Террел добрался до апартаментов Карша в половине восьмого, угодив к беспорядочному началу импровизированной вечеринки. Букмекер Майерс сидел на телефоне, заказывая наверх еду и выпивку, две блондинки, скрестив ноги, устроились на полу, перебирая пластинки. Пара охотников выпить за чужой счет с заметным удовольствием стояла у бара, а подруга Карша Дженни Петерсон разговаривала с Нэтом Кларком, боксерским менеджером. Все они были под градусом и в дружелюбном и веселом настроении. Впрочем, кроме Дженни: Террел заметил, что та плакала, и Нэт Кларк гладил ее по руке. Карша не было видно.

Террел подошел к Дженни и Нэту и спросил:

— Где Майк?

— Там внутри с Глорией, — сказала Дженни, указывая огромными измученными глазами на коридор и дверь, ведущую в спальню Карша. Глория — бывшая жена Карша — не заявилась бы сюда, не будь у нее повода для недовольства. А Террел знал, что единственным поводом для недовольства были только финансы. Он взглянул на часы: двадцать минут восьмого. До звонка Колану еще уйма времени.

— Она ворвалась сюда, как торговка с базара, — всхлипнула Дженни, утирая глаза. — Он провел ее внутрь, потому что не любит сцен. И она это знает.

— Что ее беспокоит? — спросил Сэм.

— Один из чеков Майка завернули, — пожал плечами Нэт Кларк. — Случается… Майк и не знал бы, что превысил кредит, если бы не она…

— Она просто хочет вывести его из себя, — сказала Дженни. — Хочет всех нас выставить дешевыми нахлебниками.

— Ну, ну, — утешал ее Нэт Кларк.

— Это правда, — срывающимся голосом продолжала Дженни. — Мы с Майком хотим жить вместе, но она не собирается выходить замуж, потому что лишится его алиментов. Я ее знаю.

Дженни была привлекательной, ухоженной и стройной, но Террел находил ее почти невыносимой. Она вечно переходила из одного настроения в другое, постоянно страдала от надуманного пренебрежения или оскорбленных чувств. И довольно умело заставляла Карша чувствовать себя виновником всех ее бед. Она виртуозно играла на его сострадании и довольно старомодном чувстве вины. У Террела это вызывало отвращение. Уж слитком она докучала Каршу своей ностальгической тоской по добродетели. Как заявляла Дженни, Карш превратил ее в существо чрезвычайной утонченности и порока. И никогда опять она не станет той нежной и простой, какой была до встречи с ним. Мосты сожжены.

Все это выводило Карша из равновесия. Она убедила его пойти на глупую имитацию семейной жизни ради ее родителей, и когда те, были в городе, он сопровождал их в зоопарк, в кино, и вообще вел себя так, будто разыгрывал слащавые сценки для журнальных обложек. Это сходило за признание вины, и Дженни заставляла его повторять комедию всякий раз, когда ее семья пускалась в атаку.

Но Карш мирился с этим — видимо, что-то получал от нее взамен. По крайней мере, она была женщиной и создавала иллюзию человеческого общения. Но неужели этого достаточно? — удивлялся Террел. — Или на большее Карш вообще не мог рассчитывать?

Майерс прикрыл рукой телефонную трубку.

— Ладно теперь ответьте мне, кто хочет бифштекс? Да не кричите вы. Просто поднимите руки, как хорошие мальчики и девочки. Раз, два, три, четыре, — и в трубку, — да, четыре бифштекса, все полупрожаренные, и три цыпленка с кэрри. И подай наверх бутылку. Что? Да, Майку Каршу, правильно.

Дженни говорила Нэту Кларку:

— Как перед Богом, я никогда не знала, что означает это слово, пока не встретила Майка, я имею в виду, что никогда не слышала, чтобы его употребляли. Я никогда не знала людей… ну, вроде тебя, например.

— Мы — безнадежная компания, — вздохнул Нэт Кларк.

Террел вошел в столовую для гостей, которая на вечеринках использовалась как раздевалка, и закрыл за собой двери. Он хотел вымыть руки, не столько после пяти часов дороги, сколько после пяти минут общения с Дженни.

Когда Террел вошел в комнату, человек по прозвищу Диди поспешно обернулся, сияя приветливой улыбкой.

— Привет, Сэм, как дела? Давно не виделись.

Диди как раз засовывал непочатую бутылку виски в карман пальто верблюжьей шерсти. Террел в упор посмотрел на него, и Диди облизнул губы.

— Мы, может быть, позже поедем кататься, Сэм. Майк любит выпить по дороге. Поэтому я думал, возьму-ка одну для него.

— Где он нашел таких заботливых друзей? — Террел медленно покачал головой. — Ты бы лучше взял еще денег. Он держит их в бумажнике. Вдруг по дороге ему захочется взглянуть на статую Линкольна?

— Очень смешно, — мягко улыбнулся Диди, выпрямился и больше не улыбался. — Какое твое дело, Сэм? Это не твоя забота.

— Тебя интересуют мои права? Никогда бы не догадался.

— В самом деле очень смешно, — хмыкнул Диди, но на щеках его проступила краска. Он вышел из комнаты, унося бутылку за горлышко и что-то бормоча себе под нос.

Террел прошел в ванную и вымыл руки. Глянув в зеркало, он сам удивился своему виду: лицо было бледным, глаза жесткие, со злобным огоньком.

«Где Майк находит этих слизняков», — подумал он, комкая и отбрасывая полотенце.

Выйдя, он едва не налетел на Карша и его бывшую жену, Глорию, стоящих у двери в спальню. Карш выглядел расстроенным и утомленным, а Глория, элегантное маленькое создание с фантастическими подрисованными бровями, казалось, была в прекрасном настроении.

— Сэм, милый, — прощебетала она, протягивая руку, — мы стали редко видеться. Почему ты про меня забыл?

Рука была мягкая и обманчивая, как кошачья лапа со спрятанными коготками.

— Прекрасно выглядишь, Глория.

— Ах, ты всегда умел сказать приятное. Я полагаю это твоя латинская кровь.

— Да, она течет с севера на юг как раз по моему бедру.

— Как-нибудь ты мне должен показать, — сказала она, сжимая его руку. Потом взглянула на Карша и состроила гримаску.

— Извини, я взбудоражила твоих очаровательных друзей, Майк. Такая элегантная компания… Все удовольствия подают им наверх вместе с заказанной едой?

— Глория, ты не хочешь убраться отсюда к чертям? — спросил Карш.

— Ты милый, — сказала она, с удовольствием отметив злость в его глазах. — Ты только позаботься утром об этом маленьком дельце, ладно? Депозит, помнишь? И о новой машине нашего любимого — я оставляю это на твое усмотрение. Надеюсь, — не забудешь?

— Ладно, ладно. Я подумаю.

— Пока, милый.

Она элегантно пошла к лифту, как игривый ребенок выставляя напоказ свое элегантное маленькое тело. Карш закрыл дверь и взял Террела под руку.

— Давай пойдем в спальню. Единственная причина, по которой мне нравится устраивать эту кашу, — держать на расстоянии эту суку. Чек для меня — что хлыст для дрессировщика.

Вечеринка быстро набирала ход, и стало легче, когда Карш закрыл за ними дверь спальни, отрезав какофонию джаза, болтовню и смех. Он медленно опустился в кожаное кресло перед камином. Майк все еще выглядел усталым, но раздражение ушло с его лица; работа творила с ним чудеса, выжигая все, кроме возбуждения от любимого дела.

— Давай все по-порядку, — сказал он, взглянув на Террела снизу вверх.

Террел рассказал все, что узнал от Пэдди Колана. Когда он закончил, Карш взглянул на часы.

— Восемь пятнадцать.

Несколько секунд он молчал, хмуро разглядывая свои руки. Потом сказал:

— Пэдди Колан — тикающая бомба, Сэм. Когда он взорвется, может задымиться весь этот сверкающий город. Нам лучше привезти его сюда. Давай посмотрим поезд из Бич-Сити около девяти. Скажи, чтобы он на него успел. И пусть не садится к своим. Я не хочу, чтобы его опять куда-то увезли. Пусть Такерман и несколько ребят из редакции встретят его на вокзале, я организую здесь ему номер. Ты сможешь потратить эту ночь на разбирательство со всей историей, а завтра утром мы ее запустим.

— Как ты хочешь ее разыграть?

— Как есть, прямо как есть. Кое-что надо помнить. — Карш взглянул на Террела, лицо его горело холодным пламенем. — Сила в правде, Сэм. Мы можем преподнести эту историю с разными трюками, но тогда мы ее ослабим и продешевим. Снимок Колана за машинкой, со сбитой назад шляпой, все расскажет. У нас история, которая хороша сама по себе. Уместность, соответствие приходят от вкуса, поэтому ты можешь когда-нибудь стать хорошим редактором. У тебя есть вкус.