— А, и барин явился!

Не по вкусу богачу, что за столом столько нищих. Говорит он брату:

— Эх, братец, обидел я тебя, глазоньки вырвал.

— Сейчас верну долг.

— Спасибо, не надо, ты в мерке во сто раз больше отдал, чем взял.

Потом спрашивает:

— Братец, а как дело было, что за чудо случилось?

Бедный брат не завистлив был, все и рассказал.

Вот богач и думает: «Погоди, и я так сделаю!»

Собрался он, прихватил ружье, влез на сосну и сидит.

Только стемнело, глядь — топ-топ — медведь привалил. Не по себе стало богачу: «Медведь и на деревья лазает, — думает, — ну, да у меня ружье!»

Потом лиса прибежала:

— И я тут примощусь.

Пришел и волк, и прочие звери. Всю пустошь вокруг сосны заполнили. Немного спустя светлее стало. Скачет витязь на белом коне, а от него все кругом светло. Расступились перед ним звери на все стороны и все низко поклонились. А он поздоровался:

— Ну, как живете в этом году, злых дел не творите?

— Э, как жили, так и живем, ума не прибавилось, а теперь вот дождались нового года, ждем, какие новости ты расскажешь.

Витязь и говорит:

— Я вам три новости скажу.

А богач сидит ни жив ни мертв — ему ведь всех видать.

Витязь и говорит:

— Жили два брата — один богатый, другой бедный. Богач за кусок хлеба вырвал у брата глаза, но тот сейчас жив-здоров. Вот другая новость: в таком-то городе королевна выздоровела. А вот третья: в таком-то городе лежал большой камень, и объявился человек, который воду нашел. Не было ли в прошлый раз на сосне человека, который все узнал и сотворил эти чудеса? Нет ли там и теперь кого?

Лиса и говорит медведю:

— Полезай ты, хвастун, ты мастак по деревьям лазить.

Медведь влез и говорит:

— Тут человек сидит.

Приказывает тогда витязь:

— Схватите его и разорвите.

Звери схватили богача и разорвали в клочья.

Рубил один бедный человек лес у самой реки. Вдруг как соскочит у него топор с топорища и бух в омут. Заплакал бедняга:

— Ай-ай-ай, пропал мой топор! Кто мне его теперь достанет?

В это время по сучьям, по кочкам приковылял хромой старичок и спрашивает:

— О чем горюешь, добрый человек? О чем плачешь?

— Топорик мой в омут упал, а другого купить не на что. Чем теперь лес рубить стану, как детишкам хлеба добуду? — жалуется бедняк.

— Не плачь, не горюй, достану я твой топор, — сказал старичок, скинул сермягу и в воду прыгнул. Не успел бедняк опомниться, а старик подает ему золотой топор и говорит:

— На, бери. Твой это топор?

— Нет, не мой, — отвечает бедняк.

Опять нырнул старичок в воду и вынырнул с серебряным топором.

— Не мой это, не мой! — кричит бедняк.

В третий раз нырнул старичок и показал железный топор.

— Вот он, мой топор, — обрадовался бедняк. — Спасибо тебе, спасибо! — и уж собрался было домой бежать, да старичок остановил его и говорит:

— За твою честность дарю тебе и золотой и серебряный топоры.

Вернулся домой бедняк и все рассказал людям. Услыхал это жадный сосед и тоже задумал в лес пойти. Пришел и стал деревья рубить на том же месте. А топор у него еле держался на топорище. Мигом соскочил и плюхнулся в воду.

Как тут заплакал жадный, как завопил на весь лес! А старичок уж тут как тут.

— Что приключилось? О чем плачешь? — спрашивает.

— Топор мой в омут упал, кто мне его достанет? — отвечает жадный.

— Я достану, — сказал старичок и бух в воду, да тут же и вынырнул с железным топором:

— Твой это топор?

— Не мой, не мой! — отвечает жадный.

Опять старичок кинулся в воду и вынырнул с серебряным топором:

— А это твой?

— Не мой, у меня не такой!

И в третий раз нырнул старичок, а вынырнул с золотым топором.

— Вот он мой! — обрадовался жадный.

И только успел он выговорить это — как старичок опять скрылся в омуте. Ждет жадный, думает, сейчас вытащит ему алмазный топор.

Выплывает старичок с тремя топорами сразу: золотым, серебряным и железным. Спрашивает он жадного:

— Может, все три твои?

Потянулся было жадный за ними, да не тут-то было: как примутся топоры дубасить — золотой по затылку, серебряный — по бокам, железный — по спине. Избили, исколотили и отпустили на все четыре стороны.

Еле добрел жадный до дому. А там захворал и вскоре помер.

Жили два брата — богатый и бедный. Как ни бился бедняк — ни в чем ему не было удачи, никак он семью прокормить не мог. Идет он раз ночью полем и видит: кто-то на братнину ниву снопы таскает.

Спрашивает бедняк:

— Ты кто будешь?

И слышит голос:

— Твоего богатого братца доля.

— А моя доля где?

— У тебя нет доли, твоя доля — нужда.

И порешил бедняк от нужды убежать. Усадил на телегу жену, ребятишек, свалил свой скудный скарб и поехал, куда глаза глядят. Только чует — руки мерзнут, рукавицы в избе забыл. Вернулся он за рукавицами и слышит, кто-то на печке жалостно так стонет.

— Кто там? — спрашивает бедняк.

— Я это, твоя нужда. Не бросай меня, возьми с собой. Все равно я тебя догоню.

— Да воз-то у меня полон, нету тебе места, — говорит бедняк. — А коли хочешь, влезай в бутылку, тогда возьму с собой.

Нужда и влезла в бутылку. Заткнул бедняк бутылку да под мостом зарыл. А сам вернулся с семьей в свою избу и стал жить-поживать. И все ему стало удаваться, вот уж и скотинка завелась, и коровушкой разжился.

Как рожь убрали, на пожинки позвал он брата в гости. Братец ситник уписывает, а сам все дивится:

— И как это ты, братец, разбогател?

Рассказал бедный брат, как он нужду под мостом зарыл, а богатый гость ест, так что за ушами трещит, а сам все думает, как бы ему нужду вызволить да на шею братцу посадить.

Бедный брат уговаривает его:

— Побудь еще, братец, погости, заночуй…

А тому уж не до гостеванья. Укатил он сломя голову, да скорее под мост — бутылку искать. Нашел, откупорил, выпустил нужду и говорит:

— А ну-ка поторапливайся, там мой братец больно уж разжился. Будет тебе работы, покуда он снова не обеднеет.

А нужда не послушалась, вцепилась ему в полы и бормочет:

— Твой брат — злой человек, он меня пять лет в бутылке продержал, а ты меня вызволил. Лучше я с тобой пойду.

И как ни пытался богач от нужды отвязаться, прицепилась она и не отстала, покуда богач не разорился и не стал нищим.

Жил-был бедный человек со своей женой, и дождались они ребенка. Не на что им было справить крестины, вот никто и не шел к ним в кумовья. Ищет отец неделю, ищет другую, а найти кума с кумой не может. Наконец повстречал он на дороге старушку и пожаловался ей, что не может найти кумовьев.

— Я буду твоей кумой, — сказала старушка. — Найдем у церкви какого-нибудь нищего и окрестим твоего ребенка.

— Вот и ладно, — обрадовался отец. Понесли вдвоем ребенка в церковь, окрестили его, еще и полбутылки на крестинах распили. Потом старушка и говорит:

— Коли уж мы покумились, сделаю я из тебя лекаря. Как услышишь, что кто-нибудь занедужил, набери всяких трав, свари их и иди к больному. Когда увидишь, что я в ногах стою, дай выпить снадобье, он и выздоровеет. А когда увидишь меня у изголовья, не поможет ему твое зелье, все равно помрет.

Старуха та была сама смерть. Распростилась она с кумом и пошла людей косить. Кого скосит, кого нет, а уж болезней тьму нашлет, чтобы кум без дела не сидел. А лекарь тут как тут со своим зельем: только увидит, что смерть в ногах у больного стоит, сейчас же даст ему испить снадобья, глядь, тот уж и здоров. Когда же видит, что смерть в головах стоит, тогда говорит: «Ничего поделать не могу, суждено ему помереть». Прошел в народе слух о его мудрости, да и денег он накопил изрядно, а уж лекарем прослыл таким, каких и на свете нет.