Из архивных материалов ясно, что диверсия была весьма значительна, намного крупнее, нежели устно доложил о ней Илья Кузин.

"По дорогам к Москве беспрерывно шли немецкие колонны автомашин и танков. Боевая разведка установила, что между селениями Грибаново — Свистуново немцы на поляне, около лесной сторожки, организовали перевалочный склад боеприпасов и горючего, который охранялся автоматчиками.

22 ноября на уничтожение склада послали группу подрывников: Кузин, Кауфман, Аверьянов и Потапов. Группа в белых халатах, используя ненастную погоду и темноту, в 7 часов вечера вплотную подошла к складу, изучила движение часовых, расположение склада и путь своего отхода. После этого было решено: взорвать склад, используя поджог, часовых не трогать.

Находившиеся в засаде Кауфман, Аверьянов и волоколамский стажер Потапов прикрывали действия Кузина, держа на мушке часовых.

Кузин, вскрыв два бачка с бензином, облил имущество склада. К одному из бачков прикрепил бикфордов шнур, отвел его на пять — десять метров и после отхода товарищей поджег. Раздался сильный взрыв, начался пожар. Двое часовых, находившихся у склада, силою взрыва были убиты. Взрывной волной Кузину оторвало ремень от револьвера и лямки вещевого мешка; сам он упал в снег. Никто из группы не пострадал. Взрывы и пожар на складе продолжались в течение пяти часов. Это вызвало сильное беспокойство среди немецкого командования. Фашисты начали розыски партизан в окрестных селениях.

Всего при взрыве и пожаре было уничтожено: патронов винтовочных — 350 тысяч, авиабомб — 100, орудийных снарядов — 300, автопокрышек с камерами — 100, бензина в бочках — 5 тонн, ящиков с ручными гранатами — 30. Кроме того, сгорел находившийся здесь прицеп от автомашины с грузом; опознать груз не удалось".

В подпольном окружкоме решили одного из прибывших подрывников, Илью Кузина, оставить в отряде у Тагунова, а Костю Кауфмана направить в Лотошинский отряд Грачева. Принесенные Кузиным и Кауфманом взрывчатку, шнур разделили поровну на два отряда.

Кузин проводил Костю до леоной дороги, они дружески распрощались. Не предполагали, что никогда больше не увидятся: в один из последних дней ноября, закладывая мину на дороге, от случайного взрыва погибли Костя Кауфман и политрук истребительного отряда Т. Н. Дрнндрожик, белорусский чекист.

Запись в журнале боевых действий, который вел М. П. Щербаков, заместитель секретаря Северо-Западного подпольного окружкома ВКП(б):

"Окрыленный первым успехом отряд Тагунова за 10 дней ноября уничтожил на дорогах 9 автомашин с грузом, 2 автомашины с немецкими солдатами, 2 штабные машины, автомашину с орудием, вывел из строя тягач, порвал связь и истребил до 100 солдат и офицеров… Комиссар отметил, что подрывник Кузин стал примером бесстрашия для всех бойцов отряда Тагунова. В отряде создали ударную комсомольскую группу подрывников из пяти комсомольцев во главе с Ильей Кузиным. В составе группы ученики средних школ Володя Беденко, два брата Бриллиантовы и Женя Жучкин. Ударную группу юных партизан называли гвардейской, ее посылали на особо сложные операции".

Запись в журнале 14 декабря:

"Немцы спешно отступали после разгрома их армий под Москвой. Колонны автомашин и танков двигались с фронта. Не хватало бензина. Из-за отсутствия горючего немцы бросали автомашины на дороге. Боевой группе партизан в составе 8 человек под руководством подрывника Кузина была поставлена задача: не пропустить ни одной немецкой цистерны с бензином, уничтожать их по дороге к фронту. Группа, получив боевое задание, двинулась к дороге Лотошино — Высоковская, к селению Грибанове. Ту дорогу немцы хвастливо именовали магистраль "Берлин — Москва", самый удобный путь на Высоковскую и Калинин.

Устроив засаду метрах в пятнадцати от дороги, группа вела наблюдение. На фронт уже проехало 17 грузовых машин, но цистерны все не появлялись; пять часов ожидали их партизаны. И только поздно ночью головной пост подал сигнал о движении колонны цистерн.

На дороге, в заранее подготовленные ямки, спешно заложили в шахматном порядке шесть противотанковых мин. Одна за другой следовали три восьмитонные цистерны. Первая машина наскочила на мину, взорвалась и загорелась. Вторая, пытаясь обойти ее, свернула в сторону — мина, взрыв! Третья не успела затормозить, наскочила на вторую машину и тоже взорвалась. Все три автоцистерны горели. Столб огня поднялся к небу, освещая округу, как днем.

У противника поднялась тревога. К месту взрыва и пожара со стороны Грибанова мчалась грузовая машина с пехотой, которая, в свою очередь, наехала на мину — взрыв! С другой стороны осторожно подошли еще автомашины и автобусы с пехотой и автоматчиками. Целые сутки немцы бешено обстреливали лес из пулеметов и автоматов, несколько дней держали усиленные засады на этом участке"…

Илья Кузин был дерзок, удачлив и в самые рискованные моменты: однажды он прыгнул на подножку немецкой штабной машины, из нагана в упор застрелил водителя и в перестрелке на шоссе убил еще четверых фашистов.

Комиссар Волоколамского отряда написал о Кузине: "Вот человек, которого можно считать настоящим героем, какая силища в нем! Кинофильм можно о таком показывать, и, знаете, десять раз будут смотреть. В нем — дух орла!"

Дерзкая смелость Кузина опиралась на тонкую тактику диверсанта — умел запутать следы своей группы, перехитрить противника. Талантливый минер: вперемежку с обычными снаряжал мины, говоря по-саперному, "с элементами неизвлекаемости". У фашистов было немало жертв при разминировании "сюрпризов" Кузина.

На партийном собрании отряда единогласно приняли в партию одновременно комсомольца Илью Николаевича Кузина и боевого командира, бывшего учителя, Бориса Васильевича Тагунова.

Их пригласили в Москву на встречу с комсомольским активом 27 февраля 1942 года.

Герой Советского Союза Илья Кузин держался скромно и был немногословен:

— Как и вы, я работал на производстве, водил пароходы по Москве-реке, вы, наверное, меня часто видели. Началась война, я не мог оставаться спокойно на прежней работе. В армию меня не взяли, сказали "не годен". Пошел в другую армию, в леса. Послали в Волоколамский район, в отряде был командиром группы. Группа небольшая, подобрал себе сам, семь человек, молодежь 24-го года, учащиеся школ. Были и милиционеры, люди храбрые. Они не только могут тут на посту стоять.

В отряде я хозяйственными вопросами не занимался, занимался только боевыми операциями. Отдыхал и — снова на операции. Ходил километров за 70 на дорогу, где было большое движение. Тут никакой излишней смелости нет, просто я знал, что это необходимо в настоящее время… Никакого милосердия! Каждый из нас хорошо это чувствовал…

Чтобы все вам рассказать, надо много времени. Вся моя группа награждена орденами и медалями. Сейчас группа восстанавливает Волоколамск, и я вместе с ними. Но если придется, снова уйду в лес. Я уже получил кое-какую практику, драться будем, пожалуй, еще лучше… Все, товарищи.

Илью Николаевича Кузина избрали секретарем Волоколамского райкома комсомола, позже перешел на партийную и хозяйственную работу. Но здоровье его в военные годы было сильно подорвано, и он умер в 1960 году.

На четвертый день войны станция метро "Кировская" была закрыта для пассажиров. Пришел приказ: "В 4 часа 30 минут утра 27 июня 1941 года выходной светофор № 65 выключить из действия и закрестить".

Подготовка Генштаба к работе под землей оказалась весьма предусмотрительной. От первых бомбардировок нас отделяло около месяца, а в конце лета и осенью (налеты люфтваффе зачастили.

"Бомбежки Москвы усилились, — вспоминал генерал армии С. М. Штеменко. — Воздушные тревоги объявлялись почти каждую ночь. Иногда бомбы падали недалеко от Генштаба. Оборудованное в подвале бомбоубежище теперь приходилось использовать и для работы, а оно оказалось совершенно не приспособленным к этому.