«Спи, мечтатель мой больной!..» Спи, мечтатель мой больной! Всё проходит стороной; Время мчится под откос. Я отвечу на вопрос! В бездну оба кинь весла! Буря парус унесла; Ни луны, ни бледных звёзд, — Лишь кометы жёлтый хвост. Спи, мечтатель мой больной! Всё бессильно перед мной; Думы — злые палата; Сердце глупое, — молчи. Ветер кружит лепестки; Не сильней любовь тоски; У могильного креста — Даль небесная пуста! Спи, мечтатель мой больной! Нет дороги в мир иной; Без надежд и светлых грёз Я отвечу на вопрос! Ночь кошмарна, ночь черна, Но не бойся: я — верна. Всех любить — напрасный труд: Люди — гномы, люди лгут! Спи, мечтатель мой больной! Кратко любят под луной: Кто любила, та ушла, — Я одна не знаю зла. Дьявол тянет канитель; Я качаю колыбель. Дам тебе теперь ответ: Мир — обман, а Бога — нет! Спи, мечтатель мой больной! Путь окончился земной, — Душу мне отдай свою: Смерть я!.. Баюшки-баю… «Бал в китайском балагане…» Бал в китайском балагане. Гости. Музыка. Вино. Всё, как в сказочном тумане. Всё — безумно. Всё — пьяно. Под сверлящий треск там-тама Пляшет грузный мандарин. И фонарь слепит упрямо, И рыдает тамбурин. Скачут серые драконы, Изгибая серый стан. Крики. Хохот. Песни. Стоны. Мрачен только богдыхан. Лик его сокрыт под маской. Это — Дьявол: он царит. Фиолетовою краской Троп фарфоровый залит. Курит опиум. А люди, Преклоняясь перед ним, Разрывая воплем груди, Слёзы спрятали за грим. В тине жуткого колодца Потонуло всё вокруг. Бог не слышит, — не проснется… Бал безумья! Танец мук!.. Всё — без цели. Всё — без Бога. Совесть — к черту! Мир — обман! Всем, всему одна дорога: — К Смерти через балаган… Цыц! — не плакать! — больше пей ты! Мы погибли? — очень рад!.. Руку дай: под хохот флейты Прямо в бездну, — прямо в ад!.. «Я хочу на пречистой Голгофе…»
Я хочу на пречистой Голгофе, Где за призраки умер сам Бог, Пить с ликёром турецкое кофе И жевать апельсинный пирог. Я хочу у Большой Пирамиды, Где бессмертье нашёл фараон, Покупать у разносчика «виды» И мечтать про уютный вагон. Я хочу на печальном погосте, Где в Небесное Царство врата, Поиграть с проходимцами в кости И сигары курить у креста. Я хочу… скажешь ты: поцелуя? — Нет, уж лучше — отравленный нож! Ничего, ничего не хочу я, И меня, я прошу, не тревожь!.. «Я давно в могиле чёрной…» Я давно в могиле чёрной За кладбищенской оградой И не помню жизни вздорной, И желаний мне не надо. Я привыкнул в две недели, И погасла мысль о гнёте. Черви тело жадно съели, — Наконец, не стало плоти! Чьи-то стоны у креста там, И любовь рыдает где-то. Тот, кто прежде был проклятым, Стал теперь простым скелетом… День обманчивый весенний. Гнилью пахнет на погосте. Помню: ложь про Воскресенье, А еще: «Премудрость, прости»… Lise, конечно, умерла ты? Тоже где-то за оградой? И молчит Господь распятый, И желаний мне не надо… О, как всё проходит скоро! Смерть — прелестная девица: Вам понравилась, синьора? — Ах, опять я начал злиться… Вы сияли, как икона, О, царевна-недотрога— Не хочу земного стопа: К черту вас, меня и Бога! «Сердит я даже на Мадонну!..» Сердит я даже на Мадонну! Ликуют дьяволы опять… И вот, взглянувши на икону, Метнулся в страхе к Иисусу: Глядел, глядел на Лик больной… Не стану я молиться трусу! Ушёл и стал к нему спиной… Господь, Вы — лишняя забота! Я с Вами больше незнаком… Вечерню бросив для фокстрота, Монах, — айда в публичный дом «Ночная тьма сурова…» Ночная тьма сурова. Хохочет ураган. И Смерть — за рулевого, И Дьявол — капитан! Я бросил в дар нечистым Святой мой крест за борт: Его поймал со свистом Какой-то — жуткий чорт. Потом швырнул циклону Любимое кольцо И сняв с груди икону, Я плюнул ой в лицо. Луна — светляк двурогий. Всё спит на корабле. Сгорела мысль о Боге, О людях, о земле… Россия… что за слово? Любовь… что за обман? — И Смерть — за рулевого, И Дьявол — капитан!.. |
