Королева нехотя разжала пальцы, давая змею утечь.

- Пусть будет коронация. Что от меня требуется?

- Мы все подготовим. Небольшое жертвоприношение и пир, во время которого ты впервые отведаешь вкус человеческой души…

- Королева уже знает об этом?

- Нет… - змеиное туловище плотными кольцами обвило шею громадной черной птицы, но та продолжала лететь, не обращая на скользкие объятья ни малейшего внимания.

- Кто-то должен сказать ей.

- Она узнает… когда будет готова.

На обледенелом дереве головою вниз висела черная птица. Она ловко расправила и вновь сложила огромные крылья, царапнув маховыми перьями по снегу. Кругом валялись тела и сломанное оружие. По занесенной земле тянулся кровавый след.

- Вы долго… - вынырнувший из темнеющего кустарника змей неодобрительно высунул раздвоенное жало.

- Вот если бы не живым, то тогда… вот если бы мертвым, а так, - появившиеся со стороны высоких, тянущихся на многие километры скал, бесформенные силуэты, шагающие по неглубокому насту, как сломанные куклы, остановились. Множество длинных, согнутых под неимоверными углами рук, разжались, кидая в снег свою добычу.

- Как договаривались… - пронеслось нестройными выкриками над сбившейся стаей сломанных кукол. – Отдавай… облик!

Птица, до той поры висевшая совершенно безмолвно, переспелым яблоком упала с дерева, встав на крыло у самой земли. Облетев скрюченные тела, она на миг накрыла их ставшими вдруг бескрайним ночным небом крылами. Когда черная птица покинула плато, унося в когтях человеческую фигуру, а на шее змеиное кольцо, стало совсем тихо. Лишь снег, да мертвецы, да скрюченные деревья с голыми ветвями, росшие так близко друг к другу, что, казалось, они сбились в стаю.

Она сидела поперек трона и отчаянно скучала. Белый шар в ее руках, состоящий из сотни сплетенных потрескивающих молний, то рос до размеров головы, то съеживался маленькой горошиной. Она устала от резни и от страха в чужих глазах. Мерзкие твари вызывали в ней зевоту, а внутри росла сосущая темнота.

Ранее она неожиданно вспоминала отголоски чужой жизни, какие-то расплывчатые картинки бытия, обрывки странных ощущений и боли. И тогда она подолгу летала, пока не капала кровь из пальцев или сердце не начинало слетать с орбиты.

Затем и это прошло.

А пустота осталась.

Фигура стояла привязанная к столбу. Высокому бесцветному стержню, уходящему далеко в черное небо. Она нехотя поднялась с трона и пошла по облитой жертвенной кровью дороге, как по ярко-красному ковру. Отвратительные твари, ее воины, замерли по краям ледяными глыбами льда. Коротенькая такая дорожка – каких-то десять, двенадцать метров – все не заканчивалась, словно конец ее искривился в пространстве, загнувшись в восьмерку, знак бесконечности, а она проклята ходить по ней века.

Это не она, - подумал он, приходя в себя, – или она. Видимо, сама земля выступила против.

Дорога резко оборвалась у ног жертвы.

- Пора обедать, - улыбнулась Королева Проклятых и посмотрела ему в глаза.

Себя не обмануть… это Она… Он неотступно следил глазами, куда бесшумно ступали ее маленькие ножки, обутые в кожаные сапоги, страшась поднять взгляд. Страшась увидеть Нечто в ее глазах. Ему больше не хотелось крикнуть – пощади.

Это злобное шипение подданных со всех сторон начало ее утомлять. Его душа ничем не отличалась от многих тысяч других, что пополнят позже войско проклятых. Пора начинать пир.

Она облизнула губы и прижалась к жертве, будто для жаркого поцелуя, окунаясь в чужую сущность, как в озеро.

Я очнулась от тяжкого сна, сотканного из неясных теней и бесконечного бега по кругу.

Я просыпалась не раз и не два, но впервые увидела дверь. Приоткрытая, она манила, раскачиваясь от сквозняка, словно маша крылом: иди ко мне…

Я встала и пошла.

Месяц назад...

- …никто точно не знает, как протекает ритуал полного становления Нави…

- Из древних легенд и прочего мусора, - собеседник с гримаской усталости махнул рукой на тяжелые книги в железном переплете, - придворные маги выловили крупицы слов, похожих на истину.

- Как это касается меня?

- Я вижу твое нежелание познать и принять истину, но действительность такова: она есть и незримо связана с тобой.

- Если это она…

- Это она, поверь мне, - Амиант скрыл лицо ладонями, помолчав минуту. Амиль не торопил короля, хоть разделить его горе о потере сына не мог. Если бы тот не погиб, он убил бы его сам. Как обещал.

- Проклятье... если тебя не предали смерти, значит, были причины. И не важно, в чем они крылись - в тебе, в ней, в ком-то, кто предал или в чём-то ещё. Жизнь... сама разлучает и связывает. Ты остался жив, значит, нужен им. Для ритуала. Для ее обращения в их собственную Навь.

- Одной королевы им показалось мало…

- Ты нужен им, - упрямо повторил король. Далеким приглушенным шепотом ему вторило эхо. – Мы должны подготовиться и убрать ее, прежде чем она станет сильнее.

«Если я не расшибся любя, завтра чье-нибудь слово прикончит…» - бесшумно повторил он чьи-то стихи. Вот так просто: убрать ее. Словно не было солнца и лиловой травы.

- Если это и вправду она… я не могу, - во рту пересохло и стало как-то мерзко. Как вступил в гниющее болото.

- Пойми, телом этого человека распоряжается Тьма, ее душа давно умерла.

От разговора воротило. Даже воздух стал зловонным и тяжким. Память мучительно подтасовывала воспоминания, заставляя вновь и вновь переживать освежеванную боль. Вот и сейчас тоже. Особенно сейчас.

27 глава

Я шла по каменному колодцу, неизменно возвращаясь в начало. Когда силы в очередной раз оставили, опустилась на колени, пребольно стукнувшись об пол.

Я с трудом вспоминала: кто и откуда? Зная твердо одно – что должна выбраться или очень пожалею об этом.

Держа его на прицеле глаз, Королева медленно отодвинулась. Ее изумило не полнейшее равнодушие к своей участи и даже не крошечные токи, наэлектризованными жалящими ударами проскальзывающие между ними.

Ее поразило то, как он смотрел на нее. С болезненной жалостью на лице.

Севшим голосом он прошептал, но она услышала. Каждое слово.

- Руку, подай мне руку, Влада. И я попробую спасти тебя.

Он был связан. Но вместе с тем ей навстречу из темноты тянулась его рука. Королева вновь приникла, стремясь добраться до его души. К своей жертве, в какой-то момент переставшей быть жертвой, и тогда он ударил вдвое сильнее. Всей силой, отданной ему на время магами.