В ее висках – стук барабанов. В его зрачках – и власть и боль. Это война и война насмерть.

Коридор походил на спиралевидную нить, разматывающуюся все шире и отвесней с каждым шагом. На ум одновременно пришли сети паука, спиральный лабиринт и маятник. Колебания от жизни к смерти. Очередной поворот привел к величественной пещере, чьи стены терялись в белой мгле. Повсюду лежал чистенький, нарядный снежок, как с рождественской открытки. Воздух выжигал легкие нереальной стужей. Казалось, даже кровь внутри меня застыла.

- Холодно? – в первый момент показалось, что заговорил осколок льда. Говорившая сидела на снегу, поджав две босых розоватых пятки. Она сидела, подперев щеку ладонью, а над головой у нее летали снежинки. Или в моем сознании летали снежинки, выдавая фантасмагорные картинки – я не сразу постигла открывшуюся безмятежность видения.

- Хожу по камням старых плит … - пропел меж тем тоненький голос.

- Кто ты?

- Не родившаяся душа…

- Где я? И как отсюда выйти?

Она приподнялась и сразу оказалась рядом. Ростом по ребра, тоненькая и хрупкая девочка. Белая как снегурка. Нежно улыбнулась мне. И исчезла.

Существо в бешеной злости билось о невидимые прутья колдовской решетки, которыми ее опутал Амиль, на глазах изумленных свидетелей теряя первоначальный облик. За спиной, изогнувшейся под совершенно диким углом Королевы, с треском развернулись большие крылья, отливающие темно-синим чернильным цветом.

- Нет, погодите, вы поплатитесь! Я не пойду – полечу над вашими безобразными трупами!

Горные колдуны отступили на пару шагов назад, в душе желая оказаться как можно дальше. Возле клетки остался стоять один Амиль.

- Ах… и моя намеченная жертва тут! – Королева улыбнулась, поманив его рукой. Длинные крылья обмахивали стан, как веером, - теперь-то я понимаю, отчего мои слуги выбрали тебя. Человек, тесно связанный с личность, которой я когда-то была, распахнет врата к безграничной власти.

Амиль побледнел.

- Ее не вернуть, дурачок, - ласково пропела Навь, - а я могу поделиться с тобой силой. Надо лишь завершить начатое! Твоя душа станет моей правой рукой.

Серая пустошь простиралась до горизонта. В сумрачной пелене выли волки, оплакивая что-то бесконечно близкое и дорогое. В странном забытье мысли о том, что я нахожусь в замке и хочу найти выход, испарились все до одной. Сначала неторопливо, а затем все ускоряя шаг, я пошла на волчий вой.

Скрежет, такой как бывает от распахнутой калитки в саду, хлопающей на ветру, привел меня в чувство. Повернувшись на звук, я увидела за спиной двери. Узкие, совсем крошечные, словно для тараканов, и широкие, как для танков, совсем крохотные и исполинские громадины, теряющиеся в вышине. Мир из дверей, и двери – летящие над миром.

А возле них – вчерашняя снегурка.

- Я хочу выйти, но не знаю где выход. Помоги мне… пожалуйста, – я с мольбой обратилась к юному созданию, готовая упасть на колени, лишь бы она вывела меня от сюда.

- Ты знаешь, с кем борешься? Победишь и вернешься, – отчетливо произнесла девчонка, растягивая слова, как для умалишенной.

- Мне надо победить Навь? Колдовское порождение безнаказанно воцарившееся во мне?

- Воцарившееся? - девочка засмеялась, блеснув ровными бусинами зубов, но глаза остались безрадостными. - Она не пришла извне, а часть тебя! Ты сама ее вырастила, позволив злу, обиде и разочарованию пустить корни в своей душе.

- Не-е-ет… - я зажмурилась и завизжала, что было мочи, силясь стереть услышанное, - я не могла!

- Тяжелее всего победить зло в себе самой, - нежно прошептала Снегурочка и исчезла.

- Убей ее, - колдун, вышедший вперед, представлял интерес всей толпы, - мы наделили тебя огромной силой, исчерпав запасы до дна, чтобы опутать и перенести сюда – так убей!

Клетка под давящим взглядом колдуна приоткрылась. Амиль вошел в нее и остался один на один с Королевой проклятых.

- У тебя нет выбора, - фыркнул другой. В мятой одежде и со вспотевшим лицом.

Выбор, выбор – вся его жизнь непосильный выбор. Но свой он сделал.

Амиль поднял над головой меч и, размахнувшись, метко обрушил блестящее в свете фосфоресцирующих грибов лезвие на невидимые оковы, едва сдерживавшие крылатую бестию.

Он сражался много раз. Бился до последней капли крови, до последнего вдоха, защищая свой дом, свой город. А теперь приготовился защищать свою женщину. Кем бы она ни была.

- А это, капитан, уже измена. И что прикажете с вами двумя делать? - Придворный маг Горного Короля скрестил руки на груди, игнорируя кончик меча, ткнувшийся ему в грудь, как последнее предупреждение.

- Уничтожим, уничтожим... – и девять сильнейших магов двух королевств окружили кольцом побелевшего капитана с мечом, ставшим вдруг игрушкой в руках младенца, и его чернокрылую спутницу.

От нечего делать, я выбрала самую загадочную мерцающую дверь, и теперь вынуждена была идти вперед. В полной темноте по едва различимой линии под ногами. Стены, потолок – все укрыто от глаз, а возможно, их и вовсе нет. И я – в пустоте…

Бесплотное скольжение окончилось у высоких ворот. Тьма нехотя рассеялась и я с удивлением обнаружила спящий за ними город. На тротуаре лежала светлая пыль, но я не оставляла на ней следов. Тихий и темный, город не то спал, но то умирал, испуская дух в беззвездное небо.

Я шла мимо странно пустых домов, заглядывая в окна. Один дом показался смутно знакомым: так и есть. Я с трепетом вошла на деревянное крыльцо. Дом, в котором мы жили, когда я была маленькой девочкой.

Капитан, прошипев потрескавшимися губами все проклятья, что смог вспомнить, швырнул крохотные потрескивающие как электричество волны. Бросок пришелся прямо в сужающееся над ними кольцо. Маги отступили, но всего на короткий миг, чтобы снова придвинуться ближе.

- Мы в западне, - некстати пришло ему в голову.

Амиль обернулся. Чернокрылой не было. Он остался один. Больше капитан не сопротивлялся, даже когда, опутав заклинаниями, маги выдернули назад все колдовские силы, вытряхнув из него магию, как пыль из ковра.

- Ты хоть представляешь, что ты наделал – колдун пнул сухонькой ногой связанного капитана, - Знаешь, что тебя за это ждет?!

Амиль равнодушно пожал плечами, насколько ему позволяли невидимые оковы.

- Смерть… тебя казнят, болван.

28 глава

Сколько себя помнил, он всегда был солдатом. Разменной монеткой в чужой игре. Спасал, убирал, защищал и обезвреживал. В однообразной череде вспыхивающих и гаснущих лиц, отпечатывающихся в памяти, к концу срока, отпущенного ему судьбой, осталось всего одно. Ее лицо.