Барбадос — это совсем другое. Мама и Элоиза немного завидуют, но что поделаешь. Элоиза поедет к бабушке с дедушкой, тоже, по крайней мере, развлечение на каникулах. Папа заберет меня в восемь утра в субботу. Поэтому вместо того, чтобы, как обычно по пятницам, идти куда-нибудь веселиться допоздна, я в своей комнате, собираюсь.

Чемодан пришлось одолжить у Родди. У него целый набор чемоданов разных размеров. Этот — однотонный, темнозеленый, но Элоиза прилепила на него несколько блестящих наклеек из своей коллекции, чтобы легче было узнать его на ленте в аэропорту. Говорит, они с друзьями обсуждали это на детской площадке. Шестилетки такие продвинутые в наши дни! Элоиза — очень заботливая младшая сестренка. Она обожает мою косметику и одежду, и вот — помогала мне укладываться, как будто я одна из ее Барби, которой нужно подобрать полный комплект одежды в путешествие.

— Тебе понадобится много-премного купальников и много-премного хорошеньких платьев, чтобы ходить на дискотеки. И еще шорты. И красивые наряды для обедов.

Я обняла ее. Мы с Элоизой все никак не разберемся с «обеденной» концепцией.

— Ты же привезешь мне подарок, правда? — спросила она, когда я ее отпустила.

— Ну конечно!

Вряд ли Газ когда-нибудь сможет взять ее в такую волшебную поездку. Повезло еще, что его родители живут в таком классном месте, как Саутэнд.

Скоро Элоизе стало скучно смотреть, как я складываю нижнее белье, и она убежала к своим игрушкам. Но вскоре вернулась вместе с мамой.

— Счастливая! — Мама обняла меня сзади за шею. — Я бы тоже хотела поехать на экзотический остров. Но только не с Ричардом. И не сейчас, неважно себя чувствую. И кто-то ведь должен быть с Элоизой, правда, деточка?

Элоиза подошла и обняла нас. Я на минуту забыла, как ненавижу отвратительного Родди и неотесанного старого Газа. Я обожаю мою красивую маму и только хочу, чтобы она была постояннее с мужчинами. Я помню, как переживала Элоиза, когда ушел Газ. По крайней мере, ей не придется мириться с новым ребенком, как мне. Впрочем, новый ребенок превратился в Элоизу. А я сейчас ни за что на свете не согласилась бы жить без нее!

— Почитаешь Ло-Ло сказку на ночь? — спросила мама. — А я проверю, как ты уложилась.

— Спасибо, мам! Я люблю тебя! — и я поцеловала ее. Элоиза уже тянула меня за руку в свою комнату.

Когда Элоиза заснула и я вернулась в свою комнату, мама уже застегивала чемодан.

— По-моему, все в порядке. И если что-нибудь еще понадобится, пусть папа купит, он может себе это позволить! — с горечью сказала она. — Пойдем, выпьем чаю или кофе, и тебе надо пораньше лечь спать.

— Мне? Ни за что! Я уже сто лет не смотрела телевизор в пятницу. Многое надо догнать.

— Ладно. Давай еще раз проверим, все ли ты взяла. Фотоаппарат?

— Да.

— Паспорт?

— Да.

— Книга?

— Слова «Вестсайдской истории», да.

— Когда у вас прослушивания?

— Как только вернемся.

В следующем семестре будут ставить «Вестсайдскую историю», и я умру, если не получу роль. Я нормально пою и танцую, но слова мне приходится учить долго. О, скорее бы попасть в кино, когда надо говорить по одной маленькой фразе за раз! Вы, конечно, помните эту пародийную комедию про американскую мафию, с актерами-подростками, «Багси Мэлоун». Так вот, мы ставили ее в начальной школе, и я играла Талулу, шикарную певицу из кабаре. Мама часами гоняла меня со словами. Она говорит, у нее то же самое — хорошо, что ей надо произносить всего одно-два слова в ее рекламах! В последней ей вообще надо было сказать: «М-м-м! Мягко!» Это даже мне было бы не сложно! Песни — другое, здесь проблемы со словами нет. Конечно, я так хочу играть Марию…

— Крем от загара?

— Да, да.

— А что ты наденешь в дорогу?

— Вот эти тонкие брюки, майку и босоножки, — вещи лежали на стуле, — и этот пиджак со всеми важными документами во внутреннем кармане.

— Вот это моя девочка, хвалю!

— Пойдем, телик посмотрим. Ты будешь чай или кофе? Я сделаю.

— Чай. Что-то мне сейчас совсем не хочется кофе.

Она упала на диван и снова улыбнулась отрешенной улыбкой.

На следующее утро ровно в восемь папа позвонил в дверь. Он стоял на пороге, загорелый, красивый и довольный собой.

— Привет, принцесса! Ты готова?

Я крепко обняла его. Я не видела его четыре месяца — мы обо всем договаривались по телефону. Папа — телефонный маньяк, он любит звонить из очень странных мест. («Мэдди, это я. Угадай, откуда я тебе звоню?» — «Из туалета?» — «Да нет!..») По-моему, это детский сад какой-то.

Вышла мама. Они с папой обычно довольно холодны друг с другом и общаются очень официально. Но сейчас держатся как друзья.

— У тебя есть минутка выпить кофе или времени нет?

Пока мама говорила, из-за нее скромно выглянула Элоиза. Она привыкла, что мой папа — это человек, который всегда сердится на маму и никогда на нее, и она всегда чувствует себя не в своей тарелке, когда он появляется.

Папа присел на корточки, чтобы быть наравне с ней.

— Алло, Аллоиза! — типичная папина шутка. Но потом он выпрямился, посмотрел на часы и сказал маме, что нам уже пора.

Я напоследок обняла Ло-Ло, сказала, чтобы она вела себя хорошо, сбегала за чемоданом и пошла за папой к шикарной машине, взятой напрокат, чтобы доехать до аэропорта. Хоть бы кто-нибудь из моих подруг прошел мимо в этот момент! Но, конечно, для них был еще слишком ранний час. Потом мама поцеловала меня на прощание, и мы уехали. Мама и Элоиза махали нам вслед.

— Настроилась на отдых? — спросил папа, когда они исчезли за углом.

— Дождаться не могу!

— Ты не будешь разочарована, обещаю. Ну, как школа?

Папы, которые не живут со своими детьми, после долгой разлуки считают, что просто обязаны задать этот вопрос.

— Нормально. Справляюсь. Представляешь — у нас в следующем семестре будут прослушивания на «Вестсайдскую историю».

— Мария, это как минимум!

— Рада, что в этом мы согласны. У меня и сценарий с собой.

— Умница. Времени не теряешь. Впрочем, я хочу, чтобы у тебя были хорошие каникулы. Беззаботные. Забудь о своих домашних проблемах.

Значит, я могу об этом рассказать, но когда-нибудь потом. Не хочу плохо отзываться о маме и не хочу, чтобы папа делал поспешные выводы.

Мы много летали, когда были втроем — мама, папа и я, но с тех пор я и в Хитроу-то, по-моему, не была, уже забыла, как там здорово. Так много людей, и все говорят на разных языках. Маленькие дети снуют туда-сюда. Растерянные пожилые люди пытаются собраться с мыслями. Крутые студенты. Целая группа английских пенсионеров в желтых бейсболках. Папа нашел тележку, и я держалась рядом с ним. Он улыбнулся мне.

— Да, давненько меня не сопровождала девушка, которой столько народу восхищенно смотрит вслед, — сказал он после того, как несколько парней свистнули мне (я так привыкла к этому, что уже не замечаю). — Видимо, мне придется все время отбиваться от молодых людей. Впрочем, я страшен в гневе, когда добродетель моей дочери в опасности, — добавил он улыбнувшись.

— Вот спасибо, папа.

Где же он был последние два года, когда парни начали обращать на меня внимание? Все эти ночные вечеринки? Мой учитель по математике? Робби, мой бывший парень? Молчи, Мэдди, молчи. Мы встали в очередь на регистрацию.

Молодой человек за стойкой регистрации дважды проверил дату рождения в моем паспорте.

— Я думал, вам не меньше семнадцати, — сказал он с очаровательной улыбкой и тут же осекся, когда понял, что человек со зверским выражением лица — мой папа.

Мы сдали багаж, и у нас остался целый час свободного времени до того, как объявят посадку на самолет. Мы прошлись по магазинам, и папа накупил мне всякой всячины.

Наконец объявили наш рейс, и мы прошли в зал отправления. Я помню, как махала отсюда папе, когда была маленькая, и потом удивлялась, куда же он делся. Я думала, зал отправления — это комната прямо в небе, с диванами, сделанными из облаков. Ух ты! Парфюмерный прилавок моей мечты, и цены все дьюти-фришные.