К середине дня солнце подернулось дымкой, а затем, словно из ниоткуда, возникли снеговые тучи, плотные, с желтоватым оттенком. Проводник торопил отряд, подгонял лошадей своей палкой для ходьбы, тревожно поглядывал на небо и бормотал проклятия.

Первые снежинки уже кружились в воздухе, когда они добрались до приземистой каменной хижины, построенной для паломников и пастухов. С одного края было устроено стойло, с другого, под той же низкой крышей, – жилое помещение. В одном месте каменная кладка разрушилась, сама небольшая хижина пахла плесенью, но все-таки давала защиту от снегопада. Две из вьючных лошадей везли запас дров и угля, чтобы всегда можно было развести огонь. Путешественники еще не закончили устраиваться, а снег повалил густой пеленой, скрыв за собой весь мир. Злобно выл за стенами усиливающийся ветер. Люди теснились вокруг чадного, неровного огня, ели черствый хлеб с сухой колбасой и молчали. Без слов все понимали, что, если бы не это полуразрушенное строение, многие из них не пережили бы наступающую ночь.

К утру метель стихла, и небо вновь засияло бездонной голубизной. Намело такие сугробы, что путешественникам пришлось выкапывать выход наружу. С вечера, перед тем как непогода разгулялась, Жак успел пометить дорогу, забив две палки по ее краям, то есть они хотя бы знали, откуда начинать путь. А дальше, где никаких указателей не было, пошла опасная и тяжелая работа – поиск на ощупь дороги среди снега и скал.

Примерно через милю отряд оказался перед завалом, который почти перегородил проход. Оставалось лишь несколько дюймов, чтобы по одному протиснуться между нагромождением снега и валунов с одной стороны и зияющей пропастью с другой. Алиенора сжала зубы и старалась не смотреть вниз, когда направила лошадь на узкую полоску протоптанного рыцарями снега.

Ехать становилось все труднее и труднее. От страха заплакала служанка Беренгарии, за что получила от хозяйки короткий окрик и приказ молиться Богу и двигаться дальше. Алиенора одобрительно кивнула: ее уважение к невесте сына еще немного выросло.

Шаг, еще шаг. Узкая тропа напоминала обтрепанную по краям ленту в волосах нищенки. Солнце повернуло на запад, и когда долины погрузились в синие тени, откуда-то сверху послышался грохот, потом раздался отчаянный крик и несколько глухих ударов. Кобыла Алиеноры замотала головой и дернула поводья. Женщина успокоила ее, погладив ладонью по шее. Зильда снова захныкала, и опять Беренгария стальным голосом велела ей замолчать.

Вытянувшийся в линию отряд возобновил движение. Осторожно, ярд за ярдом. Алиенора сама не понимала, откуда она черпает храбрость, потому что первые шаги после остановки вызывали в ней дикий ужас, и то же самое напряжение она ощущала в своей лошади. Я отказываюсь здесь погибать. Я выживу, чтобы увидеть завтрашний рассвет. Один шаг зараз, уповая на Бога. Один шаг, потом еще один. И никогда, никогда не смотреть вниз.

Наконец под серо-синими небесами, подсвеченными суровой луной, они выбрались на более широкую тропу и открытый заснеженный участок, где можно было разбить лагерь и перевести дух после страшного испытания. Одна из вьючных лошадей и погонщик сорвались в пропасть и теперь стали пищей для ястребов. Это могло случиться с любым из них! Алиенора прогнала мысль с яростью, с которой человек гонит врагов от своего дома. Она не подведет Ричарда. Что бы ни произошло, она привезет к нему Беренгарию целой и невредимой.

Смуглая кожа Беренгарии посерела, и коричневые тени вокруг ее глаз стали похожи на синяки, но она держалась. Только стремительные движения пальцев, перебирающих бусины четок, выдавали ее волнение. Под одеялом в углу шатра всхлипывала служанка Зильда, но в данный момент хозяйка могла позволить ей быть слабой.

– Ах, несчастный погонщик, – обратилась будущая невестка к Алиеноре. – Молюсь, чтобы его душа была сейчас на пути к небесам. Любой мог оказаться на его месте.

– Воистину, упокой, Господи, его душу. Мы должны возблагодарить Бога за то, что Он помиловал нас. – Белое облачко ее дыхания тихо поднималось кверху. – Как только пересечем горы, дорога станет легче. Это худшая часть пути.

– Да, хуже и быть не может. – Беренгария постаралась улыбнуться. – К тому же назад уже не вернуться.

Королева не могла разглядеть, что таилось в глубине глаз девушки. Но внешне она вела себя так же, как сама Алиенора: с несгибаемой решимостью довести начатое до конца.

На следующий вечер кортеж добрался до настоящего приюта для паломников с гостеприимным очагом и факелом над входом, с удобными конюшнями для измученных лошадей. Поедая горячую овощную похлебку с обрезками копченого мяса и закусывая черствым хлебом, Алиенора могла бы поклясться, что в жизни не пробовала ничего вкуснее. Даже незрелое красное вино с привкусом соснового дегтя казалось достойной заменой всему, что она пила в Пуатье.

Вместе с их отрядом в приюте остановился торговец шелком в меховой шапке, натянутой на уши, и с большим красным носом. Его звали Этьен, и двигался он в обратном направлении: возвращался домой в Монпелье с Сицилии, где вел дела с палермскими торговцами.

При обычных обстоятельствах Алиенора не пригласила бы разделить трапезу человека столь низкого сословия, но в этот вечер она была настроена благодушно. Да и опасный путь, на котором в любой миг можно оказаться трупом на дне ущелья, создавал атмосферу товарищества среди тех, кто вынужден преодолевать его. Зимой на этом маршруте паломники встречались редко, а вот посланцы, торговцы и священнослужители по роду занятий путешествовали и противостояли стихии в любое время года.

– Будьте бдительны, когда окажетесь на дорогах Италии и дальше, – предупредил их Этьен. – Там рыщут банды разбойников и нападают на тех, кто не проявляет достаточно осторожности. Хотя, конечно, есть шанс, что вас они не тронут, когда увидят ваш эскорт.

– Если нас кто-нибудь тронет, то последним, что он увидит в этой жизни, будет мой меч, пронзающий его тело, – пробурчал Меркадье, сгорбившийся над кубком с вином. – Но спасибо за предупреждение.

– Мне пришлось пару раз с ними столкнуться, – рассказывал торговец. – Но я человек опытный, всегда беру с собой охрану. – Он указал на горстку угрюмых, крепких солдат, сидящих за соседним столом. – Нельзя скупиться, когда нанимаешь воинов. Советую вам запастись едой, потому что недавно по тем землям прошла французская армия и буквально вычистила все запасы продовольствия. Даже вы, королева, не сможете получить еду там, где ее нет.

Алиенора поблагодарила Этьена за совет. Что такое нехватка провизии в походе, она познала во время путешествия с Людовиком в Святую землю.

– Раз ты едешь с Сицилии, может, слышал что-нибудь о короле Ричарде? – спросила она. – И о моей дочери, вдовствующей королеве?

Он облизнул губы:

– Госпожа, до меня дошел слух, что у короля Ричарда случился спор с Танкредом, новым королем, насчет наследства королевы.

Взгляд Алиеноры обострился.

– О чем там может быть спор?

Этьен подлил себе вина.

– Король Танкред отказался отдать золото и корабли, обещанные королем Вильгельмом, потому что, как он утверждает, обещания короля Вильгельма потеряли силу с момента его смерти. Какое-то время он даже продержал королеву заложницей, но все-таки ему пришлось отдать ее вашему сыну.

Алиенора поджала губы. Подобное вероломство не стало для нее неожиданностью, но она рассердилась.

Довольный тем, что его рассказам оказывается высочайшее внимание, торговец опустил кубок на круглый живот:

– Ричард Львиное Сердце поклялся, что если Танкред не отдаст наследство и Иоанну, то он пойдет войной против него… и пошел. Захватил Мессину и сжег ее. После этого они сумели договориться. Что было дальше, не знаю, потому что уехал, но люди поговаривают, будто король Ричард подарил Танкреду меч короля Артура, чтобы скрепить их соглашение.

Алиенора удивилась, вспомнив, с какой гордостью Ричард показывал ей Калибурн перед отъездом в Святую землю. Почему он отдал его Танкреду? И что за соглашение они заключили? Ей нужны подробности, но торговец, разумеется, их не знал, а посреди занесенных снегом Альп в разгар зимы других источников новостей не было.