— Ты что, с ума сошла?! — выкрикнула она, встав на пути Виктории. — Разве ты не слышала?!

— Слышала! — бросила в ответ Виктория. — Прошу тебя, мама…

— Ты только помешаешь! — твердо сказала Мэрсайн. — Пусть Хантер сам справится с этим.

— А что если это в Хантера… — Виктория не решилась закончить фразу вслух: она боялась, что если сделает это, то все произойдет на самом деле. — Дай мне пройти, мама!

— Он сказал, чтобы мы оставались здесь! И поэтому у нас нет выбора.

— У тебя нет выбора! — возразила Виктория. — А я должна выяснить, что происходит! Ты уйдешь, наконец, с моего пути или…

— Или что? — с вызовом спросила Мэрсайн. — Виктория, ты поступаешь крайне неразумно! Я не хочу, чтобы ты пострадала!

— Я буду осторожна.

— Глупости! Выйдя отсюда, ты попадешь в самое пекло… Так же, как… — Мэрсайн помедлила, хорошо зная, что упрямство дочери было наследственным.

— Так же, как и ты? — Виктория покачала головой. — Ты, мама, меня научила, что нельзя отсиживаться и оставаться в жизни просто зрителем.

— Если говорить о теннисе, дорогая, а не о стрельбе из ружья!

Отказываясь подчиниться, Виктория крепко сжала зубы, глаза ее сузились.

Она стала воплощением решимости, отражением стоящей перед ней женщины, которая научила ее следовать зову своего сердца, независимо от того, сколь труден окажется путь.

— Я иду.

— Тогда и я пойду, — резко сказала Мэрсайн. — Кто-то же должен уберечь тебя от беды!

Они выбежали во двор. Тэппинг — ужасная драма, разыгравшаяся у конюшен, обескровила его лицо, — убеждал их не выходить из замка, не подвергать себя опасности.

— Что происходит? — спросила в тревоге Мэрсайн. — Мы слышали выстрел!

Тэппинг ответил скороговоркой, но достаточно твердо:

— Это все Пэгги. Она взяла ружье брата, а Хантер и Син Майкл пытаются урезонить ее.

Хантер…

Он был так близок к опасности! Викторию охватил леденящий страх. Без всякого предупреждения она, не обращая внимания на Джона Тэппинга и свою мать, бросилась к воротам. Виктория не знала, бежал ли кто-нибудь из них вслед за ней: только Хантер стоял у нее перед глазами.

Сразу же за воротами она краем глаза увидела, как по направлению к ней метнулось что-то черное. Виктория опешила от страха и тут же была схвачена за руку Ченом.

Викторию разозлило, что ее вынудили остановиться и что Кевин Чен в этот момент не был рядом с человеком, нанявшим его для своей защиты. Ей не осталось ничего другого, как разразиться жуткой бранью. Это оказало на полонившего Викторию Чена столь же малое воздействие, как и ее попытки вырваться из его рук.

— Положение под контролем, мисс Кэмерон, — заметил Чен хладнокровно, что резко контрастировало с бурной сценой, которую разыгрывала тройка на глазах Виктории.

Даже на расстоянии она могла рассмотреть лютую ненависть в лице Пэгги, которую от Хантера и Сина Майкла отделяла окружающая пастбище изгородь. Держа в руках ружье, Пэгги находилась в состоянии того неустойчивого душевного равновесия, которое свойственно одурманенным алкоголем или наркотиками людям.

— Ублюдки! — вопила черноволосая красотка, адресуя свою злобу двум людям, которых она считала своими заклятыми врагами. — Это сделали вы!

Голос Сина Майкла звучал громко и отчетливо:

— Я люблю тебя, Пэгги! Ты — моя сестра! Я только хочу помочь тебе!

— Помочь?! — отбросила назад копну своих волос Пэгги и разразилась дьявольским хохотом, от которого Викторию охватил внутренний озноб. — И это называется помощь?! Ты нарушил свое проклятое слово!

— Отдайте нам ружье, — сказал Хантер твердым и вместе с тем, как это ни странно, добрым голосом.

— Почему бы вам самому не взять его, а? — мерзким тоном подзадорила его Пэгги. — Ведь смогли же вы отобрать у нас все остальное!

— Мы здесь не для того, чтобы вредить тебе, — успокаивал ее Син Майкл. — Мы только хотим, чтобы ты не навредила себе!

С таким же успехом он мог разговаривать с тучами.

— Это ты сделал! — обвиняла Пэгги брата. — Своей подлой ложью ты предал меня!

— Я никогда не предавал тебя! — настаивал Син Майкл.

Но его сестра не хотела даже слушать:

— Это ты пошел и сказал Пятноу!! — все громче вопила она. — Ты рассказал ей об аварии!!

Не в силах сдвинуться с места, Виктория наблюдала, как в отношениях между братом и сестрой нарастает напряженность. Напряженность, напоминающая готовый к извержению бурлящий вулкан.

— Нет, Пэгги! — возразил Син Майкл. — Она, ты же помнишь, была там! Когда вы пострадали в ту ночь, она помогла вам! Мы вместе помогли! Помнишь?

Пэгги покачала головой. Ее жестокие красные губы скорчились в такую зловещую улыбку, что у Виктории мурашки пошли по коже.

— Она любила тебя, Пэгги! — продолжал увещевать ее Син Майкл. — Ну, просто так, как мы все любим тебя.

— Ты никогда никого не любил! — огрызнулась Пэгги.

— Послушайте его, — вставил слово Хантер. — Послушайте вашего брата, Пэгги! Он говорит правду.

— Правду! А что вы знаете об этой чертовой правде?

— Мы можем помочь тебе, — пообещал Син Майкл. — Только доверяй нам! — Он сделал шаг к изгороди, но Пэгги еще крепче стиснула ружье.

— Мы знаем, что вы не хотели убить ее, — сказал Хантер.

Пэгги засмеялась.

— Откуда вы знаете, что не хотела. Она презирала меня, как и все вы. Она бы рассказала. Я знаю, она рассказала бы!

— Мы не презираем вас, — сказал Хантер, но Пэгги уже прицелилась в него.

Виктория почувствовала, что сердце у нее упало. Ее парализовало сознание опасности, которой подвергала Хантера эта безумная женщина.

— Ненавижу вас! — орала Пэгги. — Вы отняли у нас все! А теперь я собираюсь вернуть это!

Син Майкл безуспешно старался успокоить ее.

— Все будет хорошо, Пэгги! Мы сможем вернуться домой… Ведь ты всегда хотела этого.

— Домой? — с издевкой спросила Пэгги. — Я там все ненавидела!

Теперь Чен уже выпустил руки Виктории. Но когда точно он перестал удерживать ее, она не знала. Когда же ее отвлекло радостное конское ржание, она впервые заметила, что и Ян присутствует при этой бурной сцене. Он стоял, охваченный ужасом, в воротах конюшни и пытался успокоить нервничающего Паладина, натягивая кожаный недоуздок.

— Мы можем поехать на родину и начать все заново, — говорил Син Майкл. — Мы сделаем все, что ты пожелаешь, Пэгги! Только отдай ружье!

— Я рада, что она подохла! — снова огрызнулась Пэгги, а затем обратила всю свою ярость на Хантера. — И я чертовски хочу, чтобы подохла еще и ваша глупая сучка Мэри.

— Не смей говорить так! — остановил ее Син Майкл. — Я знаю, что ты не желаешь ничьей смерти!

— Дурак! Я хочу твоей смерти! — воскликнула Пэгги. — И вашей тоже! — выкрикнула она, обращаясь к Хантеру. — И это сейчас сбудется!

Перед глазами пришедшей в ужас Виктории вся сцена разворачивалась как в замедленной съемке. Она чуть не вскрикнула, когда Пэгги взвела курок и расчетливо прицелилась в свою жертву. И тут увидела, как Син Майкл буквально вспрыгнул на Хантера и повалил его на землю как раз в тот момент, когда Пэгги спустила курок. Она увидела также, что Паладин, подстегнутый звуком выстрела, встал на свои великолепные задние ноги и вырвался от Яна.

— О, Боже мой… — простонала вполголоса Виктория.

Придя в отчаяние от того, что промахнулась, Пэгги не заметила, что обезумевший от звука выстрела вороной скачет по пастбищу в конюшню вдоль той стороны изгороди, где находится она. Виктория была уверена, что Ян бросится наперерез ему: она боялась, что Пэгги обрушит всю свою ярость на невинное животное. Но, к ее великому изумлению, Ян не двинулся с места. Он застыл в воротах конюшни, и его странный, словно говорящий что-то взгляд был прикован к несущемуся к нему по кругу животному. Паладин вдруг повернул и понесся обратно — прямо на Пэгги.

Все свое внимание Пэгги сосредоточила на двух лежащих на земле по другую сторону изгороди мужчинах. Она вновь стала прицеливаться, смакуя приближающийся момент победы над врагами, столь отвратительно предавшими ее.