Виктория была уверена, что они говорят о Деборе. Но они все-таки преувеличивали опасность, которую та собой представляла. Почему, например, спросила себя Виктория, Дебора захотела бы напасть на Сина Майкла — человека, которого она любила?

— Несколько минут назад она разговаривала с моей матерью в нашей спальне, — решилась высказаться Виктория, тревога которой все возрастала.

— Кто? — в один голос спросили оба мужчины.

— Дебора. Разве вы не о ней говорили?

Син Майкл и Хантер обменялись взглядами, будто молча советуясь, насколько безопасно открыть ей, о ком шла речь.

— Мы ищем не Дебору, — сказал наконец Хантер. — Нас интересует Пэгги.

Ей до боли захотелось подойти и прикоснуться к нему. Но вместе с тем она знала, что он может сказать только то, что считает нужным, и ее нежность и любовь не смеют отвлекать его. Син Майкл по просьбе Хантера ушел разыскивать Мэрсайн.

— Он рассказал мне о письме, — мрачно начал Хантер, повторив уже известные Виктории факты. — Пэгги не подчинилась требованиям Сина Майкла, сказавшего ей, чтобы она прекратила писать письма с угрозами. Это еще больше усилило и без того большой разлад между братом и сестрой. Син Майкл по крайней мере понимает, — заметил Хантер, — где его интерес.

— Ты с самого начала знал, что письма — дело ее рук? — спросила Виктория. Она вспомнила: Хантер сказал ей, что письма пишет кто-то из обитателей замка.

— Я подозревал то одного, то другого, — ответил Хантер, — хотя какое-то время мне казалось, что автором была миссис Мэджин.

По-видимому, Син Майкл предъявил Пэгги последнее письмо и предупредил ее, что если она не прекратит заниматься этим, то он сообщит о ее фокусах мне. Как он мне передал, она вырвала письмо из его рук, а дальше, и это уже всем известно, оно оказалось в кармане домоправительницы.

— Но как оно попало туда?

— Вероятно, — предположил Хантер, — тем же путем, что и оказавшаяся под моей кроватью трость: Пэгги подсунула его туда.

— Но тогда это означает…

— Да, — кивнул Хантер. — Именно так.

— Я рассчитывала провести День благодарения совсем не так, — объявила Мэрсайн.

— Но ты можешь переехать в гостиницу, как посоветовал Хантер, — напомнила ей Виктория.

Мэрсайн, однако, не хотела об этом и слышать.

— Ты не единственная упрямица в семье Кэмерон. Если ты так уж твердо хочешь остаться здесь, рядом с этим умопомрачительным мужчиной, то у меня нет иного выбора, как остаться с тобой. — Актриса гордо выложила игральные карты на постель. — Партия сдана! — объявила она.

— Я хотела бы знать, что вообще здесь происходит, — произнесла Виктория, бросив взгляд на запертую на замок дверь своей спальни.

— А я хотела бы знать хотя бы половину того, что здесь происходило! — парировала Мэрсайн. — Ты же ни разу не закончила свой рассказ.

Виктория покачала головой.

— Даже не знаю, с чего и начать, мама.

— Я всегда считала и сейчас считаю, что важно начинать с первого хода. Так ты хочешь начать с этого расклада или сдашь снова, и я тогда смогу бить твои карты?

Виктория откинулась на подушки.

— Мир кино не всегда только черно-белый. Правда, мама?

— Пожалуй, да. Если только люди в нем не коровы. Или, может быть, полосатые скунсы. А что скажешь о зебрах?

— Ну а что ты скажешь насчет реальной жизни?

— Она, дорогая, преимущественно серая. Я бы даже сказала, что такой она бывает почти всегда.

— Правильно. Тогда расскажи мне о ней.

— Нет, дорогая! — сказала Мэрсайн и взяла из рук Виктории колоду карт. — Почему бы тебе не рассказать мне о ней? Речь ведь идет о Хантере?

Виктория кивнула.

— Да, о Хантере. И о Сине Майкле. И о том, как можно, не зная всей правды, кого-то долго ненавидеть.

Мэрсайн подобрала ноги под себя: ей удобнее всего было слушать, приняв такую позу.

— Я уже как-то говорила тебе о несчастье, — освежила память матери Виктория, — которое произошло в Ирландии несколько лет назад.

— Да-да, — вспомнила Мэрсайн. — Ты говоришь о трагедии с той несчастной юной девушкой Мэри?

— Не понимаю, как может Хантер жить под одной крышей с человеком, на совести которого лежит эта трагедия?! Ведь одним своим присутствием он постоянно напоминает Хантеру об аварии!

— Может быть, — предположила Мэрсайн, — Хантеру свойственно всепрощение…

Виктория покачала головой.

— Нет, мама, это совсем не так. — Она замолчала.

Мэрсайн ждала, когда Виктория продолжит рассказ.

— Ты помнишь свой телефонный звонок в Англию? — спросила Виктория. — В офис Тэппинга.

— И…

— Совершенно очевидно, что у стен были уши. Или, если точнее, уши были на одном из концов провода.

Мэрсайн поджала губы.

— Раз уж ты заговорила об этом, то скажу, что и у меня возникло тогда подозрение, что кто-то подслушивает, — заметила она. — Но в тот момент я отнесла шумы на счет плохого контакта. — Тут Мэрсайн насупила брови. — Это и создало проблему?

Виктория дипломатично ушла от ответа. Вполне возможно, что не будь того звонка, события не приняли бы столь опасный оборот.

— Ты была права, предполагая, что Тэппинг — актер, — не ответив на прямой вопрос, сказала Виктория и поделилась с матерью тем, что рассказал ей Хантер вечером вчерашнего дня в «Бенедиктинском подворье». — Хантер, — завершила она, — сам вызвал его сюда, чтобы тот сблизился с Пэгги.

— Судя по всему, — бесстрастно отметила Мэрсайн, — малый честно отрабатывает свой гонорар. Порой, может быть, и сверхурочно.

— Как мне разъяснил Хантер, — продолжила Виктория, — расчет был построен на том, что девица из семейства Гливи всегда положит глаз на привлекательного, к тому же состоятельного молодого мужчину. А милая жена и будущий ребенок должны были лишь раздразнить ее, придать пикантность роману.

— Так значит, он не женат? — уточнила Мэрсайн. — Это хорошо. Мужчина, обманывающий беременную жену по ту сторону океана, не заслуживал бы доброго слова.

Получив удовлетворение от того, что Тэппинг был просто еще одним актером, Мэрсайн поинтересовалась, зачем Хантеру нужно было, чтобы Тэппинг завлек Пэгги.

Прежде чем продолжить, Виктория глубоко вздохнула, освобождаясь от воспоминаний о боли, с которой Хантер поделился с ней своим секретом.

— Примерно семь месяцев назад, — сказала она, — Хантер получил новую информацию о несчастье с его сестрой.

Мэрсайн уныло покачала головой.

— Страшно подумать, что кто-то способен был поступить так…

— Суть-то в том, мама, что Син Майкл не делал этого.

Мэрсайн озадаченно посмотрела на нее.

— Так думает Хантер. Фактически так подумал бы любой другой человек. Но поскольку Мэри в бессознательном состоянии и не может ничего рассказать, Хантеру оставалось лишь полагаться на слова Сина Майкла.

— Но если он сам пришел и сказал, что все произошло по его вине… — Мэрсайн явно была в растерянности. Она никак не могла уразуметь, что пытается сказать ей дочь.

— В ту ночь на месте происшествия был свидетель, — продолжила Виктория. — Даже два. Но ни один из них не заявил об этом из-за… компрометирующих обстоятельств.

— Это, вероятно, была прогуливающаяся по болоту женатая с обеих сторон пара?

— Нечто похожее, — сказала Виктория. — Так или иначе, никто их них не сообщил, что Син Майкл не получил ни царапины, поскольку в ту ночь он не сидел за рулем машины. Более того, он даже не был в ней.

— Но если Син Майкл не вел машину, то кто же тогда был за рулем?!

— Человек, которого он любит так же сильно, как Хантер Мэри… Пэгги.

— Но если это так… — начала Мэрсайн.

И тут раздавшийся вдалеке звук выстрела заставил их обеих умолкнуть.

Нервы Виктории были напряжены до предела. Хантер! Зловещий звук одиночного выстрела немедленно отключил все ее внутренние защитные системы, и она бросилась к двери спальни. Столь же мгновенно отреагировала и Мэрсайн. Правда, ею двигали совсем иные мотивы.