«Свою кончаю Литургию…» Свою кончаю Литургию Не красоте земного плена: Пускай поют её другие, — Страшна мне Господу измена. В моей душе иные зёрна. — Они дадут иные всходы… О, как мне жить теперь просторно! О, как смешны былые годы! Весь Божий мир — моя обитель, Звени моя в ней Литургия: Прими её, Христос-Спаситель! Люби её, моя Россия! I. «Как не берег первосвященник…» Как не берег первосвященник За подвиг службы алтарю Людских даров, их лгущих денег, Так я молюсь, так я творю. Поят наградой тяготится, И дар земной его стыдит: Он не наемник, не блудница, — С ним Бог по-Божьи говорит… Но если так любим он вами, Что вы умеете гореть, То чтить должны его вы знамя И с ним страдать, и умереть. Другой любви ему не надо, Но всё равно: он будет ваш… Поэт! лишь Бог — твоя отрада: Всё остальное — злой мираж! II. «Порвал я страсти знойной путы…» Порвал я страсти знойной путы И цепь страданий расковал; Сгорели алые минуты, Исчезли мрак и холод скал. Я — вечный путник, я — прохожий, Я — рыцарь Господа-Христа: Во мне теперь лишь голос Божий, Молчит земная суета. Ни пир, ни думы кабинета! Ни жар любви, ни черный скит! Ни нежных слов, ни пистолета! — Весь мир был мною пережит… Изведал все земные чары, Путём греха я к небу шёл, Смиренно принял все удары И бросил призрачный престол. Обман любви был так коварен, И слаще я не знал отрав: За всё я Богу благодарен, — Его великий Суд был прав. Впитал я всей земли пороки: Хулил, дерзал, над всем смеясь; Себя готовил я в пророки, Роняя крест и душу в грязь… Теперь погас последний морок, — Земля и небо тут во мне: Весь мир теперь до боли дорог, С людьми я, как наедине. Иду… иду… легко, без шума, В пустыне больше не кружа: Зовёт меня благая дума И светлой Вечности межа!.. О, вейся, вольная дорога Меж гор, лесов в потоке дней: Слуга я родины и Бога, Сын верный Матери своей! А если ты, меня ревнуя, Придешь ко мне когда-нибудь, Тебе свой посох протяну я И покажу на крест и путь! III. «Итак, поэт достиг предела!..» Итак, поэт достиг предела! Любовью сердце утоля, Оставлю здесь я томик белый Тебе, о, милая Земля… Как ты, душа моя блуждала. Прожив два раза жизнь свою, Па небе песни те слыхала, Что здесь теперь тебе пою. Всё просто в них, как взор ребёнка; Любя тоски своей прибой, Скорбел в тиши, смеясь не звонко, Грешил без злобы, но с мольбой. Они влекут в миры иные. Они навеки сети рвут: Не знаю сам себе цены я, Но верю только в Божий Суд. Когда мне будет сладко сниться В могиле нежной тихий сон, Мои лазурные страницы Полюбит мир, поймёт их он. Храня мечты моей обломок, Впивая солнечную пыль, О, верь, тоскующий потомок В мою немеркнущую быль… Тоскливо жил у дней в плену я, Пришла любовь: созрел мой плод… Кто видит Бога, скорбь минуя, Тот белый томик мой поймёт. От этих песен никуда я, Мой друг безвестный, не уйду, Хотя бы жил в долинах Рая, Хотя бы мучился в аду. Когда ко мне твой взор угрюмый В мою обитель долетит; Когда затмится скорбной думой Младой огонь твоих ланит, — Я брошу свет и радость Рая, Покину властно жуткий ад И боль Бессмертья познавая, К тебе приду, сестра иль брат! — Konigstein im Taunus, 1923 г. День Св. Иоанна Златоустого. MCMVII — MCMXXIII Cum Deo! СТИХОТВОРЕНИЯ РАЗНЫХ ЛЕТ «Лампа под зеленым абажуром…» Лампа под зеленым абажуром; Библия, — раскрыт Екклезиаст; Часики с подклеенным амуром. — Прошлого могила не отдаст? Призраки бездушные без плоти; Пес уныло дремлет на ковре; Строки о забвеньи на блокноте. — Прошлое вернется на заре? Пальма никнет серая горбато; Мебели потрескавшейся вздох. — Разве сил, растраченных когда-то, Так и не заметит гордый Бог? Память ищет правды в знаках стертых. Тленное раздумие откинь: Чаю воскресения из мертвых, Жизни в веке будущем… Аминь! |
