Проснулась я, наверное, где-то к обеду. Моим первым желанием было отбросить одеяло, спрыгнуть с постели и бежать со всех ног вниз узнавать подробности. Потом я вспоминала события прошлой ночи, и моим вторым, намного более сильным желанием, стало натянуть одеяло на голову и сидеть под ним как можно дольше.

Я думала о Джоше: как он меня обнимал, как целовал. Джош был такой мужественный и сильный и такой… В памяти сами собой всплывали мелкие детали — как он гладил меня по волосам, как его зубы стукнулись о мои, божественный вкус его губ…

А-а-а! Зарыться в подушку…

Как он крепко меня держал, сжимал мои руки, чтобы я не могла бороться… Что же мне оставалось делать, как не поддаться его чарам?

А теперь еще Джо. Джо, который привык добиваться поставленной цели… Серьезный Джо, который действовал, а не рассуждал. Поэтому он искал Скраппи до тех пор, пока не нашел. Сколько он прошел пешком, не сдаваясь? Что он почувствовал, когда нашел ее? Сколько он нес ее на руках? И откуда он взял силы вымыть ее и вынуть все дробинки? Неудивительно, что слезы сами потекли у него из глаз, когда все закончилось. Потом я вспомнила, как утешала его… Его мягкие, рыжевато-коричневые волосы, слезы на ресницах. Как от него пахло мокрой собачьей шерстью (не очень приятно) вперемешку с запахом ночи (великолепно).

А-а-а!!.. Что мне делать?..

Я никогда не выйду из этой комнаты! Как я смогу снова посмотреть в глаза хоть одному из братьев?

В дверь тихонечко постучали. В шелку просунулась голова Тома.

— Шарлотта! Ты проснулась? Мама велела принести тебе чашку чая в два часа. Можно войти? — Он выжидательно смотрел на меня. — Ну и ночка вчера была, да? Кейт и Скраппи потерялись, потом ты нашла Кейт, а Джо ходил всю ночь искал Скраппи, и Скраппи чуть не умерла. А я все пропустил. Джо заходил и все нам рассказал.

— Ну, расскажи теперь и мне, Том, потому что нам с Джо было не до разговоров, и всей истории я так и не знаю.

— Ну… — Том уселся на кровати и рассказал мне все, что знал о событиях предыдущей ночи. Джо беспокоился, что Скраппи убежала на Верхнюю ферму, в частные владения Блэйтвейта. Так что свои поиски он начал оттуда, свистел и звал ее, заглядывал во все заросли, в какие только мог. Но безрезультатно. К одиннадцати часам он сильно проголодался и заскочил в паб Оллертона (Пит Оллертон — его одноклассник), он хотел перекусить там, перед тем как идти домой. Он не позвонил из паба, потому что телефон был занят, к тому же Джо был уверен, что скоро будет дома. (Потом взрослые сильно отругали его за это.) Но пока он ел, услышал разговор, от которого кровь застыла в жилах. Несколько фермеров вели жаркую дискуссию о летних приезжих и собаках. Один из них рассказывал историю о том, что недавно какие-то наглецы отдыхали рядом с его овцами и с ними была собака без поводка. Джо понял, что речь идет о нас, а фермер продолжал: «Сегодня днем снова видел эту собаку. Скорее всего, та же самая. И, представьте, одна. Владельцев не видать. Ну и стрельнул в нее, конечно. Просто чтобы напугать. Кажется, не задел, но думаю, она тут больше не появится…» Джо помнил о том маленьком эпизоде со Скраппи на дальней ферме и прекрасно знал, что говоривший фермер — один из лучших стрелков в округе.

Я перебила Тома:

— Но это место ведь очень далеко, до него много миль. Мы туда сто лет ехали на машине. Как Скраппи могла туда попасть?

— Если напрямую, то недалеко, — сказал Том, — особенно если в двух местах перейти реку вброд. Роулинсоны брали меня и Олли рыбачить туда, так мы пешком дошли.

— Ладно, продолжай. Так Джо подумал, что они говорят о Скраппи?

— Джо сразу догадался, что речь идет о Скраппи. Он также понял, что фермер все-таки задел ее, иначе она бы уже давно вернулась домой. Джо побежал искать ее, прочесал все поля, на которых были овцы, прошел вдоль ручья до места, где мы обычно купаемся, на случай, если Скраппи вдруг решила искать нас там. На нашем маленьком пляже он и нашел ее. Она была в жутком состоянии. Этот «выстрел, чтобы припугнуть» задел ей плечо, к тому же она порезала лапу, пока убегала. Джо взял ее на руки и понес. Вот почему его не было так долго. Он все боялся, что она умрет еще до того, как он принесет ее домой. Он видел рану и знал — выстрел не задел кость, что было большой удачей.

Мы оба помолчали немного — воспаленная фантазия рисовала картины подвига Джо. Трудно представить себе жизнь без этой сумасбродной собаки.

— А как она сейчас себя чувствует? — спросила я.

— Мама сказала, что ветеринар дала ей успокоительное, и Скраппи сейчас спит. Доктор снова придет сегодня вечером. Мы по очереди дежурим около нее. Олли не против. Говорит, теперь у них со Скраппи много общего.

— Конечно! Бедный Олли! Как его лодыжка? Вчера столько всего случилось, что я совершенно забыла о нем!

— Олли уже надоело болеть. Все с ним в порядке, но некоторое время придется походить на костылях — никакого спорта.

— Даже плавать нельзя? — я поняла, что Битва на воде в опасности.

— Не знаю, — сказал Том. Ему надоело говорить об Олли. — Ты собираешься вставать или нет?

Я постаралась спросить как можно беспечнее:

— А что сегодня Роулинсоны делают? Кстати, какой сегодня день?

— Суббота. Джо загнали спать только после обеда. Он бегал проверять свою больную все утро, говорил, что разгулялся и ему уже не заснуть, а потом едва не упал от усталости лицом в суп. Кейт сейчас внизу, с Недом. А Джош с папой пошли рыбачить. Слушай, ты будешь сегодня вставать?

Ну, раз на горизонте никого…

— Да, конечно, — сказала я. — Сматывайся отсюда! Могу я хоть немного побыть одна в этом доме?

Том вскочил и убежал, хохоча во все горло.

Я приняла душ и спустилась, чувствуя себя почти человеком. На кухонной двери висело большое объявление: «Сначала стучи, потом жди, когда ответят». Я так и сделала, и услышала, что кто-то скрипит по направлению к двери, и поняла, что это Олли на костылях.

— Заходи, — прошептал он, открыв мне дверь, — мы стараемся создать Скраппи больничные условия.

Скраппи лежала в углу на подстилке из полотенец, огороженной заборчиком из огнетушителей и полок.

— Мелких не пускаем. Тебе можно, — он отковылял обратно к кухонному столу и снова посмотрел на меня: — Ты стала очень популярна. Нельзя и шагу ступить, все тебе похвалы возносят. Эй, Шарлотта, ты краснеешь!

— Ты же меня знаешь, Олли. Я краснею по любому поводу.

— Сначала мама: «Шарлотта так поддержала меня вчера вечером», потом Кейт: «Шарлотта была так добра ко мне вчера вечером», а потом и Джош (здесь он снова глянул на меня, чтобы убедиться, что я покраснела еще сильней): «Шарлотта все-таки молодчина, сумела отыскать Кейт». — Я и правда страшно покраснела, потому что знала, что он еще не закончил. — Но твой самый большой поклонник — мой лучший друг Джо. Он мне все уши прожужжал о том, как прекрасно ты проявила себя во всей этой истории со Скраппи и как ты предвосхищала каждое его движение. Мне пришлось сказать: «Остынь, друг мой. Не обольщайся насчет себя. Не ты в фокусе у Шарлотты, а твой старший братец…»

— Олли!

Олли захихикал.

— Извини, Шарл. Я просто никак не могу понять, что ты нашла в этом Джоше. Он типичная посредственность.

— Олли! — вскрикнула я и бросилась на него. Он отражал мои удары костылем. Скраппи застонала.

— Ну вот полюбуйся, что ты наделала! — смеясь как можно тише, проговорил он. — Шарлотта, какая же ты теперь красная!

Много ты понимаешь, отчего именно.

Я намазала себе бутерброд и вышла в сад, чтобы побыть с Вив. Она развешивала постиранные полотенца. Нед и Кейт увлеченно играли.

— Привет, Шарлотта. Иди сюда, поговори со мной, — Вив села прямо на траву и махнула мне рукой, чтобы я присоединилась к ней. — Расскажи мне все.

Теперь, когда все было в порядке, вспоминалось легко. Вив в порыве благодарности осыпала меня комплиментами, а я с удовольствием купалась в них.