На второй день оккупации города появился приказ немецкого коменданта: «Всем евреям к 10 часам утра явиться на Сенную площадь, имея при себе продуктов питания на трое суток и драгоценные вещи, металлы. Кто не выполнит приказ, будет расстрелян». Семь тысяч евреев было расстреляно оккупантами в Багеровском рву. Сотни коммунистов и комсомольцев были замучены в тюрьме. Тысячи евреев были вывезены к Багеровскому рву в машинах «душегубках». Затолкнув людей, закрывали плотно двери кузова-будки и за время доставки к месту казни люди погибали от выхлопных газов. Там трупы людей раздевали, забирали лучшие вещи, выдергивали клещами золотые коронки, забирали золотые кольца, браслеты, вырывали из ушей серьги. Ненужное белье и одежду сжигали. Тех людей, которых привозили на расстрел делали тоже самое, ставили перед рвом, в том числе и детей, затем расстреливали. Некоторые, проявляли смелость и оставались живыми, ночью выбирались изо рва, и рассказывали горожанам всю трагедию содеянного фашистами. А в городской тюрьме истязания были похлеще. Там пытки были изощреннее: некоторых бросали в клетки голодных овчарок, которые в считанные минуты живого человека съедали с костями. Так, в первые дни оккупации гитлеровцы показали свою «человечность», культуру арийцев…
Чтобы не умереть с голоду ходили по полуразрушенным брошенным домам, квартирам искали одежду, обувь, кастрюли, сковородки, затем, в ближайших деревнях меняли на продукты. Кроме этого я приспособился делать из гильз-патронов зажигалки «кресало» продавал на базаре. Рискуя жизнью с двумя ребятами, ходили в Камышбурун на завод «Залив» – бывший 532 завод, из-под носа часовых воровали сухари. Так мы продержались полтора месяца оккупации, пока наши войска под новый 1942 год не освободили нас. Над Керчью пылало зарево – город горел. Полтора месяца хозяйничали немцы в Керчи. Люди увидели их жестокость. Трудно было ожидать, чтобы за такой короткий срок партийное подполье могло в полную силу развернуть работу. И все же подпольный партийный центр сделал многое: готовились диверсионные группы, распространялись листовки, разоблачавшие фашистские сказки об «окружении» Москвы. Работала мастерская по ремонту домашних вещей, где руководители подполья встречались со многими нужными людьми. Большую помощь оказывала подпольная организация нашим солдатам и офицерам, оказавшимся в тылу у противника. Их снабжали документами, переправляли к партизанам. В очень сложных условиях приходилось вести борьбу керченским партизанам, по существу заблокированным в подземных каменоломнях. 16 ноября группа партизан Старокарантинского отряда под командованием Александра Федеровича Зябрева вышла из каменоломни на боевую операцию. В этом году геройски погиб командир отряда А. Ф. Зябрев. После первой вылазки все входы и выходы в каменоломнях были замурованы, заминированы и блокированы немецкими войсками. Положение партизан становилось тяжелое, однако, они вели по возможности боевые действия, уничтожали врага, проявляя при этом героизм и самопожертвование. Так, Володя Дубинин, возвращаясь с задания с саперами, у входа в каменоломни подорвался на мине. Юноша-смельчак, герой погиб, защищая свою Родину. Память о нем олицетворена в граните в центре города в скверике. Командующий Крымским фронтом своим приказом за образцовое выполнение заданий и проявленное мужество посмертно наградил Володю орденом Красного Знамени. Именем пионера названа улица, где жила семья Дубининых, и школа, в которой он учился. Ныне школа №1 им. Володи Дубинина, что на улице Пирогова.
Керченская десантная операция началась утром 26 декабря. В напряженных боях десантники отбросили гитлеровцев от береговой линии, захватили плацдарм и закрепились на нем. Это было непросто: берег был укреплен колючей проволокой, минами и рогатками. Я видел моряков, их героизм, перепоясанных патронными лентами, с гранатами на поясе, винтовками со штыками, некоторые раненные освобождали дома и улицы города. Бои шли ожесточенные. К югу от Керчи десантники овладели плацдармом в районе Камыш-Буруна.
Высадка десанта
Когда основная масса войск противника стянулась в район Керченского полуострова, началась высадка главных десантных сил в Феодосии. Перед рассветом 29 декабря корабли Черноморского флота под командованием капитана первого ранга Басистого прорвались в Феодосийский порт и начали высаживать штурмовые группы части морской пехоты прямо на причалы и набережную. Очистив Феодосию от захватчиков, десантные войска развернули наступление на север, в направлении на Ак-Монай, чтобы отрезать керченскую группировку немцев. Под угрозой окружения гитлеровцы в панике отступили с полуострова. Я помню, как вечером с 31 декабря 1941 года на 1 января 1942 года немцы буквально в нижнем белье на машинах, мотоциклах бежали из города, с тем, чтобы не попасть в окружение наших войск, высадившихся в Феодосии, попутно оказывая ожесточенное сопротивление нашим десантникам.
Утром рано 31 декабря, когда немецкое гестапо убралось восвояси, я с двумя ребятами решили пойти в гестапо и осмотреть помещения, не оставили ли фрицы чего-нибудь съедобного, ведь они бежали ночью, второпях, в панике. В одной из комнат мы увидели в ванной пьяного жандарма с бляхой на груди. В это время к берегу подошел катер советских военных моряков, которым мы рассказали об увиденном. Моряки, когда его разбудили, он, увидев их с перепугу, говорил: «Гитлер капут» – повторял эти слова несколько раз. Впоследствии его утопили моряки в море, за слезы наших матерей, за издевательства над людьми.
Наступила мирная жизнь. Войска, переправившиеся через Керченский пролив, уходили все дальше к Акманаю, Феодосии. Я пошел работать токарем на судоремонтный завод, но работать было не на чем и негде. Все было разрушено, станки покорежены. По решению мастеров, собрав токарные станки, решили их кантовать на катках в лабиринты недалеко от телецентра, там их восстановили и приступили работать. В это тяжелое время забота Советской власти чувствовалась. Иждивенцам давали хлеб, крупы, масло. Если рабочие вначале получали 400 гр. хлеба, то иждивенцы – по 200 граммов, так распределялись продукты. Можно было брать со столовой домой обеды, конечно не жирные, не калорийные, но с голоду нельзя было умереть. Но все же забота о людях проявлялась, не так как сейчас…
Люди брошены на произвол судьбы: пенсии, зарплаты задерживаются на несколько месяцев. При Советской власти трудовой человек получал пенсию 120 руб. или самую низкую зарплату 60—80 руб. При стоимости: хлеб – 20 коп., молоко – 11—13 коп., мясо – 1,90 руб. за кг., масло сливочное – 90 коп., а подсолнечное – 3 руб., колбаса, прекрасная на вкус – 1,60 руб., а сейчас (1999 год) при пенсии 50 гривен: мясо – 6,50 гривен, хлеб – 78 коп., масло сливочное – 9 гривен, подсолнечное – 3,50 гривен, молоко – 50 коп. Люди, конечно, жили не шикарно, но жили, а сейчас влачат голодное существование. Я специально привел сопоставление цен, чтобы через годы дети, внуки, правнуки поняли, что лучше Советской власти не было и не могло быть.
…В общем-то, мы жили и трудились с большим энтузиазмом: «Все для фронта, все для победы!». Но, получив передышку и воспользовавшись бездарностью командования наших армий (44, 47 и 51), немцы прорвали фронт на акманайских позициях, и пошли в наступление и в этом хорошо помогли им крымские татары, которые в качестве провожатых показывали немецким автоматчикам тайные тропы в тыл наших войск. В лабиринтах мы работали, как говорится в поте лица, выпускали запасные части к боевым кораблям. Никто тогда не говорил, как добраться до места работы, подымались в 5 часов утра и ускоренным шагом добирались к месту работы. У нас были грузовики: один ГАЗ-АА, второй – ЗИС-5, старенькие, маломощные, поэтому мы – молодые уступали более пожилым возможность переезда автотранспортом к месту работы. Когда немецкая авиация усилила налеты на город, на движущиеся войска по главной дороге, тогда и получила достойный отпор наших зенитчиков. Было опубликовано в газете, что одна зенитка, стоящая на доке завода №532 под управлением заводчанина, (фамилию не помню), сбила 28 стервятников. После многих налетов немецкой авиации, док все же остался на плаву невредимым. Немцы пытались навести панику среди горожан и военных. Они сбрасывали с самолетов рельсы, трактора и пустые бочки, которые летели с ошеломляющим фырканьем и шумом, из-за которого готов был провалиться сквозь землю, но падение этой бочки: «пух», – разряжало ожидание. В общем, эти сволочи делали все, чтобы навести панику. И я бы сказал, что частично им удавалось этого добиться.
