Затем все вместе они отправились в дорогу. Трудно было представить, как они сумели пройти такое расстояние всего за один день и оказаться уже на выходе из преддверий Одиннадцатиречья. Оказалось, что таинственная помощница в зелёной накидке не только спасла отряд от драконов Кэльвиара, но направила их тайной тропой, волшебным образом сократив путь.

Склон горы, завершающей Драконий лес, оказался действительно сильно размыт и почти отвесен. Однако на нём было множество больших, крепких уступов, которые покрывала яркая растительность ядовито-зелёного цвета. По ним можно было спускаться, как по ступеням лестницы, конечно, при должной сноровке, которой, к слову сказать, обладали все участники отряда, кроме, разумеется, Алёны.

Много в Адальире красивых и чарующих мест, и Алёна уже повидала немало: и великолепные бескрайние леса Гленнвуда, и очарование величественных скал Гвирендорфа, и затерянную в лесах, пришедшую словно бы из сказки долину вэльмов, но то, что теперь предстало её взору, затмило всё виденное ранее. Распадок, по дну которого они собирались двигаться, был поистине прекрасен. Величественные горные хребты, покрытые густыми лесами, окружали дивную долину. Слева из исполинских скал, напоминающих крепостную стену, на границе истинного Кэльвиарона, неспешно струились водопады. Несмотря на расстояние, здесь, на противоположной стороне долины, также отчётливо слышался их королевский шум, и становилось понятно, что именно эта вода, и спадающая со скал и резво бежавшая рекой в глубине распадка, некогда стала наравне с Богами участницей творения этой чудесной долины…

Над долиной плыл утренний туман, солнечные лучи без труда пронзали его, но не могли развеять окончательно, широкая река и тысячи ручьёв, опутывающие все близлежащие склоны, не позволяли этого сделать. Картина завораживала, внизу искрились тончайшие серебряные нити ручьёв, издалека шумел величественный водопад, вокруг по склонам зеленели юные рощи, и неприступной стеной поднимались вековые леса, а над всем этим великолепием из-за далёких гор со стороны, откуда они пришли, сияло утреннее просветлённое солнце, и ширился речной туман.

Авельир, пытаясь сориентироваться по времени, прикрыл глаза рукой и поглядел на Бога древних, который ещё не высоко поднялся, было около семи утра. Часы готического рыцаря подтвердили это.

— Спустимся в распадок, а там видно будет, — предложил Фариселл, и они начали спускаться по еле видной тропе с одного уступа на другой.

Двигались они неспеша, понимая, что Алёна не приспособлена для таких путешествий и не может нести их темп. На некоторых уступах они делали непродолжительные привалы, тогда Алёна усаживалась на свой узелок с вещами и ненасытным взглядом рассматривала округу, желая запомнить всё до мелочей, чтобы потом не решить, будто чудесный край ей просто приснился.

Уступы покрывала мягкая шёлковая трава, перекатывающаяся цельной волной при каждом дуновении ветерка то в одну сторону, а то в другую. Среди травы местами виднелись какие-то сверкающие точки, словно прошлой ночью здесь был сильный звездопад, и звёзды, как в песне Виктора Цоя, остались лежать в траве, ожидая счастливчика, которому повезёт их найти.

На очередном уступе Алёна, не в силах более сдерживать любопытства, склонилась к траве и с удивлением обнаружила, что это вовсе не звёзды… Искорки среди подножной зелени оказались кристаллами горного хрусталя, которым вокруг всё было просто-таки засыпано. Некоторые кусочки минерала висели на траве и в цветах, поднятые и оплетённые их стеблями, очевидно, во время прорастания. Выглядело это особенно сказочно и необыкновенно. Алёна вновь не смогла удержаться и набрала в карман плаща, выглядывающего из узелка, горсть прозрачных камешков.

— Не стоит переносить предметы из Адальира на Землю, — заметил Фариселл, — особенно хрусталь, ибо он, как никакая другая вещь, концентрирует скрытые энергии стихий.

Алёна удивлённо поглядела на него и потянулась к узелку, чтобы выложить кристаллы обратно, но тут Фариселл смягчился и одобрительно махнул рукой.

— Возьми, я это в принципе сказал, просто, чтоб ты знала, а так все что-нибудь да таскают, и в этом нет ничего дурного!

— Нет, ну я не хочу, чтобы это было как-то неудобно, — пробормотала Алёна, — если нельзя, то нельзя…

— Можно, — заверил Дэльвьир, — это же не что-нибудь совсем уж сакральное, бери смело!

Алёна с некоторым сомнением повернулась к Авельиру, словно ожидая и его одобрения. Казалось, что она считала его самым умным в отряде. Авельир покивал, мол, можно брать. Алёна довольно улыбнулась и застегнула карман.

— Положу в цветы на окне, — пояснила она. — Такая красота, да ещё и натуральные!

Авельир усмехнулся, во-первых, в Адальире всё было исключительно натуральным, да и к тому же так странно было слышать наивные и столь обыденные речи в этом волшебном месте, но, мы, где бы мы ни были, остаёмся самими собой, тем, что мы есть в реальности. Вот и Алёна, даже познав великие тайны Адальира и путешествий в параллельные миры, по-прежнему подспудно думала лишь о своём быте, о том мирке, где она существовала все эти годы. Где были её домашние цветы, что радовали её своими бутонами даже в слякотные зимы, о которых нужно было заботиться и которые непременно нужно украсить какими-нибудь безделушками…

Вскоре, где-то к полудню, они спустились в долину и начали движение по её дну вдоль резвой реки, именуемой Эрверсдэн. Вокруг них в долине всё цвело и благоухало, всюду порхали огромные бабочки и стрекозы, а небо, подобно ангелам, рассекали сияющие в солнечных лучах, огромные стаи белых птиц. Они летали по невероятным траекториям, выполняя головокружительные фигуры, и издавали при этом пронзительные крики, наполняющие пространство объёмом и смыслом бытия. Птицы верхнего уровня леса и нижнего яруса кустарников пели иначе, мелодично, романтично и заливисто, от этих песен душа переполнялась радостью и сакральным ликованием, какое бывает лишь в земных храмах и церквях.

Всё это, журчание воды, шелест листьев, пение птиц и шорох крыльев бабочек, создавало в долине непередаваемую атмосферу всеобщего благоденствия. И как не похож был этот затерянный в лесной глубине среди гор мир, на тот, что пришлось пересекать Алёне в преддвериях Фаур-Каста. Неужели Шэу или Визиронту на самом деле мог нравиться их образ жизни, неужели двум этим существам было в радость носить отвратительные маски и тяжёлые доспехи, жить среди пустынь и наводить ужас на окрестные поселения? И разве не хотелось им хоть раз за жизнь избавиться от этой ноши и просто пожить в уединении и умиротворении далёких лесных земель?

— Когда-то здесь ничего этого не было, — сказал Авельир, заметив, с каким восторгом Алёна глядит по сторонам. — Ни леса не было, ни рек, всё было пустошь одна великая да пересохшие русла во все стороны, как в пыли нарисованные.

— Серьёзно? — не поверила девушка.

— Да, — Авельир кивнул, — но это было очень и очень давно, когда ещё Т'эраус правил всем на север и восток до самых дальних рубежей.

— Это то падшее божество? — уточнила Алёна, с трудом припоминая поведанное ей вавилонцами в Гленнвудском трактире. — А, что он такого сделал?

— Ах, мы же не рассказали тебе самого главного! — сообразил готический рыцарь. — Т'эраус был величайший созидательный Бог Третьего Круга, он пошёл войной против всех живых тварей Адальира, но со временем был побеждён. Когда он по-наущению Даосторга начал свою великую войну, Боги Первого круга послали в Адальир величайшего воина истребителя богов, который должен был призвать Т'эрауса к ответу за все бесчинства, но Т'эраус к тому времени уже обрёл небывалую мощь и снарядился первым в истории оружием — мечом Низерельдером…

— И что произошло потом?

Авельир остановился и присел на большой валун, принесённый сюда, очевидно, рекой при разливе.

— А потом Т'эраус в бою с этим истребителем, имя ему Ронгторн, применил Низерельдер, и весь Адальир поглотила мгла и смута. Удар Низерельдера оказался столь мощным, что энергия переполнила миры, и портал, связующий Адальир с Землёй схлопнулся…