— Вы уже знакомы с моим врачом? — спросил Хантер, проглядывая документ своего лондонского адвоката.

— Ваш секретарь, — сказал доктор Сити, — согласна с моим мнением: вам не стоит торопить события.

— Проклятье! — прорычал Хантер.

— Другого выхода нет, — заверил его доктор Сити.

— Я имел в виду факс, — раздраженно разъяснил О'Хари. — Виктория, Тэппинг приедет к нам неделей раньше. Он уже получил свои билеты?

— Нет, они только забронированы.

— Видите, какая между нами разница! Перед вами миры, которые предстоит покорить, а передо мной — пациенты, которых следует лечить, — вежливо вмешался в разговор врач. — Полагаю, я могу считать себя свободным?

Хантер посмотрел на него и вскинул брови:

— Лекция закончилась?

— Не пытайтесь снова пользоваться этой штукой, — предупредил напоследок доктор, ткнув пальцем в трость, лежащую в ногах Хантера. — Она предназначена для прогулок джентльмена, мистер О'Хари, а не для замены костыля.

— Какая разница?

— Большая — примерно восемь тысяч долларов, которые вы должны будете заплатить за корригирующую операцию, если только попытаетесь ходить с ее помощью. — Доктор взял в руки трость, чтобы подкрепить свою мысль. — Красивая резьба, — сказал он. — Но лошадиная морда слишком велика для того, чтобы было удобно держать ручку трости.

— Резьба с натуры, — подчеркнул Хантер, вкратце рассказав о привязанности своего прадеда к увековеченной на трости беговой лошади.

— Прежде всего, — перебил его доктор Сити, — вы не должны ходить, по меньшей мере, три дня. Во-вторых, если через три дня вам будет так уж необходимо встать, пользуйтесь только тростью, которую я вам оставляю.

— Какое-нибудь уродливое металлическое чудище из лечебницы?

— Уродливое, но практичное. А теперь я действительно должен покинуть вас.

На полпути к двери доктор остановился и обернулся.

— Между прочим, этот молодой азиат, который уложил вас в постель… он знает свое дело.

— Чен очень многое умеет, — задумчиво ответил Хантер.

Викторию никогда не переставало изумлять, каким образом совершенно невинное событие способно превратиться в устах некоторых людей в пикантную сплетню.

Не успела машина доктора скрыться из виду, а Виктория — дойти до кухни, как она услышала от возбужденной миссис Причард уже распространенную версию того, что произошло с мистером О'Хари и ею, — скабрезную побасенку с дурным душком.

— Я им в ответ говорила, что Сам — настоящий джентльмен, и не распространяйте о нем грязные слухи. Он не…

— Простите, — прервала ее Виктория, — кто рассказал вам эту смешную историю?

«Все выглядело бы забавно, — подумала она, — если бы только миссис Причард не передавала ее со столь искренней верой в правильность такой трактовки события».

— Но разве вы не знаете, что не источник скандала, а сам скандал марает репутацию девушки? — Миссис Причард даже прищелкнула языком в отчаянии. — Дурная слава — почти несмываемое пятно.

«В каком столетии живет эта женщина?» — размышляла Виктория, благодарная проявленной миссис Причард заботе о ее добродетели, но разочарованная очевидным легковерием поварихи.

— Лично меня больше интересует сам источник, чем глупый скандал. Итак, кто же сказал вам, что мистер О'Хари пытался совратить меня?

Миссис Причард понизила голос.

— Я не хочу, чтобы вы допытывались, где я это услышала, — прошептала она. — Могу только сказать вам, что он не первый, от кого пошла эта брехня. — Было совершенно ясно, что повариха больше заинтересована в защите чести последнего звена цепи, по которой распространялась сплетня, чем в разоблачении самой сплетни.

— Кто «он»? — настойчиво повторила Виктория. Миссис Причард явно волновалась, и Виктория уже догадывалась, кого хотела защитить повариха.

Теперь миссис Причард перешла на испуганный шепот.

— Ян сказал, что слышал это в конюшне.

Виктория чуть не засмеялась при мысли о родившемся в ее воображении жалком сценарии, действие которого разворачивается ночью в задымленной комнате или в полночь вдоль туманных причалов.

— Если только одна из лошадей не говорит по-человечьи, — сказала она, — тогда это был кто-то из людей. Может быть, Пэгги Гливи?

Узнав, кем был Ян, Виктория сочла нелепым думать, что он самостоятельно сочинил подобную ложь о незнакомом ему человеке. Скорее всего, он поверил своей любовнице из замка.

В комнату вошел Нилли и направился к буфету за кофейной чашкой.

— А почему бы вам не спросить Нилли? — предложила Виктория. — Он в тот момент как раз был в комнате и все видел.

Миссис Причард вдруг ухмыльнулась с таким видом, словно ее дразнят.

— На могиле своего уэльсца я бы поклялась, что вы, моя дорогая, говорите правду, — сказала она. — Но, да защитят вас святые, вы встали на пути некоей подлой личности. И она не успокоится, пока вы не покинете замок.

— Еще один довод в пользу того, что я должна остаться, — ответила Виктория. Она была совсем сбита с толку и не понимала, чем же заслужила такую ненависть со стороны кузины Хантера.

Было очевидно также, что Виктория пробудила равные по силе и опасности чувства и у брата Пэгги.

— Я вижу, вам удалось спастись бегством из-под моего кузена, — злорадно заметил Син Майкл, встретив ее в библиотеке.

— Да, — холодно ответила Виктория. — Муравьи-убийцы и прочее.

— Это же была шутка! — Син Майкл отодвинул в сторону книги, которые она сняла с полки, и уселся на освободившееся место.

— Вообще-то я пришел, чтобы извиниться.

«Так-так», — подумала Виктория: слово «простите» явно не соответствовало его наглой натуре и выходило за рамки его уличного жаргона.

— Полагаю, что извиниться вы должны перед своим кузеном, — заметила Виктория.

— Хантер может идти к черту, — сказал Син Майкл, — вы же совсем другое дело. — Он оценивающе осмотрел ее с головы до пят, даже не пытаясь скрыть свой взгляд.

— Я у него работаю, — сказала Виктория. — А это значит, что мы в одной лодке.

— Выбор за вами. Однако, по крайней мере, вы могли бы выслушать мое мирное предложение.

— Мирное предложение?!

— Дождь, по-видимому, завтра прекратится.

— Ну и что из этого?

— Мы могли бы прокатиться.

— На машине?

Син Майкл рассмеялся.

— Нет, верхом. Вы же ездите верхом?

— Только на карусели. — Виктория отобрала книги, которые были нужны Хантеру, и теперь стремилась избавиться от общества его кузена.

— Трудно сесть в седло только в первый раз, — сказал Син Майкл. Он облизал губу, и она залоснилась. — Как только животное окажется под вами, оно тут же пустится вскачь. — Двусмысленность его слов была вполне откровенна.

— Согласна, что это действительно так, — сказала Виктория. — И, тем не менее, от прогулки я отказываюсь.

— Значит, вы меня отвергаете? — Судя по удивлению, прозвучавшему в его голосе, Син Майкл не привык слышать подобные ответы из женских уст.

— Если коротко, то да.

Когда она проходила мимо, Син Майкл схватил ее за руку, но почувствовав, что Виктория встревоженно напряглась и приготовилась дать отпор, отпустил ее. И тут же, не позволив Виктории сказать ни слова, заговорил сам.

— Ну а как быть с лодкой, куда вы поместились с моим кузеном? — сказал он, напомнив ей ее собственные слова.

Он изводил Викторию и наслаждался этим.

Син Майкл поднялся, на секунду взглянул на нее сверху вниз, а потом повернулся, чтобы взять нечто с письменного стола Хантера.

Это была фотография.

Виктория почувствовала, что душа ее ушла в пятки. Может быть, он собирается сказать ей, кто эта красавица? Эта таинственная девушка, портрет которой занимал столь почетное место среди других предметов…

Какое-то мгновение Син Майкл изучал обрамленное локонами ангельское лицо, а затем снова посмотрел на нее.

— Не будьте дурой, Виктория.

— Вы, по-видимому, чем-то озабочены, — заметил Хантер, посмотрев на Викторию поверх спущенных на нос очков.