Факт существования только восьми миллионов членов партии в искусственно приросшем населении, достигшем 220 миллионов (за счет прибалтийских и других захваченных народов, не говоря уже о сорока пяти миллионах украинцев), нельзя объяснить тем, что партия добровольно ограничила число своих членов. Не слишком известно то, что во время войны в Советской армии было так мало членов партии, что солдат, матросов, летчиков заставляли получать партбилеты в принудительном порядке. Солдаты писали домой своим семьям, что их заставили вступить в партию. Русские отцы и матери рассказывали мне об этом с едва скрываемым возмущением.
Не стоит забывать, что, после того как Ленин захватил власть, которую народ получил в результате революции, в войсках не осталось ни одного капеллана какого бы то ни было вероисповедания. Несмотря на это, президент СССР Калинин публично признавал, что многие красноармейцы практикуют свои религиозные убеждения открыто. Если бы не хаос, вызванный немецким вторжением, последующим отступлением Красной армии и панической эвакуацией из Москвы, не было бы ничего известно о том, как составлялись партийные списки. Советская военная цензура совершенно рухнула на время паники, и в результате эта информация просочилась, хотя об этом никогда не было упоминаний в печати.
Материализм, как общественная доктрина, возбуждает зависть среди рабочего класса и в то же время усиливает эгоизм слишком либерального и несправедливого капитализма. Для семьи, которая согласно воле Божией является основным ядром общества, нет места в коммунистической системе, кроме как в качестве биологической силы, производящей детей. Рабочие руки нужны для выполнения производственных заданий. Известно, что коммунизм провозглашает благородный идеал благосостояния людей. Это самое мощное оружие пропаганды: «Пролетарии! Соединяйтесь! Вам нечего терять, кроме своих цепей!» Это соблазнительный, но обманчивый призыв. В такой системе человек становится шестеренкой в экономике. Образ его мыслей, разум и личное сознание всего лишь паразитическое приложение, встающее на пути коллективизма. Настоящая правда заключается в том, что рядовые члены партии должны не думать, а только подчиняться.
Радикальный атеизм — естественное продолжение марксистских принципов, где справедливость и счастье социального устройства достигаются в результате классовой борьбы. Коммунизму не свойственны долготерпение, снисходительность, милосердие и прощение. Следовательно, он абсолютно несовместим с религией. В определенном смысле в коммунизме есть нечто мистическое, но оно фальшиво и не предлагает ничего, кроме обещания утопической мечты. «Коммунизм наших дней более подчеркнуто, нежели подобные движения в прошлом, содержит в себе ложную мессианскую идею. Псевдоидеал справедливости, равенства и братства в труде насыщает всю его доктрину и деятельность обманным мистицизмом, который придает массам, попавшим в ловушку иллюзорных обещаний, ревностный и заразительный энтузиазм» (Пий XI. Энциклика «О безбожном коммунизме»).
Обоснованные устремления коммунизма и забота о благе человека благородны в принципе, но недостижимы на практике. В то же самое время официальный отказ от религии и антирелигиозные кампании являются органическими составляющими этого обманчивого учения. За относительной религиозной терпимостью, принятой в сегодняшней России, скрывается временное политическое долготерпение Кремля. Союз атеистического коммунизма с некоторыми представителями духовенства представляет собой доказательство тактического маневрирования. Резюмируя резкую перемену отношения государства к религии в конце Второй мировой войны, один американский редактор очень метко сказал: «Не можешь победить, присоединяйся!»
Смысл этой фразы становится более понятным, если проследить тенденцию создания «национальных» церквей, особенно в странах-сателлитах. Пришло время увидеть, как Советы пытались, но были не в состоянии уничтожить религию в России. А если говорить точнее: каким образом Кремль проиграл битву с Богом? Русские люди отличаются от советских, как черное от белого. Для русских оскорбительно, если их отождествляют с трудящимися массами и последователями марксизма, как это делается в советской или иностранной прессе. Это учение, отвергающее Бога, религию и духовные устремления, чуждо большинству русских людей. Насколько я знаю, только один раз за сорок четыре года советское правительство дало русскому народу официальную возможность выступить публично «за» или «против» Бога — это было во время всеобщей переписи 1937 года, свидетелем которой я был.
Когда я приехал в СССР в 1934 году, было очевидно, что Советы использовали все возможные средства для массового внедрения своей материалистической философии среди населения. Нельзя забывать, что во время революции христианство в России насчитывало почти тысячу лет, оно проникло в страну в 989 году. Церковно-славянский язык был распространен в Болгарии и оттуда перенесен в Россию двумя знаменитыми римско-католическими миссионерами: святыми Кириллом и Мефодием. По этой накопленной духовности энергия советского безверия ударила с колоссальной силой. С точки зрения Советов, даже одного-единственного шанса, предоставленного русским людям в 1937 году принять официальное решение по вопросам религии, было уже слишком много. В результате этого мощный советский аппарат испытал шок, от которого все еще не оправился.
Советская антирелигиозная пропаганда была направлена против всех 157 национальностей, населявших эту шестую часть суши. Чем глубже были религиозные обычаи и традиции, тем настойчивее и изощреннее становились методы, направленные против них. Наибольшие усилия были направлены на область образования: для России с ее огромными пространствами это означало усиление контроля за образом мыслей, подобного которому не было в современной истории. Даже жестокие репрессивные методы Гитлера против лютеранства, евангелических церквей и католичества бледнеют по сравнению с тем, что в то время происходило в СССР. К 1937 году в течение двадцати лет в головы русских людей вбивались марксистские догмы. Маленькие дети, подростки, взрослые и старики испытывали на себе методы широкой кампании антирелигиозных «убеждений». Надо было видеть в действии эти методы, с помощью которых советская власть пыталась радикально уничтожить саму мысль о Боге.
Все средства шли в ход для осуществления этого дьявольского процесса, все слои населения подвергались обработке. Больные и здоровые, молодые и старые, крестьяне и горожане — все без исключения были объектами пропаганды безбожия, оплаченной государством. Официальные учебники атеизма на основных языках выдавались школьникам и студентам. Наркомпрос[167] выпускал методические пособия, написанные пропагандистами безбожия. Пятая часть всех радиопередач на нескольких языках была посвящена пропаганде против Бога. Эти радиопрограммы шли двадцать четыре часа в сутки по всем семи часовым поясам от Балтийского моря до Тихого океана. Либретто оперетт переписывались, чтобы ставить эпизоды, где бы высмеивалась религия. Действующие лица духовного сана представлялись в самой гротескной и оскорбительной манере. На цирковой арене тоже потешались над религией. В каждом парке культуры и отдыха были уголки, посвященные антирелигиозной пропаганде: книги, брошюры, плакаты. В дни «народных демонстраций», организованных по приказу о гражданской мобилизации, участники марша должны были нести оскорбительные плакаты по улицам и площадям. Группы, обучаемые «Союзом воинствующих безбожников», выкрикивали антирелигиозные лозунги. К этому надо добавить фильмы и пьесы, написанные в том же «безбожном» духе. В антирелигиозные музеи, организованные в насильственно закрытых церквях, регулярно приводили группы детей. Стоимость билетов в такие музеи была в пять раз ниже, чем в другие.
После такого общенародного воздействия в течение двадцати лет кремлевские лидеры потирали руки от удовольствия и были настолько уверены в том, что население отказалось от веры в Бога, что решили публично объявить о своей победе. На 1937 год была запланирована всенародная перепись населения: тайный план Кремля состоял в том, чтобы в бланке переписи поместить вопрос о религии. Кроме информации, относящейся к имени, полу, национальности, месту рождения, профессии и так далее, был такой вопрос: «Верующий вы или нет?» Это был девятый из четырнадцати вопросов в анкете. Воинствующие атеисты надеялись, что ответ на него черным по белому покажет, что народы России отбросили свою веру в Бога вместе со всеми религиозными традициями. На эту кампанию было затрачено немыслимое количество денег и усилий: перепись должна была официально продемонстрировать, что коммунистическое материалистическое учение победило пережитки буржуазного учения. Многочисленные публикации и лекции Ярославского должны были подготовить население к этой важной новости, было немыслимо, чтобы такие неимоверные усилия оказались тщетными.
