1 <14> июля 1921 (Не докончено за письмом.) «В сокровищницу…» В сокровищницу Полунощных глубин Недрогнувшую Опускаю ладонь. Меж водорослей — Ни приметы его! Сокровища нету В морях — моего! В заоблачную Песнопенную высь — Двумолнием Осмелеваюсь — и вот Мне жаворонок Обронил с высоты — Что зá морем ты, Не за облаком ты! 2 <15> июля 1921
«Жив и здоров!..» Жив и здоров! Громче громов — Как топором — Радость! Нет, топором Мало: быком Под обухом Счастья! Оглушена, Устрашена. Что же взамен — Вырвут? И от колен Вплоть до корней Вставших волос — Ужас. Стало быть жив? Веки смежив, Дышишь, зовут — Слышишь? Вывез корабль? О мой журавль Младший — во всей Стае! Мертв — и воскрес?! Вздоху в обрез, Камнем с небес, Ломом По голове, — Нет, по эфес Шпагою в грудь — Радость! 3 <16> июля 1921 «Во имя расправы…» Во имя расправы Крепись, мой Крылатый! Был час переправы, А будет — расплаты. В тот час стопудовый — Меж бредом и былью — Гребли тяжело Корабельные крылья. Меж Сциллою — да! — И Харибдой гребли. О крылья мои, Журавли-корабли! Тогда по крутому Эвксинскому брегу Был топот Побега, А будет — Победы. В тот час непосильный — Меж дулом и хлябью — Сердца не остыли, Крыла не ослабли, Плеча напирали, Глаза стерегли. — О крылья мои, Журавли-корабли! Птенцов узколицых Не давши в обиду, Сказалось — Орлицыно сердце Тавриды. На крик длинноклювый — С ерами и с ятью! — Проснулась — Седая Монархиня-матерь. И вот уже купол Софийский — вдали… О крылья мои, Журавли-корабли! Крепитесь! Кромешное Дрогнет созвездье. Не с моря, а с неба Ударит Возмездье. Глядите: небесным Свинцом налитая, Грозна, тяжела Корабельная стая. И нету конца ей, И нету земли… — О крылья мои, Журавли-корабли! 7 <20> июля 1921 «Огнепоклонник! Красная масть!..» Огнепоклонник! Красная масть! Завороженный и ворожащий! Как годовалый — красную пасть Льва, в пурпуровую кипь, в чащу — Око и бровь! Перст и ладонь! В самый огонь, в самый огонь! Огнепоклонник! Страшен твой бог! Пляшет твой бог, нá смерть ударив! Думаешь — глаз? Красный всполох — Око твое! — Перебег зарев… А пока жив — прядай и сыпь В самую кипь! В самую кипь! Огнепоклонник! Не опалюсь! По мановенью — горят, гаснут! Огнепоклонник! Не поклонюсь! В черных пустотах твоих красных Стройную мощь выкрутив в жгут Мой это бьет — красный лоскут! 14 <27> августа 1921 «Останешься нам иноком…» Останешься нам иноком: Хорошеньким, любименьким, Требником рукописным, Ларчиком кипарисным. Всем — до единой — женщинам, Им, ласточкам, нам, венчанным, Нам, злату, тем, сединам, Всем — до единой — сыном Останешься, всем — первенцем, Покинувшим, отвергнувшим, Посохом нашим странным, Странником нашим ранним. Всем нам с короткой надписью Крест на Смоленском кладбище Искать, всем никнуть в чéред, Всем………, не верить. Всем — сыном, всем — наследником, Всем — первеньким, последненьким. 15 <28> августа 1921 «Други его — не тревожьте его!..» Други его — не тревожьте его! Слуги его — не тревожьте его! Было так ясно на лике его: Царство мое не от мира сего. Вещие вьюги кружили вдоль жил, Плечи сутулые гнулись от крыл, В певчую прорезь, в запекшийся пыл — Лебедем душу свою упустил! Падай же, падай же, тяжкая медь! Крылья изведали право: лететь! Губы, кричавшие слово: ответь! — Знают, что этого нет — умереть! Зори пьет, море пьет — в полную сыть Бражничает. — Панихид не служить! У навсегда повелевшего: быть! — Хлеба достанет его накормить! |
