Для охраны перекрестков мы, как правило, оставляли танк. Его экипаж постоянно находился внутри машины и вел непрерывное наблюдение. Кроме того, выставлялись наблюдатели из автоматчиков. Насколько это было необходимо, показал такой случай. На Зальбруннерштрассе к перекрестку начал выдвигаться немецкий танк. Он мог нанести удар с тыла по нашим боевым машинам. Стоявший за углом наблюдатель своевременно предупредил об опасности командира танка младшего лейтенанта В. Я. Шакина. Тот немедленно открыл огонь и уничтожил фашистскую машину.

В ходе дальнейших боевых действий мы убедились, что отрыв танков от пехоты, как правило, чреват тяжелыми последствиями. Так, на Гогенцоллерндамм наши автоматчики рассыпались вдоль улицы для прочесывания домов, ослабив наблюдение и охрану танков. Этим воспользовались фаустники. Они подожгли три наши машины. Для предотвращения подобных случаев мы прикрепили к каждому танку по два-три автоматчика. Их знали в лицо командиры экипажей и сами ставили им задачи. Автоматчики вели наблюдение, разведку, указывали цели, были связными, охраняли технику от фаустников, уничтожали врагов, засевших в недосягаемых для танков местах. Из наших автоматчиков мне запомнился энергичный и решительный командир отделения сержант А. В. Барков. За подвиги в берлинских боях он награжден орденом Красного Знамени.

Танкисты вели огонь преимущественно из пушек, так как пулеметный был малоэффективен против фаустников, скрывавшихся за толстыми каменными стенами зданий. Часто приходилось стрелять одновременно и по домам, и по баррикадам, как правило прикрытым минными заграждениями, артиллерией и фаустниками.

Каждый экипаж за день расходовал полтора — два боекомплекта снарядов. Поэтому особенно важно было своевременно снабжать боеприпасами штурмовые группы. Если же не представлялось такой возможности, мы немедленно посылали в распоряжение того или другого командира группы танк из резерва. Таким образом сила огня и скорость продвижения группы сохранялись.

В тех случаях, когда подразделения действовали самостоятельно, в отрыве от главных сил, успех зависел от умелого руководства командиров батальонов, рот, взводов, от их личного мужества и бесстрашия. Это были молодые по возрасту люди, но с немалым боевым опытом. Многие из них воевали с 1941 года, имели по нескольку ранений.

К исходу дня 30 апреля бригада вышла к кварталам, прилегающим к вокзалу Шарлоттенбург. От частей 2-й гвардейской танковой армии нас отделял всего лишь полукилометровый коридор. Однако для его преодоления предстояло сокрушить усиливающееся сопротивление фашистов, которые на оставшейся незначительной территории уплотнили свои ряды.

Праздник 1 мая мы отмечали под орудийный грохот, озаренные пламенем пожаров. Шел бой в районе вокзала Шарлоттенбург. Путь к нему преграждали надолбы и воздвигнутые поперек улиц толстые каменные стены. Мобилизовав остатки сил, враг вел ураганный минометный и артиллерийский огонь. В ответ наши огневые средства крушили его оборону. В окрестных кварталах бушевал неимоверной силы пожар. Дым заволакивал все вокруг. Один из наших танков, вырвавшийся вперед, попал под обстрел вражеских самоходок, дал задний ход и оказался в бассейне посреди площади. Из воды была видна только башня.

Танковый батальон капитана И. Л. Соболева с ротой автоматчиков старшего лейтенанта С. И. Антонова, во взаимодействии со 170-м стрелковым полком, наступал по Вестфалишен-штрассе в направлении вокзала Шарлоттенбург. Преодолевая ожесточенное сопротивление противника, танкисты и стрелки выбивали гитлеровцев из подвалов, снимали с чердаков и крыш домов. Когда экипажи танков младших лейтенантов А. В. Владимирова и Н. А. Кузнецова достигли железнодорожной насыпи и направились под мост на противоположную сторону, то заметили, что им навстречу движутся два советских танка. То были машины 2-й гвардейской танковой армии генерала С. И. Богданова. Танкисты 1-го Белорусского фронта! Так 2 мая 1945 года в 6.00 произошла встреча гвардейцев двух танковых армий, наступавших на Берлин с юга и севера.

2 мая 1945 года Берлин пал. Исступленно сражавшиеся против нас остатки немецкой 9-й армии, охранные подразделения, фольксштурм, сотни активистов нацистской партии и «гитлерюгенда» прекратили сопротивление.

Более половины Берлина от южной окраины до вокзала Шарлоттенбург в девятидневных ожесточенных боях преодолели воины нашей 52-й гвардейской танковой бригады. Она вошла в число наиболее отличившихся в боях за Берлин и была награждена вторым орденом Красного Знамени. Я был удостоен звания Героя Советского Союза. В бригаде стало 20 кавалеров Золотой Звезды.

Боевое знамя бригады участвовало в Параде Победы на Красной площади. Единственное в 3-й гвардейской танковой армии знамя, на котором сияло пять орденов. Воины бригады, ездившие на парад, привезли его из Москвы, украшенное лентами. Цвет каждой из них соответствовал цвету ленты одного из пяти орденов.

Л. Курист, командир 52-й гвардейской танковой бригады

П. Н. Рыков, наводчик Челябинского артполка:

— Мне одному из немногих в 357-м гаубичном артполку посчастливилось пройти весь боевой путь дивизии от Демянска до Берлина. Понятно, как мы радовались и волновались. Шутка сказать: в самом логове врага! Значит, скоро конец — и домой. О том, какую роль сыграла артиллерия в штурме Берлина, всем известно. Молотили мы фашистов. В уличных боях без нас просто не обойтись. Ведь из каждого дома гитлеровцев приходилось выкуривать, каждый дом — дот. Последним рубежом на пути к рейхстагу была река Шпрее. По улице Альт-Моабит мы прорвались к мосту Мольтке, штурмовой батальон Самсонова проскочил по нему на другой берег. Тут-то и произошла заминка. Вокруг немцы. Решили они захватить и взорвать мост — контратака за контратакой. Артиллерия спасла положение. Командующий дивизионной артиллерией полковник Ширяев руководил огнем лично. Отбили все атаки, и наши стрелки пошли дальше… А меня отправили в тыл. Контузило. Так было обидно! До рейхстага-то всего лишь несколько шагов…

За героизм и умелое руководство орудийным огнем в сражении за Берлин звание Героя Советского Союза было присвоено артиллеристам 171-й дивизии подполковнику П. Н. Ширяеву, капитану М. Ф. Толкачеву и майору С. В. Рудневу.

Н. Ф. Кокшаров, политрук:

— Когда стало ясно, что 3-я ударная армия будет сражаться за центральный сектор обороны противника, во все дивизии армейский военный совет выделил красные знамена, чтобы тем, кому выпадет драться за рейхстаг, водрузили их над ним. Были выделены штурмовые батальоны. Они прокладывали путь знаменосцам. Остальные полки и специальные подразделения дивизий и приданные им части поддерживали эти батальоны.

Несмотря на мощную артподготовку, первая атака на рейхстаг не удалась. Его толстые стены снаряды не брали, гитлеровцы поливали наступающих ливнем огня. Потери наши несли большие. Особенно в 380-м полку, в который входил штурмовой батальон Самсонова. Погибли и командир полка, и его заместитель. В батальонах оставалось по 25–30 стрелков. Но наступавшие цепи приближались к рейхстагу метр за метром. Все политработники были среди атакующих. Многие из них остались на подступах к рейхстагу. Был тяжело ранен начальник политотдела дивизии подполковник А. Т. Сотников.

Первые штурмовые группы прорвались лишь к вечеру 30 апреля. Среди них были знаменосцы 171-й дивизии Михаил Еремин и Григорий Савенко. Еремин был ранен в голову, его перебинтовали. Белая повязка была очень приметна, и по нему стали вести прицельный огонь. Тогда Еремин сорвал бинт. Под огневым прикрытием товарищей знаменосцы переползли по перекрытиям взорванного моста через канал. Далее — открытое пространство площади. Никакого прикрытия, как на ладони. Лишь посередине бетонная будка. Под шквальным огнем знаменосцы проскочили в нее. Передохнули. И последний бросок — они на ступенях перед центральным входом в рейхстаг… И вот уже Еремин прижимает древко знамени к колонне, а Савенко приматывает его бинтом…