— Вот и блинков старику отнести некому. Кабы сынок у меня был, хоть с мизинчик ростом!

Только сказала это — слышит, что-то в хворосте зашуршало, и спрыгнул с печки мальчик с мизинчик ростом.

— Дай, матушка, я отнесу.

— Куда тебе, дитятко… Еще колосья глаза выколют.

— Не выколют.

— Да ты вон какой махонький, как же понесешь?

— Положи мне на голову каравай, на него миску с блинами, а на миску кувшинчик поставь.

Завязала старуха в узелок миску с блинами, положила на голову Мизинчику каравай хлеба, а на него блины и кувшинчик поставила. Как побежит Мизинчик к старику, и не догнать его. Бежал-бежал и на лужу наткнулся.

— Матушка! — кричит. — Озеро!

Снял Мизинчик с головы миску, влез на нее, ложкой грести стал, так и переплыл лужу.

Побежал дальше. Добегает до пашни и кричит отцу:

— Отзовись, батюшка, где ты? Больно уж лес густой, не видать тебя.

Оглянулся старик, а никого нет. Только видит — идет полем кувшинчик и каравай хлеба. Добежал Мизинчик до борозды и кричит:

— Я, батюшка, твой сын, Мизинчик, завтрак тебе принес.

Только принялся отец за еду, Мизинчик и говорит:

— Покуда ты ешь, я попашу.

— Где тебе пахать, такому малышу? Не послушаются тебя лошади.

Влез Мизинчик в ухо лошади и знай покрикивает: «Но-о, гнедой, но-о, вороной!» Лошади и слушаются. Пашет Мизинчик, поет да посвистывает, так что на все поле слышно.

Отец блины ест, а сын пашет, да получше отца, пожалуй. Лошади ведут борозду, а пахаря не видать. Ехал мимо барин в карете шестеркой, видит, лошади сами пашут, а мужик сидит, завтракает.

Спрашивает барин:

— Эй, мужик, что это за лошади у тебя — сами пашут?

— Это не лошади, это мой сын пашет.

— Где ж он? — удивляется барин.

— У лошади в ухе сидит.

— А не продашь его?

— Не могу, — говорит отец, — один он у меня.

Только услыхал это Мизинчик, прыг из лошадиного уха, подбежал к отцу, вскочил ему в ухо и шепчет:

— Продай меня, батюшка! Пускай он меня деньгами засыпет. Я все одно убегу.

— Ладно, барин, засыпешь его деньгами, тогда и продам, — говорит отец.

«Такого малыша, — думает барин, — и трешником прикроешь».

Высыпал он кошель медяков, а Мизинчик — скок — и наверху очутился. Высыпал другой — Мизинчик скок — и опять наверху. Барин целую кучу денег насыпал, а Мизинчик все наверху. Наконец охапкой сотенных накрыл. Взял тут барин Мизинчика, посадил себе на шляпу и едет.

Наступила ночь, дождь пошел. Остановился барин в лесу лошадей покормить. Мизинчик выскочил из кареты, укрылся под грибом-боровиком и стоит. Хватился барин Мизинчика и ну кричать:

— Мизинчик, где ты?

— Под боровиком.

— Ступай сюда!

— Найди меня, тогда и приду.

Искал его барин, искал, так и не доискался. Поехал домой без Мизинчика. В ту пору шли лесом воры, и сговорились они барина ограбить. Вдруг слышат из-под боровика голосок:

— А я видал, где у барина орехи и деньги лежат. Возьмите меня с собой, я в окно влезу и все вам подам.

— Ладно, — говорят воры, — полезай в карман, мы тебя отнесем.

Пробрался Мизинчик сквозь щелку в клеть и закричал во все горло:

— Эй, воры, что брать, деньги или орехи?

— Тише ты, замолчи! На что нам орехи? Деньги бери, деньги!

Проснулся барин, услыхали все дворовые, спустили собак и прогнали воров. Отворили клеть, а там никого нет. Мизинчик залез под стреху в солому, его и не видать. Утром идет ключница за салом, а Мизинчик кричит:

— Не трогай, мое это сало!

Испугалась ключница и убежала. Пришел за салом сам барин, а Мизинчик все кричит:

— Не трогай — мое это! Не трогай — мое это!

Как тут быть? Содрал барин с крыши всю солому, отнес в хлев и бросил корове. Корова жевала-жевала и Мизинчика вместе с соломой сжевала.

Пришла девка корову доить. Только уселась, а Мизинчик как закричит из коровьего брюха:

— Не дои, а то залягаю!

Испугалась девка. Пришел барин, и тот испугался. Надо корову резать. Зарезали. Требуху девка принесла полоскать на речку, а сама вернулась за ноговкой. Вдруг, откуда ни возьмись, волк. Хвать — и съел всю требуху. Попал Мизинчик в брюхо волку и кричит:

— Волк, волк, куда меня несешь?

Почудилось волку, что человек за ним гонится, он с перепугу как побежит, прямо земля под ногами дрожит. Бежит волк мимо овец, а Мизинчик опять кричит:

— Пастухи, пастухи, волк к овечкам подбирается!

Схватились пастухи за палки и отогнали волка.

Стало волку невтерпеж: ведь столько дней не ел, вконец отощал.

— Мизинчик, Мизинчик, куда мне тебя девать? — жалуется он.

— Неси меня на батюшкин двор.

Отнес его волк на отцов двор.

— В избу неси, — говорит Мизинчик.

Дверь была отворена, волк и шмыгнул в нее. Мизинчик как закричит:

— Матушка, батюшка, волк в избу забрался!

Отец взялся за кочергу, мать — за ухват, и уложили волка. Мизинчик выскочил из волчьего брюха цел и невредим, кинулся стариков обнимать. А из волчьей шкуры старушка сшила Мизинчику тулупчик. Поди, и по сей день носит, коли не порвал.

Идет прохожий человек по дороге, ищет, к кому бы в батраки наняться, вдруг слышит — под мостом словно бы борются двое.

Он и сказал невзначай:

— Ну и на здоровье. Пусть их дерутся!

Идет он дальше, и догоняют его два чужеземца. Один и спрашивает:

— Человече, кому ты здоровья пожелал: мне или ему? Думал-думал человек, ничего надумать не мог, — ведь никому из них не желал он здоровья.

— Сказал просто, на ветер.

А это боролись Ветер с Дождем. Вот Ветер и стал похваляться перед Дождем:

— Говорил я тебе, дурень, мне это он сказал «на здоровье». Ладно, пошел человек своей дорогой, а Ветер догнал его и посоветовал:

— Вот что, человече, ступай в такое-то поместье, наймись к барину в батраки, и пускай он только посеет на твою долю три пуры[2] пшеницы, больше ничего не проси.

У барина земли хоть отбавляй, что для него посеять три пуры пшеницы. Ну и срядились. Принялся человек за работу, а барин посеял на его долю три пуры пшеницы. Только когда эту пшеницу сеяли, поднялся Ветер, разнес семена и тремя пурами огромное поле засеял. Взошла пшеница на заглядéнье, растет, словно лес густой.

А Ветру похвастаться не терпится, раззадорился он, полетел к Дождю и говорит:

— Слыхал, каков хитрец человек! Нанялся к барину, срядился за три пуры пшеницы, да этими тремя пурами все поле засеял. А пшеница на загляденье!

Дождь ему отвечает:

— И ладно, что твой человек такой хитрец! А только поднимется буря, побьет градом пшеницу, и ничего от нее не останется.

Испугался Ветер, полетел опять к человеку.

— Человек, а ведь пшеницу твою градом побьет. Продай-ка ты ее барину, хоть по дешевке, хоть за полцены.

Пошел человек к барину и говорит:

— Откупи у меня за полцены пшеницу, куда мне ее девать? Нет у меня ни клети, ни амбара.

А пшеница страсть хороша, барин и купил ее. Только отдал деньги, на другой же день поднялась буря, побило градом пшеницу, ничего от нее не осталось.

Полетел Ветер к Дождю и говорит:

— Слыхал, человек-то каков хитрец! Только продал барину пшеницу, как ее градом побило. Ничего не осталось.

А Дождь ему в ответ:

— Велика хитрость! Продал барину, а теперь пойдет теплый дождичек, поднимется пшеница, лучше прежней будет!

Опять полетел Ветер к человеку:

— Слушай, человек, оправится твоя пшеница, выкупай ее у барина, он за полцены уступит.

На что барину такая пшеница? Он и радехонек, что всучил ее обратно человеку. Только купил человек пшеницу, тут же разведрилось, потом пошел теплый дождичек, стала подниматься пшеница, пошла в рост, урожай лучше прежнего.