22 ноября генерал Гальдер записал в дневнике:

"Фельдмаршал фон Бок лично руководит ходом сражения под Москвой с передового командного пункта. Его неслыханная энергия гонит войска вперед".

"Не помню точно какого числа это было… — вспоминает маршал Жуков, — мне позвонил И. В. Сталин и спросил:

— Вы уверены, что мы удержим Москву? Я спрашиваю вас это с болью в душе. Говорите честно, как коммунист.

— Москву, безусловно, удержим. Но нужно еще не менее двух армий и хотя бы двести танков.

— Это неплохо, что у вас такая уверенность. Позвоните в Генштаб и договоритесь, куда сосредоточить две резервные армии, которые вы просите. Они будут готовы в конце ноября. Танков пока дать не сможем".

Сирена воздушной тревоги прозвучала в Москве сто сорок один раз. Но налетов было больше; не обо всех одиночных самолетах или мелких группах оповещались жители.

С приближением линии фронта придвинулись и аэродромы, откуда стартовали налетчики, сокращалось время, потребное для того, чтобы достичь черты города. Борис Полевой писал в "Правде": "Их летчики, едва поднявшись с аэродромов, оказывались над Москвой".

Урон, наносимый налетами "втихомолку", без предупредительной сирены, бывал, однако, весьма чувствительным, и поэтому противовоздушная оборона по-прежнему оставалась начеку.

С началом операции "Тайфун" нападения с воздуха участились. В октябре совершили 31 налет, из двух тысяч бомбардировщиков прорвались 72. В воздушных боях и зенитным огнем маши сбили 278 самолетов. В двадцатых числах октября в районе Москвы держалась густая облачность, и все-таки ожесточенные налеты бывали и днем и ночью.

27 октября шестерка истребителей под командованием Героя Советского Союза Виктора Талалихина вылетела на прикрытие наших войск в районе деревни Каменка, на берегу Нары (85 км западнее Москвы). При подходе к немецкому аэродрому Талалихин сбил еще один "Мессершмитт-109", но пулеметные очереди из другого самолета, прятавшегося в облаках, ударили по ведущему. Талалихин был смертельно ранен в голову, черный столб дыма отметил место падения его самолета.

28 октября воздушная тревога объявлялась четырежды. Зенитчики вели такой интенсивный огонь, что стволы орудий приходилось обматывать мокрыми тряпками.

Немало дымящихся черных обугленных следов оставили налеты 30 октября в разных районах города: флигель Курского вокзала, Фрунзенская набережная, Петровка, улица Горького, Старо-Конюшенный переулок, улица Дзержинского, Мерзляковский переулок, кинотеатр "Художественный" и другие объекты и адреса.

В канун Октябрьского праздника 6 ноября фашисты пытались испортить москвичам праздник и расплатились за это сбитыми самолетами. 7 ноября ни одна бомба не была сброшена на столицу.

В ноябре совершен 41 налет, прорвалось 28 самолетов. 12 ноября крупная бомба попала в здание МК В КП (б) на Старой площади. Мощным взрывом часть здания оказалась разрушенной. Налет произошел во время совещания, доклад делал генерал Артемьев. Сильную контузию получил секретарь ЦК и МК партии А. С. Щербаков. Сквозь пламя и дым пожарные в кислородных масках выносили раненых, спасатели работали с 17 часов вечера до 3–4 часов утра.

Массированный налет состоялся 14 ноября, перед решительным наступлением немцев. Более 120 бомбардировщиков и истребителей прорывались к центру города. Для отпора противнику поднялось 250 истребителей. Ожесточенные воздушные бои шли над треугольником Красногорск — Центральный аэродром — Кунцево. За день сбили 43 самолета.

После этого противник отказался от дневных налетов.

Наши летчики базировались не только в Подмосковье, но и на Центральном, Тушинском аэродромах.

Поздней осенью подбитый фашистами штурмовик Григория Светличного не мог дотянуть до своей посадочной полосы. Но, умело маневрируя, летчик сумел избежать катастрофы. Он направил самолет в сторону Белорусского вокзала и приземлился в конце улицы Горького, не причинив никому вреда, не повредив ни одного дерева, ни одного дома. Легко представить себе удивление редких в тот час прохожих, увидевших, как ИЛ-2 садится на мостовую.

Уже в ту пору на боевом счету летчика было несколько вражеских самолетов и десять танков[4].

17 ноября тяжелая бомба разорвалась на станции Лосиноостровская, где под путепроводом на соседних путях стояли составы с боеприпасами, горючим и эшелон с тяжелоранеными. Три пожарные команды (22-я, 35-я и Бабушкинская), железнодорожники, отряды МПВО десять часов боролись с огнем, спасали раненых, отцепляли горящие, стреляющие вагоны. А затем героическими усилиями в кратчайший срок восстановили железнодорожные пути, связывающие Москву с восточными областями страны.

Каждая схватка с огнем вооружала отряды самозащиты и батальоны ПВО строжайшей дисциплиной, умением пробиваться в бомбоубежища сквозь завалы, спасать погорельцев, быстрее локализовать пожары, тушить зажигалки. У немцев появились и зажигательные бомбы с гремучей ртутью, вызывающей при горении вторичный взрыв.

Полковник в отставке Ю. Ю. Каммерер, один из руководителей штаба МПВО Москвы в годы войны, рассказывает о маскировке города. Необходимо было ввести в заблуждение штурманов с "юнкерсов" и "хейнкелей", сбить их с толку несоответствием между врученной им картой Москвы и тем, что они увидят…

— Работа эта проводилась с широким размахом по единому замыслу. Возглавляли ее ведущие архитекторы, опытные градостроители К. С. Алабян, В. С. Андреев, Н. Я. Колли, И. И. Ловейко, М. В. Посохин и многие другие под общим руководством архитектора города, позднее Героя Социалистического Труда, Д. Н. Чечулина. В считанные дни Москва неузнаваемо преобразилась. Некоторые широкие улицы и площади "заселили" домами и, не жалея краски, щедро "озеленили". На Садовом кольце, прямо на асфальте, как в далеком прошлом, когда кольцо действительно было садовым, снова раскинулись "кроны деревьев". Там же среди зелени проглядывали разноцветные "крыши". Плотно застроили Красную площадь и другие. Крыши цехов крупных предприятий тоже превратились в дома, преимущественно малоэтажной застройки, характерной для того времени…

Среди главных целей были Кремль и здание МОГЭС — важный в то время источник энергоснабжения города. Основными ориентирами для них были излучины Москвы-реки, Стрелка, Обводной канал. По замыслу маскировщиков, Обводной канал строители за одну ночь замаскировали под улицу старого Замоскворечья, МОГЭС надстроили фанерным этажом, и вот уже новый "жилой" дом набережной не выделяется в массе окружающих строений…

Как убедиться в том, что город хорошо замаскирован? Для этого нужно осмотреть его сверху. Председатель Моссовета Пронин и генерал Журавлев совершили на высоте полутора километров два контрольных облета — днем и ночью.

Ко времени массированных налетов задача обеспечить население столицы убежищами была в основном решена. В городе подготовили 1029 газоубежищ, 6215 бомбоубежищ, не считая линий метрополитена. В защитных помещениях могли разместиться 1366 тысяч человек — практически все оставшееся после эвакуации население столицы.

Возникли сложности в детских садах и яслях.

И не потому, что убежищ не хватало. Трудность была и в другом: перенести за считанные минуты после объявления воздушной тревоги 100–120 детишек в укрытие, а располагалось оно чаще всего в соседнем доме, дежурили всего три-четыре няни.

Выход нашли, закрепив за детскими учреждениями бойцов из батальонов МПВО. По сигналу они прибывали к подшефным, одевали малышей и переносили их в убежища. Так же эвакуировали больных и раненых, находившихся в госпиталях…

Да, Москва осталась единственной европейской столицей, которой гитлеровские люфтваффе не смогли нанести большого ущерба. Но фашистские летчики, которым удавалось пробить брешь в зенитном заслоне, сбросили в дни войны бомбы на Большой театр и разрушили здание Театра имени Евг. Вахтангова на Арбате; Москворецкого исполкома и райкома партии; Всесоюзной книжной палаты на улице Чайковского. Тяжелая фугасная бомба пробила перекрытия здания редакции "Московская правда" в Потаповском переулке.