В тот день, когда в воспаленном мозгу фюрера возникла эта бредовая идея, на станции Бородино выгружались головные эшелоны 32-й стрелковой дивизии полковника Полосухина.
Много времени спустя Лукину стало известно о словах Сталина, сказанных им одному советскому военачальнику: "Передайте спасибо Лукину, он помог нам тогда выиграть время и подтянуть сибирские дивизии"…
"Седьмого октября, сдав командование начальнику штаба Ленинградского фронта генералу Хозину, я вылетел в Москву… — читаем в воспоминаниях маршала Жукова. — Прилетел уже вечером и сразу же направился на квартиру к Сталину в Кремле. Сталин болел гриппом, но работал. Поздоровавшись кивком головы, он предложил посмотреть на карту и сказал:
"Вот, смотрите, какая сложилась обстановка на Западном направлении. Не могу, — говорит, — добиться ясного доклада, что происходит сейчас. Где противник? Где наши войска? И если вы можете, поезжайте немедленно в штаб Западного фронта, разберитесь там с обстановкой и позвоните мне в любое время суток, я буду ждать…"
На Западном направлении сложилась крайне опасная обстановка. Все пути на Москву, по существу, были открыты, лишь на можайской линии находились наши небольшие части, но они, естественно, не могли остановить противника. Единственно… выигрышное положение… немцы… все их главные силы скованы действиями наших окруженных частей, западнее, юго-западнее Вязьмы"…
В дни упорных боев в вяземском котле удалось выиграть время для организации обороны на можайском рубеже, сюда срочно подтягивались силы.
— Была ли уверенность у нас, у штаба фронта, что мы удержим эту линию обороны и сумеем остановить противника на можайском рубеже? Должен прямо сказать, — ответил после войны Г. К. Жуков на вопрос Константина Симонова, — полной уверенности у нас, конечно, не было.
Москва еще не знала, на каком рубеже она остановит врага. Но, используя каждый день, выигранный в боях, каждый час, Москва готовила оборону на всех рубежах, вплоть до рубежа Садового кольца.
Генерал армии Жуков вступил в командование Западным фронтом 10 октября в 18.00. Он делал все от него зависящее, чтобы стабилизировать линию фронта и если не остановить, то замедлить продвижение фашистской железной машины на восток.
Дача Старчака
Генерал-лейтенант И. Лисов, кандидат исторических наук, мастер спорта, рассказал:
— Свой тысячный прыжок с парашютом (по тем временам это был спортивный подвиг) капитан Иван Григорьевич Старчак, начальник парашютно-десантной службы Белорусского военного округа, совершил 21 июня 1941 года. Уже перед самой землей сильным порывом ветра его вынесло за кромку аэродрома. В результате — тяжелая травма. Хирург окружного госпиталя обещал выписать капитана через месяц-полтора.
А назавтра началась война. Она застала Старчака на госпитальной койке. Фашисты бомбили Минск. Ночью от пожаров было светло как днем. В одну из таких ночей госпиталь эвакуировали…
Старчак нашел штаб… Спрятав костыли, прихрамывая, он бодро представился старшему и получил назначение — начальник парашютно-десантной службы Западного фронта. В те дни под Юхновом создавалась специальная база — "дача Старчака", как условно стали её называть. Сюда направлялись бывшие воспитанники капитана — десантники, спортсмены-парашютисты, молодые парни с путевками ЦК ВЛКСМ…
За июль, август и сентябрь капитан Стар-чак выполнил тридцать полетов во вражеский тыл, сопровождая десантников — разведчиков и радистов. Утром четвертого октября, вернувшись из очередного полета, капитан узнал, что авиационный полк, который обеспечивал их подготовку и проведение операций, срочно перебазировался на другой аэродром. Из Юхнова уходили жители…
Старчак мог, конечно, приказать отряду отправиться на новую базу авиаполка, никто бы его не осудил. Но враг стремился к Медыни, Малоярославцу, Подольску — на Москву! Дорога к столице открыта, наших войск поблизости нет.
И коммунист Старчак принял решение. Указав на сорванный с километрового столба лист жести с цифрой "205", он обратился к десантникам:
— Это расстояние до Москвы. Сегодня мы — передовой отряд Красной Армии на этом направлении. И защищать Москву будем здесь, на восточном берегу Угры.
На рассвете 5 октября десантники вступили в бой. Из-за поворота дороги появились гитлеровские мотоциклисты в сопровождении бронемашин, затем подошли два танка и машины с пехотой. Парашютисты подпустили их к самому берегу и, открыв ураганный огонь, заставили отступить… Используя передышку, ночью десантники глубже зарылись в землю, минировали берега реки, обочины дороги за мостом.
Ровно в 14.00 следующего дня на отряд обрушился шквал артиллерийского и минометного огня. Казалось, ничего живого не осталось на "десантном пятачке", но когда вражеская пехота при поддержке танков подымалась в атаку, ее встречал сильный, организованный огонь. И все повторялось снова…
Десантники продолжали вести тяжелые бои. Они не уходили от Варшавского шоссе, постоянно меняли позиции, били по врагу с флангов, совершали дерзкие, ночные налеты. На четвертый день к ним присоединился отряд подольских курсантов…
Маршал Г. К. Жуков, отмечая разумную инициативу, проявленную капитаном И. Старчаком, и оценивая боевую работу его отряда, поддержанного курсантами подольских военных училищ под командованием старшего лейтенанта Л. Мамчика и капитана Я. Россикова, писал:
"В результате пятидневных ожесточенных боев не многие остались в живых, но своим героическим самопожертвованием они сорвали план быстрого захвата Малоярославца и помогли нашим войскам выиграть необходимое время для организации обороны на подступах к Москве"…
На юго-западной окраине Юхнова у развилки шоссейной дороги стоит монумент в честь освободителей города от немецко-фашистских захватчиков. Это и в память героев-парашютистов, стоявших насмерть у отметки "205" на Варшавском шоссе. Ныне одна из улиц города называется Десантной. Заслуженный мастер спорта полковник в отставке Иван Григорьевич Старчак стал почетным гражданином города Юхнова.
"Заступили мы на пост 4 октября на 205-м километре, — вспоминал Старчак, — а сменились 9 октября на 180-м километре от Москвы… Уже после войны мне удалось познакомиться с архивным документом, в котором были строки и о нашем отряде. Вот они:
"В октябре 1941 года под Юхновом 430 человек, отобранных из батальона для подготовки десантников, под командованием майора Старчака в течение четырех дней сдерживали наступление немецких войск, рвавшихся к Москве. Из состава отряда погиб 401 человек. Но отряд не отступил и дал возможность подтянуть резервы и остановить врага".
Далее говорилось, что уцелевшие двадцать девять человек представлены к ордену Красного Знамени. Тут я должен внести некоторые уточнения. Да, в день составления политдонесений нас действительно было всего двадцать девять человек. Однако позже в отряд пришли еще около тридцати бойцов из числа тех, кого мы считали погибшими или пропавшими без вести. И продвижение противника мы задержали не на четыре, а на пять дней".
По мнению члена Военного совета Московской зоны обороны К. Ф. Телегина, "самым опасным моментом в боях за Москву были дни 5 и 6 октября, когда немецкие части двинулись на Юхнов и Малоярославец".
После девяти месяцев госпиталя Иван Григорьевич Старчак в середине июля 1942 года вновь поднялся в воздух и совершил свой 1045-й прыжок с парашютом.
Храбрый командир был дважды награжден орденами Ленина и орденами Красного Знамени, орденами Отечественной войны I степени, Красной Звезды и медалью "Партизану Отечественной войны" I степени.
Тревожный звонок
5 октября в десятом часу утра генерала К. Ф. Телегина насторожил звонок из Малярославецкого укрепленного района. Дежурный сообщал, что по дороге к Юхнову отступают беженцы и воинские обозы, противник непрерывно бомбит. Однако никаких сигналов от постов наблюдения не было. Облет зоны разведчиками в 8 утра также новостей не принес. Может быть, тревожные события произошли в последние полтора часа? Генерал Телегин приказал повторно направить самолеты для разведки.
