Мы направились к выходу. Дарен ворчал, что в гробу видел такие прогулочки. Сэт, наоборот, радовался так удачно подвернувшейся возможности дезертировать с огорода. Веся уже уточняла у брата какие именно зелья ей варить.

— Алевтина, дочка! — неожиданно окликнул меня старец. — Ты зайди к Миле и к Пелгу сегодня вечером. Только попозже, а то карлик не успевает закончить работу. Поедешь с ребятами. И не надо на меня так смотреть, Деян. Это не я придумал. — поспешил оправдаться старик. — Я сам, ты знаешь, не в восторге от такого решения. Но Феофана невозможно переспорить. Он, наверное, лучше нас знает.

Деян уже набрал в легкие воздуха, чтобы что-то возразить, но вдруг смягчился.

— А если она сама откажется? Никто ведь ее не заставит?

Старик утвердительно кивнул. Деян посмотрел на меня, ожидая желаемого ответа.

— Не дождешься. Я не для того тут ваши издевательства терпела, чтобы тарелки с Весей по кухне левитировать. Я еду.

Деян с минуту буровил меня взглядом, пытаясь заставить отказаться от своих слов.

— Никуда ты не поедешь. — отрезал он.

— А вот это уже не тебе решать.

Деян махнул рукой, решив, что спорить с такой упрямой ослицей, как я, просто не имеет смысла, и быстро ушел.

— Нигде не жмет?

Промычав в ответ что-то неразборчивое, но однозначно одобрительное, я уставилась на собственное отражение в зеркале. Идеально скроенный джинсовый костюм с серебряными вставками был выше тех похвал, которые можно выразить словами. Приталенный пиджак и зауженные брюки подчеркивали фигуру, но не стесняли движений. В такой одежде можно смело идти на какую-нибудь вечеринку в дружеском кругу, и было безумно жаль затирать это произведение искусства в машине.

На предплечье был вышит меч и щит — символ принадлежности к новгородской общине. По идее, этот символ должен расположить друзей к общению и сильно напугать врагов. Покушаться на Хранителей в магическом мире считалось весьма дерзким преступлением, и мало кто мог на это отважиться — слишком мало осталось носителей дара, обладающих ярким Потенциалом. Да и убивать нас никому не было выгодно. Вот переманить и любыми способами заставить работать на себя — другое дело.

Мила довольно улыбалась. Было видно, что она получила от проделанной работы не меньшее наслаждение, чем я. Костюм был сшит без единой примерки, что не могло не удивить, зато объясняло оценивающе-высматривающие взгляды, которыми она меня награждала при каждой встрече.

— Вот так можно ехать и надирать задницы Свободным! — заключила Хранительница.

— Ты все-таки думаешь, что это они?

— Не знаю. Может, конечно, и не они. Только кому еще надо будоражить покой?

Закончив примерку, я с нескрываемым сожалением вернулась в свою старую одежду.

Мила и сама когда-то была Хранительницей, поэтому ей в вопросах того, что лучше надеть в свой первый боевой поход, я доверялась полностью. Несмотря на выдающийся Потенциал, девушке приходилось сидеть дома, но, как говорили, подвигов она совершила и без того столько, что с лихвой хватило бы на семерых. И трепетали бы Свободные с нежетью в обнимку и дальше, если бы не Верен. Они с Милой дружили с самого детства, выросли вместе, потом дружба переросла в еще более светлое и нежное чувство. На правах законного супруга Верен запретил Хранительнице рисковать жизнью. В итоге Миле так и не удалось отстаять свое право на магическую самореализацию. Ну а после рождения двух мальчишек экстрима ей и без Свободных и разномастной нежити стало хватать.

— Страшно? — вгрызаясь в яблоко, спросила девушка.

— Страшно порвать новую одежду! — отшутилась я. — Ты же знаешь, как я люблю спотыкаться на ровном месте.

Я немного слукавила. На ровном месте упасть для меня было сложно. К тому же я быстро бегала, а все благодаря усилием физрука из школы, который на дух меня не переносил и заставлял выполнять нормативы в полном объеме в то время как для остальных девушек они были изрядно занижены. Ну а порвать джинсы, уворачиваясь от ударов Хранителей, было не мудрено. Играться в общине со мной никто не собирался.

Милу мой ответ не устроил. Убрав за ухо непослушную прядь кучерявых волос, она продолжала докапываться.

— Это же не обзорная экскурсия по просторам родного края. Ты и представить себе не можешь, сколько всякой дряни может вам там встретиться.

— Это я уже слышала. — буркнула я, припоминая заученный до скрежета в зубах толстенных фолиант «О видах нежити и тварей лесных». — Вижу, Деян уже успел тебя обработать.

— Вовсе нет. — мгновенно ответила Мила. Я так и не смогла понять, лжет ли она. Нахмурив тонкие брови, девушка добавила. — Но что насчет Деяна, он просто тебя бережет. И я в какой-то степени понимаю его беспокойство.

— Ну, да! — вспылила я. — Они же у нас мужики! А я кто?! Сопливая девчонка. Куда мне до этих супермагов!

— Зря ты так. Не в этом дело. — холодно одернула меня девушка.

— А чем, по-твоему, дело?

Хранительница задумчиво улыбнулась, но ничего не ответила. Оставив меня наедине со своей злостью, девушка вышла из комнаты и пропала где-то в глубине дома. Бежать за ней и выпрашивать ответ так же глупо, как спорить с дубом. Все равно она не скажет ни слова больше. По крайней мере, пока сама того не захочет.

Схватив с кресла обновку, я вышла на улицу. Деревья грозно шумели кронами, ворча на посмевший побеспокоить их покой ветер. Птицы деловито щебетали, спеша доделать свои птичьи дела, пока не пришла ночь. В воздухе пахло весной. И вечером. Как же я соскучилась по этим запахам за долгую зиму! К тому же она в этом году выдалась такой сырой и невыносимо долгой. Где-то во дворах жгли костер. Были слышны голоса разбредающихся по домам малышей, и их мамочек, круживших над своими птенчиками.

Горя красным пламенем, солнце садилось, окуная свое круглое красное тело в зелень леса. Оно напомнило мне наполненные вязкой, душащей болью и отчаяньем глаза Феофана. Как бы мне хотелось помочь ему, дать возможность еще хоть раз, одним глазком взглянуть на это чудесное явление! Наверняка есть какой-то способ. Но вряд ли я смогу сделать то, что не смог даже Великий старец.

Стараясь отогнать от себя грустные мысли, я вдохнула этот волшебный воздух полной грудью. Как же много мы теряем! Мимо скольких чудес, простых и доступных, мы пробегаем мимо, не замечая ничего вокруг, погруженные в свои мысли и бесполезные переживания, все время боясь куда-то опоздать!

Проходя мимо Дома собраний, я увидела Сэта и Михея. Парни стояли посреди дороги. Эльф ехидно и в то же время снисходительно улыбался уголком губ. Сэт прикрывал улыбку кулаком, а в его глазах плясали чертята. Я прекрасно знала это выражение лица. Оно могло означать лишь то, что парень придумал какой-то очередной розыгрыш и теперь ждет, когда жертва проглотит наживку. Я хотела пройти мимо, чтобы нечаянно не попасться под нездоровое чувство юмора Сэта, но любопытство оказалось сильнее разума.

— А что вы тут стоите?

— Ждем народную забаву «Феофан и трость». Деян пошел к старцу объяснять, что брать тебя с нами есть плохо. — голосом горячего эстонского парня, не отрывая взгляд от двери, пояснил эльф.

Меня заинтриговало зрелище улепетывающего через все поселение Деяна и бегущего за ним с тростью наизготовку громогласного Феофана. Скромно пристроившись с краешку, я пополнила ряды жаждущих хотя бы зрелищ, раз хлеба у старца особо не допросишься.

Через минуту томительного ожидания что-то утробно зарычало, и Деяна вынесло вместе с дверью. Мигом посерьезневшие парни бросились к лежащему на земле Хранителю. Деян был без сознания и, казалось, не дышал. Сэт принялся безжалостно лупить брата по щекам, пытаясь привести в чувство, выдавая при этом такие трехэтажные ругательства, которым позавидовал бы даже Пахом. Михей сохранял внешнее спокойствие, пытаясь нащупать у парня пульс, но его волнение выдавали подергивающиеся мышцы благородного лица.

— Что же это такой творится, Матерь Божия! — завопил выбежавший из плотной пелены осыпавшейся штукатурки Софон. Приподымая путающуюся под ногами рясу, он подбежал к лежащему без чувств Хранителю.