«Лишь инок бледный знает страсть…» Лишь инок бледный знает страсть, — Она змеится в снах усталых, Как ада пламенного власть В лукавой Вечности провалах. Над бездной виснет монастырь, Но чёрный инок будет светел: Молчит небес немая ширь, Но знойный грех ему ответил. Пускай нарушен строгий пост, И гибнет мучеником тело: Душа не хочет больше звёзд, И для земли она говела. Пускай оставила Христа И жадно рвётся к Афродите: Она поймёт, что жизнь пуста И лжёт, как спутанные нити!.. И ясен будет юный взгляд, Который в страсти был безумен, — И вновь у монастырских врат Обнимет инока игумен… «Прикован я, как Прометей…» Прикован я, как Прометей, И коршун злой клюёт мне печень: Надзвёздных я искал путей, А на земле жить было нечем… Распят на древе, как Христос, И вбиты гвозди в руки, в ноги: Я был Мессией! — я принёс Благую весть о новом Боге… Мне Смерть затмила синеву; Но, жизнь отдавши светлой данью, Земную цепь я розорву И вновь воскресну по Писанью! «Сегодня особенный день…» Сегодня особенный день, — Душа моя стала другая: Ещё роковая ступень, И что-то я снова узнаю. Светло мне, — от звёзд, от себя ль А ночью легко так, и снится Прозрачная тихая даль И в ней — голубая зарница. Цветами украсил портрет, И комнатка стала чертогом. Я ласкою чьей-то согрет, — Не ты ли мне послана Богом? Я вижу сияющий перст И прошлого, знаю, не трону; Смиренно целую твой крест И жадно молюсь на икону. Еще одна только ступень И… что ж ты молчишь, дорогая? — Сегодня особенный день: Сегодня я что-то узнаю! «Не по нраву мне немецкий…» Не по нраву мне немецкий Вялый, скучный, серый день, Этот робкий голос детский, Этот край без деревень! Где зелёные овражки, Синий цветик у межи? Даже пыльные букашки В русском поле хороши! А леса, а пруд в тумане, А собаки у ворот, А усталые крестьяне И веселый хоровод? О, как пахнет дикой мятой За дорогою пустырь! А багровые закаты И на горке монастырь? Всё по сердцу, всё красиво В далях нашего села: Даже злющая крапива У завалинок мила! О, как помню перезвоны Белых маленьких церквей… Лучше русские вороны, Чем нерусский соловей!.. Ближе к Богу наше небо, — Там и солнца ярче свет… Горек вкус чужого хлеба. И не мил чужой привет! Где смешные трясогузки И простор — большой… большой, Словом, всё, что только русский Любит пламенной душой!.. Здесь печаль владеет мною. О, тоскливый, скучный вид… Мне по сердцу лишь родное, И по нём душа болит! «Она живёт у тихих лунных скал…» Она живёт у тихих лунных скал, Внимая гуслям — самогудам, И скорбных губ безжизненный кристалл Глядит померкшим изумрудом. Как блёклый лотос — грустная рука, Как мёртвый жемчуг — узкий ноготь: Её души уснувшие века Ничто, ничто не может трогать… «Скучен возраст мой вечерний…» Скучен возраст мой вечерний; Хоть и пламенно молюсь, Но смешней и суеверней День от дня я становлюсь. Вечно в поисках ответа Жадный слух мой, острый взгляд: Сон, гадание, примета Мне о чём-то говорят. День и ночь томят загадки В муках, в пламенном бреду; Но храня вина остатки, Я любви и правды жду… «Всю жизнь — и радость, и печали…» Всю жизнь — и радость, и печали, Весь путь до похоронных дрог Мы сами, милая, избрали, И нас за то карает Бог. Как часто-часто вспоминаю Тот выбор в небе, выбор мой, — И не страшна мне мука злая, И не спешу я в мир иной. Не мог избрать пути другого! Не мне подсчитывать итог: Когда приду на небо снова, Его объявит мне сам Бог… «Давно поверил я приметам…» Давно поверил я приметам. В игре везет таким влюблённым… Сраженье новое с поэтом? — Теперь за столиком зелёным?.. Горды мы: смело переносим Почти с улыбкой горе злое… Va banque! — У вас? конечно, восемь Что у меня? — сейчас открою. Ужель опять вы победили И засмеётесь до упадка? И там, и здесь — везде убили? — Глядите: кажется… девятка. |
