Колесница выгорела вмиг и светилась теперь титановыми ребрами своими, лошадей и бога в черной ночи…

Мне осталось поймать Лели.

Дым полз от пожарища. Светало. Те, что выбрались ночью из глубин и летали, обезумев от счастья, над волнами, теперь осыпались высохшей пылью и казались лишь хлопьями от горевшей травы.

Лели шарахнулась от меня было, а потом подошла. Создатели постарались, и она признала во мне что-то от Охана. Отголоски земных и зетянских богов, мы с ним были похожи и не похожи, как братья…

Лели потрусила по обочине пустошей. Ее длинное пятнистое туловище еле справлялось с моим весом. Но что я по сравнению с Оханом – каких-нибудь три метра ростом, как обычный зетянин. Четыре руки, один глаз и весь в саже – чем не пахарь.

Пустоши тянулись далеко вокруг. Сухие травы клонились под жарким ветром. Далеко на горизонте показалось строение. Нелепое и длинное, оно походило на двугорбого верблюда, прилегшего отдохнуть. Вскоре я добрался до него. Огромный вход зиял, будто древний верблюд зевнул и забыл прихлопнуть пасть. А крыша была проломлена, и сквозь прореху торчала каменная рука.

В храме было прохладно и тихо. Земляной пол чисто выметен. Охан, грубый и величественный, смотрел на меня с высоты своего огромного роста. На статуе видны были следы топора или еще чего-то рубящего.

Перед каменным Оханом лежала, вытянувшись руками вперед, девушка. Худая, с всклокоченными длинными волосами. Из одежды на ней был только атук – перевязь невесты через левое плечо. Девушка что-то шептала и, казалось, не слышала, как я вошел. Но нет. И красивый глаз уставился на меня сквозь путаницу волос.

А через мгновение девчонка повисла на мне, крепко обхватив ногами бедра и положив голову на грудь. Я вдруг вспомнил, что страшно одинок. Но это, наверное, так и бывает.

– Охан и Ясиль… Ясиль и Охан, – повторяла девушка, – ты вернулся.

Я же подумал, что надо, наверное, все-таки стащить ее с себя. Она отстранилась и посмотрела на меня своим сине-фиолетовым глазом в огромных прямых ресницах из-под черных волос. Хм… И вовсе она не безумна. Ну и что, что убила своего мужа. Я бы убил и папашу. Продать за гроши на невольничьем рынке… Пахло от нее морем и горьким ичисом, которым поросли пустоши Зеты. Потом я подумал, что надо уходить отсюда, из этого храма, подальше.

Стащил Ясиль с себя, накинул на нее длинную зетянскую хобу. Усадил на Лели, и мы пошли по пыльной дороге. Лишь однажды я оглянулся на храм проклятого бога, штопающего свое сердце, и мне показалось, что рука Охана в дыре на крыше качнулась, будто прощаясь. Но это лишь с руки слетела степная крикливая птица. Ее крик долго еще летел нам вслед. А мне слышалось далекое:

– Попробуй сам! Тебе понравится!

Дойти до поселения, построить нехитрый зетянский дом и родить детей. Вот и все, что требуется от наблюдателя. Нет… я еще должен как попугай повторять всем, что миром правит любовь.

Я достал из мешка иглу и зашил себе рот.

Легенда гласила, что бог Вихо победил старого Охана, сказал всем, что миром правит любовь, и зашил себе рот. Чтобы больше ничего не сказать, потому что это было самое важное, как сказали ему духи неба.

Ясиль улыбнулась и прошептала:

– Вихо. – Потом громче: – Вихо! Вихо пришел, люди!

Вихо. Бог, зашивший себе рот. Долго потом живший среди простых людей, лечивший и помогавший бедным.

А я вспомнил, что так ничего и не сказал. Это проклятие, все из-за него. Но пошло все к черту… И пока не попробую сам, не скажу им ни слова.

История эта началась с пустой коробки… Нет, не так! Шорохи на чердаке я слышала и до того, как впервые увидела дверь. А еще раньше приходили странные люди, но я не уверена, что они как-то связаны с последующими событиями. Зато Дюк связан наверняка! Может быть, правильно начать с его появления? В общем, я не знаю, как поступить. Поэтому расскажу обо всем, что запомнила.

Дом родители купили в начале осени. Сентябрь выдался теплым и влажным против обыкновения. Сеток на окнах не было, и полчища комаров набились в комнаты, пока прежние хозяева выносили мебель. Они противно пищали по ночам, кусали везде, куда умудрялись пробраться, и никакие фумигаторы не спасали. Наверное, из-за комаров дом мне сперва не понравился. Зато маме он понравился очень! Она давно мечтала о собственном доме, выискивала объявления в газетах, ходила смотреть, приценивалась. Но «соотношение цена-качество», как говорит папа, ее не устраивало. А тут вдруг повезло. Хозяевам понадобилось уезжать, потому они готовы были хорошо уступить за срочность. Мама сразу сообразила, что предложение «горячее», за такие деньги его с руками оторвут. Позвонила папе, потребовала, чтобы он досрочно возвращался из «командировки», сняла сбережения с карточки, и через две недели мы стали владельцами по-настоящему большого дома: с двумя спальнями – родительской и моей, – гостиной, кабинетом, просторной кухней, ванной, где при желании можно оборудовать небольшой бассейн, подвалом и чердаком. Папа ворчал, что слишком уж поспешно мы его покупаем, не проверили все как следует. Но если мама принимает решение, то идет вперед неудержимо, как ледокол.

Накануне переезда мы обзавелись котенком. Пока мы жили в съемной двухкомнатной квартире на восьмом этаже, о котах не могло быть и речи. Но дом – совсем другое дело! Мама сама принесла его от подруги – пушистого, беленького, с розовым носиком и розовыми ушками. Котенок бегал по квартире, забирался под кровать, за холодильник, изучал все уголки. Бесполезное занятие – завтра придется исследовать жилище по-новому.

– Его зовут Марсик, – пояснила мама. – Но если хочешь, придумай другое имя. Он маленький, привыкнет.

Я подумала, подумала, и решила, что имя Марсик меня устраивает.

В машине котенок ехал у меня на руках и умудрился заснуть. Папа остался выгружать вещи, а мы с мамой поспешили к порогу. Мама отперла дверь, распахнула пошире, скомандовала:

– Варя, запускай кота!

Однако Марсик «запускаться» не пожелал. Спросонья он уцепился коготками мне в сарафан, да так глубоко, что поцарапал кожу. Я ойкнула, растерялась, не зная, что предпринять. Дверь передо мной была раскрыта, я шагнула вперед, осторожно, чтобы не порвать сарафан, отцепила коготки, посадила Марсика на пол. Он зевнул, вопросительно посмотрел на меня. И зачапал в глубь дома.

– Кот должен первым переступить порог, – пробормотала мама. – Примета.

– Он и переступил – у меня на руках, – отмахнулась я. Взрослые иногда бывают такими суеверными!

Прежние хозяева были людьми своеобразными – в не слишком хорошем смысле этого слова. Они оставили горы старого ненужного хлама во дворе, в сараях, в гараже. Папе пришлось собирать его в мешки и носить к мусорным контейнерам на соседней улице до самых морозов. Он постоянно бухтел недовольно, но мама только посмеивалась – мол, за такую скидку можно и поработать.

Одним хламом странности не ограничились. Примерно две недели спустя после новоселья к нам пожаловала первая гостья. Женщина, закутанная в черный с золотыми и красными узорами платок, в темном платье до щиколоток не остановилась у калитки, даже на пороге не остановилась – зашла прямо в дом. Чем изрядно напугала маму.

Это была первая ласточка. Незваные гости повадились ходить к нам с завидной регулярностью. Отец познакомился с соседями напротив, и дядя Сережа рассказал, что прежняя хозяйка была то ли медиумом, то ли гадалкой и клиентов принимала на дому. Они были странные, ее клиенты. На вид – люди как люди, в основном женщины средних лет. Но наглые – перли прямо в дом. Папа сделал звонок, прицепил кнопку возле калитки, но это не помогло. Сначала родители пытались объяснять им по-хорошему, что гадалка здесь больше не живет. Они не спорили, уходили. Но через неделю-другую заявлялись вновь. В конце концов, папа не выдержал и пообещал вызвать милицию. Угроза подействовала, и к Новому году поток визитеров постепенно иссяк. Во всяком случае, нам так казалось.