— Хорошо, — невнятно ответила она, закрыла глаза и улыбнулась, — она мне нравится.

Я собралась с духом и начала.

— В тридевятом царстве, в тридесятом государстве жила-была красивая маленькая девочка, которая очень любила бананы, и звали ее Бьянка. (Неужели это все, чем я могу помочь?) Она ела бананы на завтрак, обед и ужин, и к чаю у нее тоже были бананы. Это потому, что она любила все желтое, цвета солнышка. Стоило увидеть ярко-желтый цвет, она вся светилась от счастья, как маленькое солнышко. Но больше всего она любила плавать на лодке-банане. Там, под солнцем и на ветру, она была как птица, она неслась, летела сквозь радугу брызг… — И тут я тихо запела колыбельную, вместо того чтобы закончить сказку.

Бьянка заснула, ее маленькое личико было таким беззащитным и спокойным. Меня душили слезы. Я отпустила ее руку, поцеловала кончики своих пальцев и прикоснулась к ее лбу.

— Пока, Бьянка, — сказала я и выбежала из палаты. Она не должна видеть мои слезы.

Рэд вышел через несколько минут и сел рядом со мной на скамейку в больничном коридоре. Мы взялись за руки и плакали, плакали, плакали…

— Пойдем на улицу, — сказал наконец Рэд. — Мы тут всех расстраиваем.

Рядом с больницей был маленький садик, мы с Рэдом присели там в теньке. Слов не было. Только невыносимый ужас: мы никогда больше не увидим эту чудесную девочку…

Прошло какое-то время, Рэд посмотрел на часы:

— До ужина еще долго. Что будем делать?

— Я постоянно твержу себе, что она жива. Нечестно вести себя так, будто ее уже нет, правда? — Рэд удивленно посмотрел на меня. — Нужно верить: может, мне удастся написать ей, или поговорить с ней по телефону, или еще как-нибудь с ней связаться, когда мы вернемся в Англию.

Рэд все смотрел на меня. Мы оба знали, что Бьянке осталось жить уже очень недолго. И тут мне пришла в голову мысль.

— Рэд, давай пойдем в наши комнаты. Я хочу написать Бьянке. Очень хочу. Я расскажу ей, что мы собираемся делать вечером, что мы наденем, и все-все, как будто она — это Ло-Ло. Она бы хотела все это знать. И еще про нового маленького, и о том, что папа и Фэй вряд ли останутся вместе. И про Джонти и Холли…

Рэд притянул мою голову к своей груди.

— Давай, напиши, — сказал он, а потом, тихо-тихо, прямо мне в волосы, прошептал: — Я люблю тебя, Мэдди.

Мы подошли к стоянке такси.

— А мне ты будешь писать такие письма? По электронке?

— Ты будешь не так далеко, как она.

Ужин был просто прелесть. Такой эмоциональный экстрим — то падение, то взлет! Слава богу, человек и такое может вынести. Я жила настоящим. Иногда это просто необходимо. Как же иначе справиться с горем, которое притаилось за углом? Я была вместе с Рэдом все время, и мы просто наслаждались друг другом, наши отношения определенно изменились, стали более глубокими. Прощание с Бьянкой как-то подготовило меня к прощанию с Рэдом. Холли, Джонти, Дилли и Чарльз точно знали, что еще обязательно увидятся. Но и здесь не обошлось без ливня поцелуев и слез.

Весь следующий день мы с Рэдом провалялись на пляже. Линден отиралась около Дилли и Джонти и не мешала нам. Как будто мы выжили после какой-то катастрофы, и она знала, что трогать нас не надо. Перед обедом в баре мы налетели на Оливера. Я жутко боялась, что он вспомнит о моих подвигах, но Рэд уверил меня, что «Мэдди, девушка его сына» и «малютка-танцовщица Дюмон» — понятия из абсолютно разных отсеков мозга его папы.

— Хотите выпить со мной?

— Давай, Мэдди, — сказал Рэд, — забудь обо всем.

И мы очень прилично посидели с Оливером О’Ниллом. Он по-отечески расспрашивал меня о семье и школе. А потом посмотрел на нас и спросил:

— И как же вы, голубочки, собираетесь жить, когда жестокая судьба вас разлучит?

— Папа! — смущенно воскликнул Рэд.

— Да нет, я не шучу, — сказал Оливер. — Всем ведь понятно, что вы просто с ума друг по другу сходите. Я вот думаю, а не пригласить ли юную леди к нам в Штаты?

Рэд был все еще смущен.

— Ну, мы посмотрим, как пойдет, папа.

— Вы такие славные ребята. Не хочется смотреть, как вы томитесь от тоски. Имейте в виду, что это можно устроить. Не бойся задавать вопросы, сын.

— Ой, пап. Спасибо.

— Большое спасибо, мистер О’Нилл.

— Называй меня, пожалуйста, Оливером.

Мы с Рэдом пришли на наш любимый холм под звездами. Папа просил меня вернуться не позже одиннадцати, потому что завтра рано вставать, и отчего-то я была даже рада, что есть эти рамки.

— Интересно, где сейчас Бьянка, — сказала я.

Рэд, как всегда, прочитал мои мысли.

— Примерно на полпути туда?.. А мы?

— Я так много думала, Рэд. Для родителей Бьянки вся ее жизнь будет как яркая вспышка. А для меня такая вспышка — эти каникулы с тобой. Сначала нам ни до чего не было дела, да? А потом вмешались мои дурацкие родители… А потом, когда появилась Бьянка, все стало как-то глубже, серьезнее. Не могу подобрать слова.

— У тебя хорошо получается, продолжай.

— Ну, наше с тобой время — как яркая вспышка. Этот свет никуда не уйдет. Я представить не могу, как попрощаюсь с тобой, но я знаю, что твой свет всегда будет со мной, где-то рядом со светом Бьянки. И мы же будем писать друг другу. И когда-нибудь мы встретимся, и…

— Я не хочу больше об этом говорить, Мэдди. Письмами не удержишь. У нас осталось всего полчаса — чтобы потом было что вспомнить.

Мы с Рэдом простились тем вечером. Чуть-чуть похоже на расставание с Бьянкой. Приятно было знать, что еще немного мы побудем под одной крышей. Утром папа, Фэй и я поехали в аэропорт. Фэй, слава богу, летела другим рейсом. При расставании они с папой сказали друг другу все нужные слова, но, по-моему, получилось как-то бесчувственно. Ох уж эти прощания — скоро еще и с папой. Я вспомнила, как расстроилась, когда он сказал, что Рэд — всего лишь летний роман. Но папа есть папа. Он уезжает, но всегда возвращается.

В конце каникул мы встретимся с девчонками, и я расскажу о своем «летнем романе». Идеальный роман с Рэдом балансировал на тонкой и сложной грани между «романами» с папой и Бьянкой. И еще кое-что, куда более постоянное. Холли. Я нашла потрясающую подругу, которая будет рядом, когда я вернусь домой. А кто в трудную минуту важнее подруг?

Но все это сложно. Потому что с Рэдом я прикоснулась к любви так, как никогда раньше. Я только-только уехала, а мне уже его не хватает. Его присутствие придавало миру яркость. И что бы я там ни говорила о вспышке света, сейчас мне этого было мало. Я вертела в руках забавное маленькое ожерелье. Это был подарок Рэда — три бусины на нитке: золотая — это я, красная — он, белая — Бьянка. Он купил его рядом с больницей в тот день. И, конечно, я подарила ему кольцо. Сначала беспокоилась — все-таки я купила его в тот кошмарный день, когда мы катались на подводной лодке. Но потом подумала: это все равно хорошее воспоминание. Именно тогда мы поняли, что наши отношения — это не только поцелуи под звездным небом.

Мы ночевали у Ханны. Сначала мне нужно было почитать Ло-Ло и поиграть в Барбадос с ее Барби. Я много рассказывала ей о маленькой девочке по имени Бьянка.

Бьянка умерла через две недели после возвращения домой. Ее родители написали мне. Я храню их письмо вместе с фотографиями Бьянки и фильмом, который прислал Рэд. Фильм совершенно потрясающий, особенно фрагмент с подводным плаванием! Рэд гениально снимает, впрочем, все остальное он тоже делает гениально. Я ужасно скучаю по нему, но теперь он уже часть прошлого.

Потом я заварила маме чаю и оставила ее отдыхать перед телевизором. Родди еще к нам не въехал. Он работает в компьютерной службе технической поддержки, и у него много вечерних заказов. А для меня лучше не придумаешь! Я потихонечку обустраиваю свою комнату. Мама очень рада, что у нее будет еще ребенок, а Ло-Ло страшно всем этим интересуется. Меня не покидает сентиментальное желание назвать ребенка Бьянкой, если родится девочка.