– Да вы же… Вы же оборотень! – как-то обиженно выпалил правозащитник.

Все-таки Ольсон оказался довольно тугоумным сукиным сыном. Я знавал правозащитников, которые раскалывали меня в два счета, по обонянию. Раскалывали и мгновенно снимали любые претензии. Я демонстративно почесал кадык, давая Ольсону возможность разглядеть отросшие черные когти.

– Ликантроп, я бы попросил, – ласково поправил я. – Называя меня оборотнем, вы в моем лице оскорбляете целый народ, который, надо сказать, намного древнее вашего. Я считаю этот термин унизительным и недопустимым! И еще мне кажется, что любой суд признает ваши слова крайне оскорбительными…

Я шагнул вперед, и Ольсон отшатнулся от меня, как от чумного. Что поделаешь, мы не так давно вышли из тени, а законопроект, уравнивающий ликантропов в правах с остальными гражданами Соединенных Штатов, принят всего-то месяца три назад. К нам не привыкли. У нас еще нет собственных правозащитников.

– Знаете, Ричард, меня тошнит от таких, как вы, – продолжая наступать, вещал я. – Вам нравится обзывать представителей малочисленных видов, причиняя им боль? Или вы думаете, что у нас, ликантропов, нет чувств?

В глубине души я откровенно потешался над Ольсоном. Смешно, в самом деле, но не мои когти заставляли его дрожать. Три слова метались в его крохотном мозгу – обозвал ликантропа животным! Ликантропа – животным! Это же за гранью терпимости!

Продолжая отступать, Ольсон спиной натолкнулся на мусорные баки. Мятые жестяные крышки громыхнули, и правозащитник, взвизгнув, припустился вдоль погружающейся в вечернюю тьму улицы. Я помахал ему вслед и самым доброжелательным голосом крикнул:

– Увидимся в суде, Ричи!

В дом я вернулся в замечательном расположении духа. Да, похоже, они еще не скоро привыкнут к официальному наименованию. Мне-то, по большому счету, наплевать. Как говаривала моя покойная бабушка, – назови хоть груздем, только в кузовок не клади. Или про грузди это назвался, вот и не рыпайся? А, к дьяволу! Родное Таврово наша семья покидала в жуткой спешке, я тогда был пятилетним щенком, где уж тут помнить русские поговорки? Зато я отлично помню, как сельчане, прознав, кто мы есть, охотились за нашими головами с топорами и ружьями! И я их не осуждаю. Нормальная реакция нормальных людей на потенциальную угрозу. Вот если б они вдруг начали задвигать нам о равных правах… Вы вообще можете представить, чтобы овца предлагала волку равноправие? Вот-вот! К счастью, Штаты – не Россия. Не хочу торопить события, но среди наших ходят разговоры, будто общине удалось объявить некие обширные охотничьи угодья заповедной зоной ликантропов, со всеми вытекающими. Ну, знаете… никто не будет совать туда нос, и кому какое дело, если в полнолуние там будет пропадать несколько бродяг? Все-таки хорошо, что мы уехали из того воронежского села.

Серьезно, называйте меня как вам удобно, только не суйтесь ко мне с советами. Я думаю, неофициально большая часть живых существ придерживается именно таких правил. Это официальное общество отчего-то считает, что называть вещи своими именами – плохо. Сегодня назвать оборотня – оборотнем все равно что в двадцатом веке назвать чернокожего – ниггером или гея – педиком. Впрочем, сейчас же не двадцатый век, верно? Я хочу сказать, кому нужны ниггеры и педики, когда есть некроамериканцы и ликантропы? Или теперь пора и нас называть ликаноамериканцами?

Улыбаясь собственным мыслям, я плотно прикрыл дверь. Обострившееся чутье подсказывало, что мягкий южный ветер вскоре сменится протухшим западным. Дьявол, когда-нибудь я действительно возьму дробовик и избавлю мистера Ковальски от адского рабства, а себя от жуткой вони разлагающегося мертвяка. А полиции скажу, что ходячие мертвецы оскорбляют мои древние религиозные чувства. В конце концов, мы живем в свободной стране, мать вашу! И ваша свобода заканчивается там, где начинается моя!

Спасибо, я с интересом выслушал все выступления. Нет, все правильно, версии интересные, глубокие…

Тут тебе и Фрейд, и Юнг… Как там? Лес, по Юнгу, наше бессознательное, и путешествие Красной Шапочки обозначало инициацию девушки. Класс.

Счастье, что адвокаты таким не балуются. Там просто – девочка пятнадцати лет отправляется в час ночи с тремя сорокалетними мужиками в сауну за город для того, чтобы попариться. И все. И для нее было полнейшей неожиданностью все, что произошло там потом.

И тут ни хрена не поймешь – то ли девочку жалеть, то ли трех сорокалетних мужиков, которые в тот момент честно полагали, что девочка заинтересована в них, а не в том, чтобы снять немного денег.

Умничаете много, господа докладчики. Умничаете, психологов поминаете, комплексы разные называете. А нужно немного первоисточники почитывать. И не адаптированные для детей, а те, что первоначально, честно и недвусмысленно указывают на суть происходящего.

Вот, в упомянутом выше случае с сауной: девочке предложили съездить в сауну. Расклад простой – она, плюс три мужика, плюс ночь, плюс сауна, как место уединения. Можно сколько угодно плакать о наивности девочки, но факт все равно остается фактом – все она прекрасно знала, ко всему была готова, но внешне… И, по закону, имело место, конечно, изнасилование. Или даже не изнасилование, а вступление в связь с несовершеннолетней, что тоже влечет за собой заключение.

Теперь просто смотрим на Красную Шапочку. Мама отправляет дочку с посылочкой к бабушке. Через лес и одну. Наивная мама, послушная дочка и подлый волк. Теперь – проблемы.

Мама что – не знала о волке? Зуб даю – знала. Не первый же он день в лесу… И, кроме того, это ж в те времена был придуман символ законности и порядка в государстве. Не помним? Ну, о девственнице, которая могла спокойно пронести через все государство мешок с золотом.

Так что, минимум, мы имеем в сказке укор в недостаточной защите закона в данном государстве. Не прошла девушка со своей девственностью.

Идем дальше. Волк. Бог с ним, с тем, что он умеет говорить. И то, что он может, напялив чепчик, сойти за бабушку. Почему он не съел девочку прямо на месте, в лесу?

Сколько там нужно времени – горло перекусил, шейные позвонки сломал, в кусты затащил и – приятного аппетита.

Так нет же, он выспрашивает адрес, бежит к бабушке, жрет ту, переодевается и все равно попадает под топоры лесорубов. Чушь какая!

Сами подумайте, где проще встретить этих мужиков с топорами, в лесу или в бабушкиной избушке? И к гадалке не ходи. Но…

Смотрим дальше, с нашей доброй и наивной точки зрения.

Бедная девочка встречает здоровенного мужика… Что? Волка? Хорошо, волка. Но такого интересного, что в постели она его свободно приняла за человека. Ну, там, глаза большие, уши огромные, и только потом перешли к зубам…

То есть когда вы увидите волка, то вам сначала бросятся в глаза размеры глаз и ушей, и только потом вы заметите, шерсть по всей морде и профиль, мягко говоря, не совсем человеческий?

Значит, девушка встречает не пойми кого, спокойно вступает в разговор и выдает зверю информацию про бабушку и про то, что сама скоро там будет. А когда волк убегает, то спокойно следует своим курсом, не отклоняясь от маршрута. Это вместо того чтобы убежать домой, в слезах и соплях, обратиться в правозащитные органы или к общественности.

Напоминаю про историю с сауной. К девочке подходит мужик (пусть не все три, а только один) и предлагает съездить на ночь глядя в сауну. И девочка, вместо того чтобы бежать и сообщить, наивно соглашается попробовать.

Когда девочка садится в машину, то ее не насилуют там, в салоне, не завозят в ближайшую рощу, а честно доставляют в сауну, где и парятся вместе с ней до, во время или после этого самого…

По версии наивной девочки и мерзавцев – логики никакой. Но по версии сознательной подставы мужиков – абсолютное совпадение.