- Не бойся. Я специально показал тебе наш классический испанский прием, которым мастера Дестрезы очень часто выигрывают бои, побеждая своего соперника не только и не столько мастерством фехтовальщика, но чужим страхом. Как тебе? Хочешь уметь так же? Даже не убив врага, ты добиваешься своего, ибо не всегда смерть противника решает больше проблем, чем создает. Заодно я посмотрел на то, как ты двигаешься на пике, то есть в момент испуга, и честно скажу тебе... Это совершенно никуда не годится! Да, ты скинул огромное количество жира, если сравнить с тем, что по рассказам было два года назад, но хоть это и необходимо, но совершенно недостаточно, чтобы стать хорошим бойцом. У меня создалось такое впечатление, что ты к каждой своей мышце подвесил по хрупкому драгоценному стеклянному шару и теперь боишься лишний раз резко двинуться, чтобы не разбить их в мелкую труху! Ты видел, как легко гуляет по кругу, как свободно играет дистанцией мой сын? Вот как надо! А ты стоишь на месте, как вкопанный в землю столб и когда боишься, и когда нет! С этим что-то нужно сделать еще до того, как я начну тебя тренировать... Так. Гильермо! Ты возьмешь Винса и... хотя нет. Так не выйдет. Лучше сделаем по-другому! Гатти!

  - Да, хозяин! - появился рядом с нами домовушка.

  - Позови сюда мою дочь.

  - Гатти приведет молодую хозяйку, хозяин.

  Антоннита прибежала минут через десять, которые мы потратили в чисто мужской компании на сладкий отдых после тяжелой тренировки и восполнение влаги в организме с помощью очень легкого столового вина. Алкоголь на жаре улетал просто мгновенно.

  - Так, дочь моя. Я нашел тебе срочное дело.

  - Да, отец?

  - Ты видишь вот этого нашего гостя? Он изъявил невероятное желание поучиться у тебя легкости движений. Например, в танце...

  - Серье-о-о-озно? - плотоядно потянула Антоннита.

  - Сочувствую... - прокомментировал мою участь Риккардо-младший.

  - МЕЛКИЙ!

  - Все-все-все... Молчу-молчу, - в притворном ужасе младший брат отшатнулся от замахнувшейся на него рукой сестры.

  - Так. А ты что расселся? Вставай и пошли!

  И мы пошли. Мы пошли, мы пошли, мы пошли и в итоге пришли в один из залов поместья, который облюбовала для своих занятий танцами дочь лорда. Была комната совершенно пустой, только сквозь широкие стрельчатые окна, забранные витражом, в зал врывалось яркое испанское солнце и расцвечивало наборный паркет во все цвета радуги. Единственный предмет обстановки - невысокая тумбочка тихо и незаметно спряталась в темном углу.

  - Итак. Для начала, что ты должен знать о танце? - спросила меня Антоннита. - Танец - это свобода! Танец - это полет! Танец - это огонь! Танец - это война! Танец - это мир! Танец - это жизнь! Все остальное - совершенно неважно. Если ты будешь, даже абсолютно правильно, просто двигать руками и ногами, то это будет не танец, а маршевая... нет. Как же это называется?.. А! Строевая подготовка! И чтобы ты понял, чем танец отличается от марша под музыку, который так любят маггловские генералы, я сейчас тебе покажу.

  Легкое движение волшебной палочкой, и платье Антонниты приобретает более нарядные и свободные формы. Из музыкальной шкатулки, магической музыкальной шкатулки, полилась музыка, и Тоня, как я про себя ее называл, начала танцевать...

  Ах, что это был за танец! Как описать радугу слепому? Как описать музыку глухому? Как описать танец Антонниты тому, кто его не видел? Повинуясь музыке, иногда плавно, иногда быстро изменяющей свой темп и мотив, девушка была то резким порывистым огнем, готовым сжечь все вокруг, то трепетной ланью, с грацией юности скользящей сквозь лес. Была она и раненой птицей, горько переживающей утрату неба, была и грозной львицей, достойной своего царственного спутника-льва. Была мягкой водой и невесомым воздухом, но была и непоколебимой твердью. Была шелком, но была и сталью... Ах, ну почему я не поэт?! Это представление было достойно того, чтобы написать о нем целую поэму!

  И самое грустное - в этом танце не было ни капли магии. Только величайшее мастерство и невероятное количество ярких чувств. Почему грустное? А потому, что всю свою жизнь я завидовал тем, кто может красиво танцевать. Завидовал настолько, что одно время пробовал немного заниматься бальными танцами. Даже получалось относительно неплохо. Не Бандерас, конечно же, но и в травму после танца со мной мои партнерши на превратившихся в ласты ступнях не бегали. Беда была в том, что не приносили мне танцы восторга и экстаза, а только наоборот - сковывали по рукам и ногам, особенно если проходили показательно. Ну не публичный я человек, к сожалению. Не прет меня это. Но и завидовать я переставал. Такая вот нелогичность, впрочем, зависть редко когда разумна. А здесь, прямо сейчас, само с неба упало к ногам, так почему бы не протянуть руку и не взять?

  Скажу прямо, когда я согласился на уроки, я предполагал, что будет нелегко. Я не был наивным юношей и отлично еще по прошлому миру знал: то, что на экране или на сцене (пусть подмостками является повседневная жизнь) выглядит легко и просто, на самом деле достигается каторжным трудом, потом и, иногда в буквальном смысле, кровью. Но, честно говоря, даже в своих самых страшных кошмарах я не мог представить, что будет настолько тяжело. Прославленные в веках немецкие фельдфебели и надсмотрщики на плантациях удавились бы от зависти, глядя на то, как меня тиранила эта хрупкая на вид девушка. Крэбб был жирным в каноне? Какой жир, о чем вы?! За столом я метал еду как не в себя, но все съеденное через танцевальные па из меня выжимал мой строгий наставник. Растяжки, сложной формы бег, упражнения на выносливость, сложные позы и стойки, в которых нужно было надолго неподвижно замирать и быстро менять, больше похожие на ката из карате по форме и смыслу, чем на танцевальные па... Все это делало из моего тела отличную заготовку для будущего бойца. Ну или непрофессионального танцора.

  Очень скоро мой распорядок дня принял следующий вид: около восьми утра подъем, завтрак, тренировка, обед, сиеста, летняя самоподготовка по хогвартским предметам или развлечения вместе с Гильермо, вечерняя тренировка, свободное время, которое обычно я проводил в задушевных беседах обо всем понемногу с Риккардо Мигелем и его женой. Говорили мы поочередно на английском, испанском, латыни (немного) и русском, которому для разнообразия обучал обоих взрослых я.

  Незаметно за этими пытками пришло наконец время, когда Мастер посчитал меня готовым к парным тренировкам:

   - Запомни, - просвещала меня Антоннита, - относиться к партнерше по танцу нужно так, как будто она последняя оставшаяся женщина на земле. Нет! Как будто других никогда и не было! Дорожи Ей! Твоя партнерша - это птица, которая доверчиво села на твою руку, так относись к Ней с трепетом. Твоя партнерша - это язык пламени, который может обжечь, относись к Ней осторожно. Твоя партнерша - это все, что есть в этом мире, относись к Ней бережно. Ничто не должно тебя интересовать кроме Нее, пока ты с Ней в танце!

  - Итак. Для начала, вальс. Положи на меня свои руки так, как я тебе показывала. Ах да, - Антоннита томно наклонила свою голову к моему уху и нежно произнесла: - Попробуешь меня между делом полапать, получишь в еде слабительное такой силы, что долетишь до своей Англии, подобно маггловской ракете!

  - Я не понимаю, о чем ты говоришь, - открестился я, хотя мысли у меня такие проскальзывали. Организм у меня был уже практически взрослый, и желания у него были соответствующие. А тут - такая красотка! Как говорится, есть и на что руку положить, и что в горсти стиснуть. И при этом талия такая узкая, что руками обхватить можно! Ух - огонь!

  - Ну да, ну да! А то я не вижу, как ты меня взглядом... раздеваешь. И не думай даже! И еще, забыла сказать. Наступишь мне на ногу - получишь Стимулус!

  Так и продолжили. Немного вальса, как самого простого, немного танго, немного пасодобля и очень, очень, очень много физкультуры. Мягкость и плавность, резкость и скорость - все это я стал как никогда чувствовать, благодаря танцам с Антоннитой. Вот только, как я не пытался хотя бы сравняться с ней, ничего у меня не получалось. "Не дано" - это очень печальное словосочетание, если применять его к себе.