Забегая вперед, я хочу подчеркнуть это абсолютно уникальное явление в российской истории церквей. Насколько мне известно, за последние сорок четыре года в России не было построено ни одной церкви, ни одной синагоги, ни мечети, ни иного здания для богослужений, я имею в виду изначальные тринадцать республик Советского Союза. Никак нельзя считать советскими те «аннексированные» территории, например балтийские республики, которые были втянуты в орбиту Советов только хитростью, коварством и в результате военной оккупации. Таковы были исторические обстоятельства времени и места моего вступления в должность.

Число американских и других англоязычных католиков в Москве было недостаточным для права на отдельный храм. Жесткие условия советского религиозного законодательства требовали минимум двадцати постоянных прихожан не моложе 18 лет одной и той же веры для получения разрешения от государства на создание независимого «религиозного объединения» или прихода, что практически было невозможно выполнить. Люди в посольстве все время менялись, приезжали и уезжали, так что было трудно обеспечить стабильность церковного совета, как требовалось по Декрету 1929 года. А так как французский епископ предложил готовые условия для работы в его церкви, было решено, что я буду вести в ней службу для своих прихожан. Такое решение было вполне разумным, так как наши богослужения на английском языке не мешали обычной работе прихода. Более того, наши прихожане в немалой степени способствовали укреплению церковного совета, президентом которого по традиции был французский консул.

Когда я начал постепенно знакомиться с материальными и правовыми аспектами управления делами церкви Святого Людовика, я был немало удивлен, узнав, что все рубли и копейки от добровольных пожертвований шли исключительно на оплату счетов за электричество. Лишь потому, что это была церковь, мы платили за свет в 22 раза больше установленного тарифа. Советские граждане в то время платили 25 копеек за киловатт-час, а церковь Святого Людовика и другие церкви выкладывали немыслимую сумму: 5 рублей 50 копеек за тот же самый киловатт-час! По обменному курсу Госбанка это соответствовало 1 доллару за киловатт-час, это был только один из скрытых методов подрыва религии и организованной церкви. Но даже в этом смысле мы были в лучших условиях, чем другие религиозные сообщества столицы. Например, если православная церковь превышала положенный ей лимит электроэнергии, она должна была платить огромный штраф в рублях, кроме того, им на месяц или два отключали электричество. До принятия Кремлем новой религиозной политики иностранцы, которые приходили в церкви вечером или рано утром, всегда изумлялись, почему они так плохо освещены. А это таким способом государство «брало за горло» приходские советы.

Только потому, что церковь Святого Людовика посещалась дипломатическим корпусом, превышение нами лимита потребляемой энергии не облагалось штрафом. Это не означает, однако, что нашу церковь оставили в покое. Московская служба газа и электричества (МОСГЭС) несколько раз направляла своих агентов с готовым письмом от имени нашего приходского совета, который якобы просил, чтобы для нас был установлен лимит электроэнергии. Каждый раз я наотрез отказывался подписывать это письмо. И все-таки мы были вынуждены принять такой дискриминационный тариф, чтобы не остаться вообще без электроэнергии.

Советский закон априори отказывал нам в юридической защите в соответствии со статьей 12 Декрета 1918 года «Об отделении Церкви от государства», которая гласит: «Церкви и религиозные сообщества не имеют права обладать собственностью. Они не обладают правом юридического лица».

Когда президент Рузвельт перечислил Максиму Литвинову некоторые аспекты религиозных свобод, которые должны будут быть предоставлены американцам в СССР, советский комиссар лживо заверил в этом правительство США, цитируя выдержки из статьи советского закона. Разумеется, Литвинов опустил цитату из статьи 12, воспроизведенную выше. Чтобы проиллюстрировать неправду, в которой заверяли нашего президента, ниже приводится торжественное уверение Литвинова. В свете всего сказанного вероломство советского правительства становится еще более очевидным. Вот отрывок из письма Литвинова Рузвельту:

«Вашингтон, 16 ноября 1933 года.

Уважаемый господин Президент!

В ответ на Ваше письмо от 16 ноября 1933 года имею честь сообщить Вам, что Правительство Союза Советских Социалистических Республик в рамках пунктов, которые вы упоминали, предоставляет гражданам Соединенных Штатов на территории СССР следующие права:

1. Право независимого выражения свободы совести и религиозного богослужения, а также защиту „от правонарушений и преследований вследствие их религиозного вероисповедания или богослужения“.

2. Это право поддерживается соответствующими законами и законодательными актами, существующими в различных республиках Союза: каждый человек может исповедовать или не исповедовать ту или иную религию. Все ограничения прав, связанные с вероисповеданием и верой, исповедуемой или не исповедуемой, аннулируются. (Декрет от 23 января 1918 года, Статья 3.)

3. „Право и возможности арендовать, возводить и использовать в соответствующих ситуациях“ церкви, молельные дома и другие здания, подходящие для религиозных целей. Это право подкрепляется следующими законами и правилами:

Верующие, принадлежащие к религиозному сообществу, имеют право на бесплатную аренду помещений для целей богослужения и предметов, предназначенных исключительно для исполнения религиозного культа, в соответствии с контрактом, заключенным с районным Исполнительным Комитетом или с городским Советом (Декрет от 8 апреля 1929 года, Статья 10).

…Более того, я желаю заверить Вас, что права, перечисленные в вышеуказанных параграфах, гарантированы американским гражданам немедленно после установления отношений между нашими двумя странами. В заключение имею честь проинформировать Вас, что Правительство Союза Советских Социалистических Республик, оставляя за собой право отказа в визе американским гражданам, желающим въехать в СССР на личной основе, не будет применять это право на основании духовного статуса соответствующего лица.

…Остаюсь, уважаемый Президент, искренне Ваш, Максим Литвинов, Народный Комиссар по иностранным делам Союза Советских Социалистических Республик.

Господину Франклину Д. Рузвельту, Президенту Соединенных Штатов Америки.

Белый Дом».

Достаточно сказать, что Литвинов в этом официальном документе солгал президенту США. При обмене письмами были опущены тексты о преследовании по закону. Но желающие могут ознакомиться с ними.

Однажды, когда посол Буллит пригласил на ланч епископа Пия Неве и меня, я объяснил ему оскорбительную ситуацию с тарифами за пользование в церкви электроэнергией. Посол был возмущен, предложив поговорить с Литвиновым. Единственное, что остановило епископа и меня от того, чтобы согласиться на данное предложение, это тот факт, что опека над церковью была в ведении французского посольства. И я посчитал, что надо быть более осторожным, передав дело в их руки. Спустя двенадцать лет, когда я покидал Москву, ситуация в этом деле оставалась неизменной. Американцы и другие иностранные прихожане были по-прежнему в дискриминационных условиях и лишены законных прав. В этом смысле Религиозный протокол Рузвельта — Литвинова постоянно нарушался Советами.

Но это еще не все. Государство отказывалось продавать нам уголь и топливо. Мы обращались за помощью во французское посольство. Мы им платили, они покупали для нас топливо и доставляли его на своих грузовиках. По контракту с Московским отделом культов (Москультотдел) ответственным за содержание церковных зданий в хорошем состоянии был церковный совет. Но ни одна государственная организация при государственной монополии на строительные и ремонтные материалы ничего не продавала нам. Французское посольство поддерживало нас и в этих ситуациях.