившей грусти от безвыходности и предательства, подытожил парень. — Снос крыши — это вообще про меня!

Хранитель протянул Михею найденную в лесу корягу:

— Вот держи. Одной рукой на нее обопрешься, другой — на меня. Я не настолько силен, чтоб таскать ваши благородные килограммы на собственном хребте. И поковыляли. В деревне у меня знакомые есть. До туда доберемся, а потом придумаем, как в Новгородскую тащиться.

Парень помог эльфу встать на ноги, приноровляясь, как удобнее будет идти.

— Спасибо тебе. Я твой должник. — произнес эльф, смущенный собственной беспомощностью, но в тоже время до безумия обрадованный тем, что человек его ослушался и не ушел.