— За Москву будем драться упорно, ожесточенно, до последней капли крови, — решительно заявил вожак московских большевиков. — Планы гитлеровцев мы должны сорвать во что бы то ни стало… Каждый из нас, на каком бы посту он ни стоял, какую бы работу ни выполнял, пусть будет бойцом армии, отстаивающей Москву от фашистских захватчиков…

Говорил оратор спокойным голосом, желая тем самым внушить слушателям уверенность, стремясь преодолеть естественную в тех условиях тревогу и даже панику.

И, может быть, самое красноречивое подтверждение этих слов — все станции метро были открыты и беспрепятственно принимали москвичей, ищущих ночного пристанища. Днем 16 октября на некоторых станциях (в частности, на "Динамо") успели демонтировать эскалаторы, но в 23.00 демонтаж прекратили, а на следующий день, 17 октября, и на этом радиусе восстановили нормальное движение.

В те тревожные дни последовало еще одно ошибочное распоряжение, но его исправить уже нельзя было. Поступил приказ: обрушить мачту радиостанции имени Коминтерна, хотя реально ей ничто не угрожало. Радиомачта высилась в Ногинске, в пятидесяти километрах восточнее Москвы. Туда направили монтажников-верхолазов, в их числе Прохора Игнатьевича Тарунтаева. Он выполнял приказ недоумевая, скрепя сердце:

— Вместо нас надо было послать двух дежурных саперов. В последней крайности подорвали бы мачту…

Крупные заводы Москвы значились на штурманских картах налетчиков, как важные цели.

На московский автозавод 23 июля сбросили 567 зажигательных бомб, 7 августа — 435.

На уже эвакуированный завод "Динамо" сбросили фугасные бомбы и 275 зажигательных. Пристальным вниманием пользовался у бомбометателей и завод "Шарикоподшипник". На его территорию упало 150 зажигательных и серия фугасных бомб. А ведь на "Шарик" поступали заказы сверхсрочные. Подшипник с маркой "1-ГПЗ"! Без него не взлетит самолет, не помчится в атаку танк, не произведет залп "катюша"…

Обезлюдели, притихли цехи заводов-богатырей "Красный пролетарий", "Калибр", имени Орджоникидзе, Москабель, "Фрезер", "Станколит" и других заводов, перебазированных на восток.

Но не долго опустевшие цехи оставались бездеятельными. Цехи этих и многих других заводов вновь быстро заполнил многоголосый рабочий гул. К знакомым заводским проходным шли пожилые рабочие, пенсионеры, а также фабзавучники. Быстро выяснилось, что в специалистах есть острая нужда. С каждым днем всё больше в цехах оказывалось женщин, готовых делать трудную мужскую работу.

Все понимали, что не скоро их завод, уехавший от родных труб и задымленных стен, доберется до нового места жительства, обживется и сможет давать продукцию.

Многим заводам, оставленным в Москве, несложно было наладить производство противотанковых "ежей", колючей проволоки, спирали "бруно", лопат, ломов, бронированных колпаков для пулеметов, котлов для полевых кухонь и всякого рода армейского ширпотреба, саперного инструмента, предметов солдатского быта: котелков, ведер, термосов, жестяных чайников.

Но помощь столицы в вооружении своих защитников не могла ограничиться столь несложными техническими задачами. Армии в дни тяжелых оборонительных боев нужна всесторонняя помощь. Надо было решительно и смело менять профили десятков, сотен предприятий! Богатейшие производственные резервы были вскрыты и пущены в ход рабочей инициативой.

Авиазаводы возвращали в цехах-ангарах к жизни самолеты, израненные в боях. Более тысячи самолетов вернулись в небо той осенью и зимой.

Одиннадцать московских заводов (среди них "Серп и молот", станкозавод имени Орджоникидзе, "Динамо") занялись ремонтом танков и бронемашин. Удалось наладить и производство легких танков.

Патриотический порыв объединил организаторские таланты наркомов оборонной промышленности, энтузиазм партийных работников, ученых, выдающихся конструкторов, изобретателей, творческую мысль профессоров слесарного и лекального дела.

Одаренность умельцев, техническое остроумие и творческая фантазия крупных специалистов спаялись, чтобы превратить город в кузницу оружия.

Секретарь ЦК и МК партии А. С. Щербаков напоминал: "Производство минометов, пистолетов-пулеметов Шпагина и противотанковых ружей — это не только дело хозяйственных руководителей. Это дело всей нашей партийной организации и особенно парторганизаций заводов и райкомов партии. Контроль за выполнением графика ежедневно должны проводить и секретари райкомов и секретари городского комитета… Здесь требуется боевая, напряженная работа".

Огромную роль сыграло широкое кооперирование заводов и различных мелких предприятий. Генеральная проблема предусматривала неотложную передачу с одних предприятий на другие, из одних цехов в другие особо нужных станков: токарных, строгальных, револьверных, сверлильных, а также всевозможных штампов, прессов, молотов, электромоторов, сварочных аппаратов. Отличное оборудование, не подлежавшее эвакуации, было иногда обречено на вынужденное безделье, оставаясь вполне работоспособным. Сотни заводов и фабрик решительно и смело меняли свои репутации и с каждым днем обнаруживали новые драгоценные умения и способности.

Дело не ограничилось производством разного рода военно-инженерного имущества и снаряжения. Удивительную метаморфозу претерпел перечень изделий, выпускаемых местной промышленностью. Уже в первые месяцы войны 59 ее комбинатов и 375 артелей промкооперации перешли на выпуск боеприпасов и вооружения. На маленьких, казалось бы, сугубо "штатских" фабриках и в артелях точили и снаряжали мины и снаряды, мастерили стрелковое оружие.

Далеко за полночь не смыкал глаз работящий, трудолюбивый город. Под крышами заводоуправлений, цехов, в парткомах, в конструкторских бюро, в кабинетах директоров, где-нибудь в комнате главного технолога или главного механика, в конторках начальников цехов обсуждались и рождались смелые, дельные проекты и планы.

На заводе "Каучук" вместо покрышек, шин, галош, детских игрушек делали аэростаты воздушного заграждения; "Каучуку" помогала фабрика "Красная роза". На 2-м часовом заводе и в различных артелях вместо булавок, скрепок, шпилек, заколок для волос делали взрыватели к минам.

На заводе фруктовых вод и на пивоваренном заводе имени Бадаева бутылки наполняли горючей смесью КС; достаточно разбить бутылку, и жидкость воспламенялась.

Протезный завод имени Семашко выпускал миноискатели.

Завод "Спортинвентарь" — спаренные лыжи для пулеметов.

Кроватная фабрика — колючую проволоку и корпуса для полковых мин.

Кондитерская фабрика "Рот-фронт" — пшенный и гречневый концентраты.

Фабрика пуговиц — запалы к гранатам. Цех, где делали угольники для чемоданов, — детали противотанковых гранат, рукоятки для них. Цех металлической галантереи — кинжальные штыки, ножны для них, замки и рукоятки.

Мастерская "Металлоштамп" — каски вместо кухонной посуды.

Кондитерская фабрика — цветные дымовые шашки, которыми летчики обозначали свой передний край.

Артель "Кооплаборхирургия" — ранцевые огнеметы.

Фабрика стеклянных бус, елочных украшений и детских игрушек (прежде самыми воинственными игрушками были оловянные солдатики и пробковые пистолеты) — запалы к ручной гранате Ф-1 и цветные сигнальные ракеты…

Удивительную предприимчивость проявили инженеры, техники и рабочие как эвакуированных из Москвы крупных заводов, так и местной промышленности.

По существу, весь рабочий класс жил на казарменном положении; многие неделями не уходили из цехов. Не оставляли станков, прессов, вагранок и в часы воздушной тревоги.

Честь и слава рабочему классу Москвы, который с такой непреклонной стойкостью в дни самых тяжелых испытаний Отечества до конца выполнил свой патриотический долг!