— Хорошо, Джесс. Пойдем, разбудим мальчишек.

Мы незаметно выскользнули из корпуса. Только мы подошли к корпусу мальчиков, тут же услышали жуткие звуки: кого-то тошнило. Выяснилось, что Макса. Кевин и Дон были с ним. Они не очень-то ему сочувствовали.

— Завязывай с этим делом, Макс, — недовольно бурчал Кевин.

— Засунь пальцы поглубже в горло! — советовал Дон.

Макс мычал что-то невнятное.

— Отвернись, Макс! У нас дамы в гостях, — сказал Кевин. — Привет, Джесса! Что вы тут делаете?

Дон обнял меня одной рукой.

— Ой! — сказал Кевин. — А этого сейчас не надо, хватит уже. Вот к чему, между прочим, все это привело, — и он кивнул в сторону Макса.

— Неправда, — возразила Джесса, — оставь их в покое. Во всем виновата Адела. — Ты не знаешь, где она, Макс?

Макс с трудом проговорил:

— Валяется где-нибудь… в обнимку с бутылкой водки… Зараза!

— Тебя же никто не заставлял пить, Макс, — сурово сказала Джесса.

— Я и не пил, — возмутился Макс, — сидр только… И еще чего-то… Не помню… О-оо-о-э-э-э…

Макса опять вывернуло.

— Так, — Джесса не выдержала, — я не могу больше здесь оставаться.

— Я побуду с ним, — предложил Кевин.

— Мы подождем за углом… — Дон взял нас с Джессой под руки.

— Макс, может, хватит уже, а? Заканчивай быстрее, — услышали мы Кевина.

— Пошел ты… — простонал Макс.

— Нет уж, — сказал Кевин, — я без тебя не уйду, ты нам нужен. Адела потерялась, надо найти ее и привести в чувство, чтобы она завтра хорошо отыграла. А уже пятнадцать минут второго. Концерт начнется всего лишь через двенадцать часов.

— Да пьет она где-нибудь, — сказал Макс. — Она увидела, как Дон и Дак целуются, и очень расстроилась… О-о-ох… Когда же это кончится…

Наконец Макс и Кевин подошли к нам.

— Я не знаю, где она, — промычал Макс.

— Думаю, я знаю, — заявила я.

Почему-то я была уверена, что она в липовой аллее. Может, как и я раньше, она хотела, чтобы ее нашли.

И мы нашли ее. Она лежала, свернувшись клубочком. Бутылка рядом с ней была почти пуста. Было не понятно, без сознания она или просто спит.

— Адела! Проснись! — я осторожно толкнула ее в спину. Никакого ответа.

— Дай-ка я, — сказал Кевин. Он взял ее за плечи и довольно грубо встряхнул. — Адела! Не будь дурой! Проснись и поговори с нами.

Адела издала звук, смутно похожий на «пошли вон».

— Мы никуда не уйдем, — сказал Кевин, — во всяком случае, без тебя.

— Я хочу умереть, — застонала Адела.

— Не говори глупости, — одернул ее Кевин.

— Она выпила жутко много, — прошептала Джесса. — Ей, наверное, очень плохо. Как бы нам заставить ее освободиться от этой дряни?

Макса снова вырвало.

— А дайте ей понюхать Макса, — Дон еще мог шутить, — и тогда Аделу сразу стошнит.

— У меня есть бутылка минеральной воды, — сказал Кевин Аделе. — Сядь и попей. Ну же!

— Я хочу умереть, — пробормотала Адела. — Никто меня не любит! Дон меня не любит!

— Прекрати разыгрывать трагедию, Адела, — бесцеремонно перебила ее Джесса. — Ты тоже не любишь Дона. И Кевина не любишь, и Макса. Но к счастью для тебя ты нам всем нравишься. Не знаю почему, но это так. И мы хотим тебе помочь.

Адела покачнулась.

— Ой, все кружится, кружится…

— Это потому, что ты в себе все держишь, — сказал Макс. — Станет легче, если тебя стошнит.

— Я не слабачка! — фыркнула Адела, и тут наконец долгожданный процесс пошел.

— Это самая отвратительная ночь за всю мою жизнь, — сказала Джесса. — Я хотела поговорить с Аделой, но не смотреть на все это.

— Ну и вали отсюда, — грубо сказала Адела. И тут ее голова беспомощно упала на грудь.

— Посади ее снова, Кев, — встревожилась Джесса. — Ей нельзя спать, пока она не опустошит желудок. Так вообще умереть можно. Были случаи.

— Джимми Хендрикс, — зачем-то ляпнул Макс. — Ой, а мне-то как хорошо стало, даже забавно. Давай, Адела, мы сейчас все вместе подержим тебя, а ты попьешь водички и попробуешь еще разок, ты же хорошая девочка.

Адела не реагировала.

— Может, ей нужна медицинская помощь? — заволновалась Джесса.

— Подождем минут пять, — сказал Дон, — хорошо, что мы ее хотя бы нашли. Давай, Адела, прислонись ко мне и попей водички.

— Соберись, — наклонился к ней Макс. — Видишь, все твои любимые мужчины ухаживают за тобой!

Его слова, видимо, задели нужную струну.

— Да, — невнятно проговорила Адела, — все верно. Все мои любимые… Ох… Я вас всех люблю… — Она помолчала. — Но вы меня не любите…

И тут ее как начало рвать прямо на Макса.

— Молодец, — невозмутимо приговаривал Макс. — Вообще-то, я на самом деле балдею от тебя, Адела, с ума по тебе схожу, хоть сейчас и не самое подходящее время для таких признаний. Самое важное — мы все восхищаемся тобой и не хотим, чтобы ты померла тут под деревом. Ты обошлась со всеми нами, прямо скажем, по-свински… — Он помолчал и подумал немного. — Но ты, по-моему, играешь совсем по другим правилам, чем остальные. — Он снял пострадавший свитер и отодвинул локтем Дона, чтобы Адела могла прислониться к нему. — Но тебе не следует играть в такие игры со своими друзьями, Адела. Любовь и война, все такое, но не с друзьями.

Кевин и Джесса изумленно наблюдали. Я поняла, что Макс спасал положение, поддерживая разговор, но мне трудно было сосредоточиться, поскольку Дон гладил мое ухо и щеку большим пальцем так, что никто не видел, зато я чувствовала, и очень сильно.

— Ты, наверное, думаешь, — продолжал Макс, — будто у нас самые обычные семьи и скучные жизни, и, возможно, даже немного завидуешь этому, но у тебя есть то, чего нет ни у кого из нас — это твой совершенно нереальный талант.

Я, да и все остальные, наверное, тоже, подумали, что ему стоит говорить только за себя. Но в целом Макс прав. Аделу все еще тошнило. Макс терпеливо вытирал ее чистой стороной свитера и продолжал говорить, будто ничего особенного не происходило.

— Видишь ли, большинство людей никогда не будут относиться к тебе как к обычному человеку, потому что ты необычайно великолепна, но вообще-то все зависит от того, как ты сама себя преподнесешь. Мы-то уж точно относимся к тебе как к нормальной, потому что мы твои верные друзья — ну, я, может, и нет, но эти ребята точно… — Он обнял Аделу за талию, чтобы ее голова свесилась ему на грудь. — Как вы думаете, ей уже можно спать? — спросил он.

— Не здесь, — сказал Кевин, — даже если ты этого очень хочешь, Макс! Лучше пусть девушки отведут ее в постель.

— Но она же… вся грязная, — возразила Джесса.

— Лучше, чем мертвая, — сказал Дон.

— Хоть и недалеко от этого ушла, — парировала Джесса. — Ох, ладно, Макс.

Мы подняли заворчавшую Аделу на ноги. С трудом мы дотащили ее до спальни, раздели догола, положили в постель, а рядом поставили большой таз и кружку воды.

— Спи крепко, Адела, — сказала Джесса, — мы не разбудим тебя до ланча, а потом ты уж постарайся и отыграй свою партию так, чтоб у всех сердце в пятки ушло…

Завтрак мы проспали. Нам с Джессой с трудом удалось приползти на общее собрание в половине одиннадцатого. Дон подошел ко мне, крепко обнял и незаметно поцеловал в макушку. Кевин и Джесса снисходительно улыбались, глядя на нас. Макс выглядел изможденно. Козленку мы сказали, что Аделе вчера вечером было плохо, возможно, она отравилась, но заверили его, что к концертам она точно поправится. После собрания мы все порепетировали, и наконец время главного выступления настало. Начали подтягиваться родители. Те, кто приехал издалека, устраивали пикники на лужайках. Некоторые брали младших братиков и сестренок поплавать в бассейне.

Мы с Доном сидели на скамейке под каштаном не в силах разлучиться даже на мгновение. До ланча оставалось пять минут. Между поцелуями трудно было найти время поговорить, но мне удалось спросить Дона, приедут ли его родители на концерт.