Снисходительно улыбаясь, он жестом велел ей подняться.

– Где госпожа моя матушка, племянница?

– Она молится, сир, – ответила Рихенза, – но знает, что вы прибыли, и скоро примет вас. – И решительно встала спиной к двери.

По лицу Иоанна пробежала тень раздражения.

– Тогда я подожду. И нет нужды стоять здесь, словно воинственный ангел с мечом. Моя мать вполне способна защитить себя, да я и не намерен причинить ей вред. – Он фамильярно ущипнул ее за подбородок, сжав пальцы чуть сильнее, чем требовал шутливый жест, и, отодвинув ее в сторону, распахнул дверь.

Алиенора почувствовала дуновение сквозняка в спину, догадалась о появлении Иоанна, но молиться не прекратила. Только когда молитва подошла к концу, встала и обернулась.

Несмотря на то что ее предупредили о его приходе, ей трудно было видеть Иоанна. Сама того не замечая, она искала в его лице черты Ричарда. Может, в глазах есть что-то отдаленно похожее и в его позе… но больше всего в облике Иоанна она узнавала Генриха.

– Мне доложили о твоем приезде, но я не ожидала, что ты сразу придешь ко мне.

Сын остался стоять у входа, и Алиенора подумала, уж не ждет ли он, чтобы она опустилась перед ним на колени. На публике, как часть формального ритуала, она сделает это, но не у себя в покоях. Подойдя к сыну, королева положила руки ему на плечи.

– Я рада тому, что ты приехал, – сказала она. – Ты был в моих мыслях и молитвах.

Его ответные объятия были неловкими, а тело – скованным.

– Не могу поверить известию о Ричарде, – произнес Иоанн. – Никогда не думал… Это так внезапно. Как будто в твоей жизни всегда была гора, и вдруг ты поднимаешь взгляд, а ее нет. – Отодвинувшись и упорно глядя в сторону, он поправил котту.

– Не думай, что, будучи самым младшим, ты самый меньший, – проговорила Алиенора, полагая, что это и есть причина его неловкости. – Я всегда буду поддерживать тебя и теперь, когда настала твоя очередь править королевством, сделаю все, чтобы защитить и укрепить тебя на троне.

– Благодарю тебя, мама. Я скакал сюда во весь опор, но не могу остаться надолго. Мне нужно многое сделать, и времени на скорбь не остается. Промежуток между смертью одного короля и коронацией следующего всегда опасен, и мне на самом деле потребуется твое содействие во всех сферах.

Алиенору покоробила его прямолинейность, однако именно так вел себя его отец перед лицом смерти: отодвигал ее в сторону, притворялся, что ее нет.

– Казна надежно укрыта в Шиноне, но у меня уже появились соперники: к моим границам выдвинулся Филипп Французский, а также мой дорогой племянник Артур с матерью. Констанция хочет добыть своему отродью Анжу и графство Мэн.

– Артур – брат твоего сына и мой внук, – напомнила ему Алиенора.

– Все равно он отродье. – Иоанн с подозрением прищурился на мать. – Так ты поддерживаешь меня или нет?

– Конечно поддерживаю. Я никогда не предпочту Артура тебе, ты же мой сын, плоть от плоти моей. В моих глазах, в моем сердце и уме Артур не имеет на трон никаких прав, лишь на Бретань. Но при этом все равно приходится мне внуком.

– Родня он или нет, а попытается урвать столько, сколько сможет.

Алиеноре казалось, что она подушка, из которой вытащили всю набивку. Охватившее ее безразличие ко всему было почти непреодолимым, но королева попыталась вырваться из его плена:

– Просто скажи мне, чего ты хочешь, и я это сделаю.

– Я хочу, чтобы ты присмотрела за Анжу и Нормандией. Хочу, чтобы ты гасила любые мятежи, пока я занят в других местах. В этом тебе пригодится Меркадье. Он знает, что делать. Используй лучших гонцов – немедленно посылай мне новости обо всем, что ты предпринимаешь, потому что тогда я смогу решить, как действовать самому. Необходимо, чтобы ты держала своих вассалов в узде. Ты должна съездить в Аквитанию и принять от них оммаж, а потом отправляйся к Филиппу Французскому, поклянись ему в верности за Аквитанию. Но все крупные решения оставь мне.

Когда-то Алиенора возроптала бы от такого обращения. Она бы зубами и ногтями боролась за право принимать участие в таких решениях. Но это было до того, как ужасная, преждевременная смерть Ричарда сломила ее дух. А разжечь угасший огонь от Иоанна – нет, не получится.

– Как тебе будет угодно, – устало произнесла она.

Сын коротко кивнул в знак того, что принял ее ответ, и удалился в свои покои.

Вскоре после того, как Иоанн уехал, оставив Меркадье следить за порядком в Анжу, а Алиенору – готовиться к визиту в Пуатье, в Фонтевро прибыла Беренгария со свитой, чтобы посетить могилу Ричарда. Алиенора надеялась, что Беренгария станет хорошей и плодовитой королевой для сына, но брак оказался декорацией. Теперь Беренгария явилась как вдова с требованием наследства. Во время перехода через Альпы она доказала свою целеустремленность, и Алиенора подозревала, что добиваться положенного она будет с тем же упорством.

Беренгарию она встретила любезно, но при первом же взгляде на вдову сына ее душевные раны закровоточили с новой силой.

– Должно быть, ты устала с дороги, – сказала Алиенора, проглотив горе. – Рихенза проводит тебя в покои, где ты сможешь отдохнуть и освежиться.

– Благодарю, госпожа. – У Беренгарии глаза тоже блестели от слез. – Нам с вами выпало перенести немало тягот, когда мы путешествовали через горы, но дорога сюда была самой трудной в моей жизни. – На ней был скромный, почти монашеский наряд, и в ясном весеннем свете виднелись первые тонкие морщинки, прорезавшие ее лицо. Она молитвенно сложила руки. – Мне жаль, что я не смогла присутствовать на похоронах, но понимаю, что вы не могли ждать.

Алиенора ничего не сказала. Горе до дна исчерпало ее душевные силы, и боль была бездонной. Нет никакой разницы в том, успела Беренгария на похороны или нет. По щекам Алиеноры текли слезы. Она их не вытирала.

– Я всегда боялась, что он погибнет до срока на войне, – пробормотала Беренгария, кусая губы, – но его было не остановить.

– Он был рожден делать то, что делал. Такова была его природа. Точно так же ястреб рожден летать или лев – охотиться. Лиши его этого, и сын не был бы собой.

– Со мной он всегда вел себя благородно и вежливо, – добавила Беренгария, деликатно промокая слезы краем рукава. – Даже в военном лагере следил за тем, чтобы я была удобно устроена. Не забывал об этом.

Алиенора кивнула. Их глаза встретились, передавая без слов то, что невозможно сказать вслух, ибо это опасно, как ступить на тончайший лед.

– Можно мне навестить его усыпальницу? – спросила Беренгария.

– Да, конечно. – Алиеноре нестерпима была мысль о том, чтобы проводить ее туда. Она с трудом сдерживала собственные чувства, и те эмоции, что проявит Беренгария перед могилой супруга, переполнят чашу. – Аббатиса сходит с тобой. А меня извини: я не очень здорова, чтобы сопровождать тебя. И ты наверняка захочешь побыть с ним наедине.

– Понимаю, – сказала Беренгария. – И спасибо вам. – Она задержала на Алиеноре взгляд еще на мгновение, потом сделала реверанс и удалилась изящной и размеренной походкой, но с видом печального смирения.

Позднее, когда Беренгария отдохнула с дороги и навестила усыпальницу Ричарда, дамы отобедали вдвоем в покоях королевы. За легкой трапезой из курятины, приправленной медом и перцем, Беренгария осторожно затронула тему своего вдовьего наследства, как и предполагала Алиенора.

– Ты должна написать об этом Иоанну, – посоветовала она. – Теперь он все решает.

– Я надеялась, что вы тоже сможете написать и добавить свои слова к моим, – попросила Беренгария. – У него сейчас много забот, и это дело в его глазах кажется мелочью, но мне нужны средства, чтобы содержать себя.

– Хорошо, я это сделаю. – Алиенора склонила голову в знак согласия.

Как женщина, она сочувствовала обстоятельствам Беренгарии, и по брачному договору вдове действительно причиталось наследство, но думать об этом она не хотела – казна ее душевных сил пуста. Алиенора не может платить полновесной монетой за товар, который не приносит удовлетворения, даже если вины торговца в этом нет.