Дарен пытался что-то крикнуть, заметив, что Сэт пристально смотрит на него своими холодными глазами, в которых сейчас Хранителю померещилось отражение бездны, но некромант лишь жестко выставил рукав перед, указывая на Дарена. Что-то бесплотное подхватило Хранителя и вынесло из воронки, опустив прямо к ногам подоспевших Хранителей.

— Живой? — поинтересовался эльф, несколько надменно глядя на друга сверху вниз.

— Я — да. — коротко ответил Дарен, поднимаясь на ноги. — А вот что тут твориться не пойму.

— Пока ты там путешествовал по лесу, это зеленый недотепа кое-что нам рассказал. — с нескрываемым раздражением сказал Михей, не отрывая взгляда от воронки, на глазах становившейся изумрудно-зеленого цвета. — Этот джинн недорезанный натравил на Деяна свои долбанные иллюзии. Не знаю, что он там за глюки ему показывал, но похоже Деян пострадал. Если не сказать, что они убили его. Реакция Сэта, как ты понимаешь, не заставила себя ждать.

— Да не могли они его убить, говорю же я вам! — попытался оправдаться Сибри, заискивающе глядя на Пахома. — Они не убивают!

— Тогда какая у тебя была цель? — издевательски спросил озлобленный тролль.

— Убить его. — не подумав, ляпнул коротышка, но тут же поспешил поставить все на свои места. — Но его убили не иллюзии. Он сам себя убил. Я тут не при чем.

— Железная логика. — с изрядной долей яда прокомментировал Михей.

— Вы ничего не поняли! — завопил джинн.

— Я понял лишь одно, и мне этого достаточно. — сухо отозвался Дарен. — Теперь Сэт шишки на шишке от твоего леса не оставит.

— Нет. — отрезал Верен, не обращая внимания ни на мольбы Сибри, ни на перепуганные взгляды Хранителей. — Если бы он хотел тут все разнести, то уже разнес бы. Смотрите, воронка больше не растет.

Собравшись с мыслями, я уверенно нажала на кнопку звонка. За дверью слышалась громкая музыка, от которой даже стены тряслись и грозились рассыпаться в мелкую крошку. Идти сюда одной не входило в десятку моих самых гениальных идей, но ни Весея, ни Дарен не брали трубку. Ну и пусть. Получат они у меня завтра.

Я уже хотела позвонить еще раз, справедливо полагая, что у них там перепонки в ушах посрывало, но дверь открылась во всю ширь, и передо мной появился худющий парень в измазанной футболке и чернеющими синяками под глазами.

— О, какая цыпка!

Этот страшила протянул ко мне свои худющие руки, и я невольно отступила на шаг назад. Деян оттолкнул этого несчастного с прохода, не слишком нежно впечатав его в стену, и жестом пригласил меня войти. Здесь все выглядело как после мамаева нашествия: вещи валялись по полу вперемешку с упитыми вдрызг людьми, сладкие парочки, еще стоящие на ногах, зажимались по углам, всюду валялись опустошенные бутылки и шприцы. Я замерла на пороге, не решаясь зайти и проклиная Федю, за то, что он уговорил меня сюда припереться. Как будто нет других мест, где можно более достойно провести вечер.

— Привет. Не ожидал тебя увидеть.

— Я и сама не ожидала. — брезгливо ответила я, разглядывая весь этот хаос.

— Ну что стоишь, как не родная, проходи.

Деян взял меня за руку, стиснув ладонь в своей мертвой хватке, и потащил в самую большую из комнат, бесцеремонно перешагивая через балдеющих на полу людей. Тут было почище того, что я увидела сначала. Пятеро молодых мужчин по-барски восседали в дорогих креслах и нескромно смеялись над костлявым парнишкой лет шестнадцати, который прыгал перед ними, как цирковая болонка, заискивающе глядя в глаза.

Подойдя, Деян брезгливо оттолкнул мальчишку в сторону так, что тот не удержался на своих худеньких ножках и навзничь рухнул на пол. Усадив меня в свободное кресло, он схватил со стола небольшой белый пакетик, не глядя кинул его сбитому с ног юноше и сел на подлокотник кресла рядом со мной. Юнец пытался поймать пакетик на лету, протягивая к нему свои изможденные руки, но не сумел. Округлив воспаленные глаза до неимоверных размеров, он по-собачьи жадно схватил подачку с пола, и быстро поднявшись, прижал ее к груди и попятился к выходу, бормоча какой-то бред.

Дружки Деяна смотрели на меня, самодовольно щурясь. Один из них достал из кармана золотой портсигар, в котором лежали какие-то самокрутки, и протянул мне.

— Бери, расслабься.

Я испугано посмотрела на Деяна, которого, казалось, невозможно было смутить. Любой слон позавидовал бы его спокойствию.

— Что это?

— Ты считаешь, что в моем доме тебе будет предлагать какую-нибудь гадость? — шутливо отозвался Деян, изо всех сил корча оскорбленную невинность. Парень нетерпеливо почесал левое предплечье, как будто ему месяца три мыться не позволяли. — Бери смелее. Что ты зажатая такая? Поймай кайф, оттянись!

Я испуганно вжалась в спинку кресла и отрицательно замотала головой, что вызвало какое-то нездоровое веселье у окружающих.

— Тогда мы приступим. Завидуй. — сказал Деян, сверкая как начищенный медный таз.

Парни взяли со стоящей на столе тарелки уже приготовленные шприцы с какой-то дрянью. В каждом их движении сквозила какая-то такая любовь и трепет, как будто они не шприц в руки взяли, а своего только что родившегося первенца. Деян закусил губу в предвкушении и быстро снял с иглы защитный колпачок.

Не знаю, что на меня нашло, но я вскочила с кресла, выхватила у не успевшего ничего понять парня шприц и отшвырнула его в сторону. На секунду в комнате воцарилась могильная тишина. Деян угрюмо посмотрел на меня исподлобья и, никак не комментирую свои действия, наотмашь ударил меня по лицу. Его руками можно сваи заколачивать. От удара я пошатнулась и упала на удачно оказавшееся сзади кресло.

В голове зазвучал спокойный голос Феди:

«Ты когда-нибудь болела? Или, может быть, испытывала боль? Знаю, что нет. Потому что это сон. Во сне мы не можем чувствовать это».

Я потрогала лицо, чтобы проверить на месте ли челюсть, но та вовсе не собиралась покидать свое постоянное место жительства.

— Ты что себе позволяешь?! Совсем забылась?! — вмиг рассвирепел Деян.

Я упрямо встала с кресла, почувствовав свою неуязвимость.

— А что ты себе позволяешь, Деян?! — я старалась не сорваться на крик, но мой тон был далек от вежливого или смиренного. — У тебя брат умер! Ты это понимаешь?! Или для тебя важнее наширяться и забыться, а? Скажи, Сэта ты тоже этим пичкал? Поэтому он был таким забитым, да?

— Причем тут этот неудачник? — не спешил каяться Деян. — Он и без ширева был прибитый на всю голову. Кстати, с каких это пор ты его защищаешь?

У меня не было ни малейшего желания отвечать на его дурацкие вопросы, и я продолжала:

— Опустился ниже плинтуса. У тебя же все было, а ты ради доступных девок и этой дряни себя продал! В тебе вообще от человека ничего не осталось. Ты какой-то зомби ходячий! — осыпала я парня обвинениями, нагло туча пальцем в его широкую грудь. — Скольких ты уже убил, а? Ты совсем не думаешь о своих близких. У тебя ведь было все: и дом, и семья. У тебя были люди, которые тебя любили. А ты танцуешь на могиле брата!

— Ты сейчас так говоришь, как будто у тебя самой этого никогда не было. — с издевательской ухмылкой ушел от ответа Деян.

Почему-то меня задели его слова. Захотелось бежать домой и проверить, на месте ли моя семья, не приснилась ли она мне.

— Да ладно тебе. — воспользовался моей заминкой Деян, крепко обняв за плечи. — Не грузись ты так. Самое дорогое, что у нас есть — это здесь и сейчас. И наплевать на остальных. Главное, чтобы тебе сейчас было хорошо, а все другое не важно.

Я с ненавистью посмотрела на этого зажравшегося эгоиста и сбросила его руку с плеча. Как можно быть такой скотиной? Решительно схватив сумочку, я направилась к выходу. Как же тут у него грязно. А ведь он не был таким. В голове опять проснулся этот несчастный звонарь. Сколько можно уже?! Еще головной боли мне до полного комплекта не хватало. И так день не задался.

В дверях я столкнулась с тем пареньком, которому Деян с барского плеча кинул дозу. Он вопил что-то неразборчивое, указывая впереди себя, и чуть не сбил меня с ног.